Ксения Апостол - Арабески
Тщательно все подсчитав, собирают они требуемую сумму в сто золотых и идут на рынок, где с величайшим вниманием присматривают себе подходящий товар, пока вдруг у одного купца не видят медноволосую Хинд. И взглянув на нее, понимают, что это то, что им надо, так красавица всем нравится, и более смотреть они ничего не желают. Однако цена оказывается назначенной в пятьсот динаров. Первый начинает торговаться поэт, и с ловкостью фокусника опускает он цену до трехсот пятидесяти, вторым вступает в торг писец, и купец сбавляет до двухсот девяноста, далее за дело принимается литератор, и он уговаривает утомленного хозяина товара на двести двадцать, и наконец философ и юрист, насев на торговца, так умно ведут свою речь, припомнив всех пророков, осуждавших торговлю правоверными, все тексты Святой книги, где идет речь о жадности, скаредности и скупости, строки поэтов и изречения мудрецов, что подводят несчастного купца, полностью обалдевшего и согласного со всем, к заветной сумме в сто динаров. Бьют быстро по рукам и расходятся.
Смеясь над купцом и восхваляя собственную сметку, ведут они Хинд в нанятый дом, где накормив и тщательно ее осмотрев, остаются весьма довольны приобретением и запирают красавицу на ключ, приставив к ней мерзкую старуху, которая своей болтовней быстро утомляет красавицу. В этом меленьком доме живет она полтора года, и каждый день один из пяти фустатцев проводит в ее обществе приятные для себя часы, принося изредка вино и плоды, и выводит ее в небольшой садик для прогулок, и запирая на ключ, передает его следующему. Вечерами Хинд поднимается на крышу дома и смотрит на звезды, дабы в расположении светил увидеть предопределенное, и прохлаждаются глаза ее и вспоминается ей прошлое, но тщетно высчитывает она углы и градусы на небосклоне, ибо пелена скрывает ее будущее, не позволяя разглядеть предначертанное. И спускается она вниз и зажигает лампу и берет в руки книгу, дарующую успокоение.
Наступает утро и приходит литератор, высокий и худой, как цапля, и он приносит скверную пищу и разбавленное вино, и видя красавицу, становится косноязычен, и усиливается дрожь в его руках, когда он снимает с нее одежды, и не в силах лицезреть ее великолепие, становится на корточки и покрывает поцелуями ее колени и ступни, не позволяя губами своим подняться выше ее пупка. Желания его — покорность, мечтания его — безусловная служба, влюбленный в образ, не позволяет он себе разрушить его, и нет для него в этом мире реальности.
На другой день является глуховатый философ с бельмом на глазу, подмышкой его — кувшин доброго хузистанского вина, и присаживаясь рядом с Хинд, гладит он ее по волосам, и разливает вино по чашкам, и заводит пустой разговор, и смотрит на девушку слезящимися глазами. Когда же вино выпивается и мысли философа приобретают некоторую известную свободу, изъявляет он свое заветное желание, весьма странное и чрезвычайно порочное, именуемое журчание ручейка, и Хинд, смущенная и от стыда краснеющая, долго отказывается, пока наконец не поддается на его настойчивые уговоры.
В третий день открывается дверь дома и входит поэт, маленький и кривой, изъясняющийся исключительно двустишьями, косноязычными и тяжеловесными, и Хинд, видя, что он долго не может подобрать требуемое слово, прыскает в ладони, и подсказывает ему удачную рифму. Ортодоксальный в любовных утехах, удовлетворенный, ведет он ее в сад, где кормит сладостями и упражняется в стихотворчестве. Сложив, не без помощи Хинд, несколько бейтов, он прощается и торопится домой, чтобы не вызвать подозрение у жены, желчной и сварливой бабы.
Четвертый день являет плешивого юриста, который приходит с мальчиком, дает старухе пол-диргема, а Хинд знаками показывает подняться на крышу, и она, прихватив с собой книгу, сидит там на солнцепеке, прикрывшись тканью и листая страницы, пока литератор не закончит своего дела, и ее не позовут вниз, где Хинд ждут остатки вина и пищи.
Наконец, приходит в пятый день хромой писец, веселый юноша, с ладонями, запачканными чернилами, и он приносит с собой жареных кур и халву, персики, изюм, орехи или дыню, он вынимает кусочек ганджа и бросает его на жаровню, он рассказывает веселые истории, шутит и поет непристойные песни. В его сумке всегда лежит шахматная доска, и он достает ее, и они с Хинд расставляют глиняные фигурки, чтобы сразится в игру мудрецов. Он чаще всего проигрывает, но это его никогда не огорчает, он беззаботен, ибо лишен жены, и голова его полна вздорных мыслей, за которые он с легкостью бы мог ее лишиться. Он необыкновенно почтителен и никогда не заводит разговора о близости, и Хинд иногда жаль его, ибо этот юноша — евнух. В тринадцать лет он уничтожил девственность собственной сестры, и за это был лишен ядер и изгнан из дома. В Фустате об этом никому неизвестно.
Видя, что его общество для Хинд наиболее приятно, писец идет к знакомому кузнецу и тайно от других делает себе второй ключ, чтобы посещать красавицу чаще других, что вскорости и открывается. Литератор, поэт, философ и юрист, собравшись, избивают хитреца и отбирают у него второй ключ, лишая одновременно и первого.
Писец, потирая ушибы и синяки, посылает им проклятия на головы, и поклявшись отомстить, избирает в качестве орудия этого старуху, которая за четыре динара сообщает женам их некоторые интересные сведения, раскрывающие частые отлучки мужей, указывает на дом посещений и описывает предмет вожделения. Последствия этого таковы: четверо поколоченных фустатцев с выдранными бородами и шишками на лбу отводят Хинд на рынок и продают. И первый же подошедший купец дает за красавицу две тысячи динаров, и продавцы с радостью согласившись, бьют по рукам, покупают плодов, сладостей, вина и подарков и идут по домам, чтобы умилостивить и задобрить жен, рычащих, плюющихся и злобно дерущихся палками.
И Хинд едет за огнепоклонником, унося на своем плече строчки бейта, написанного однажды писцом на ее прекрасном теле, теле столь нежном, что легкое нажатие каллиграфа процарапало тонкую кожу, и смешавшиеся с кровью чернила запечатлели двустишье навечно.
Ты вчера пировала. Все видят — глаза твои томны.
Я от всех утаю, что со мною вино ты пила.
21. Продолжение рассказа о печальном прошлом прекрасной Хинд
Слушай же, что было прежде.
V. Глупый купец, продавший красавицу фустатцам, заплатил за нее пятьдесят динаров одному полоумному, у которого Хинд была в женах два года, и было это так.
Хинд была одной из четырех жен главаря разбойников-бедуинов, и этот разбойник, грабивший караваны, понадеялся на свою силу и напал на небольшое селение в Аравии, но волей Аллаха был разбит и все его племя было частью убито, а частью — обращено в рабство. Красавицу берет себе глава общины, и видя, что она знатного происхождения, имам женит на ней своего сына, бесноватого и полоумного юношу, которому долгое время не могут подобрать невесту. И Хинд становится его женой, она готовит ему пищу, прибирает в доме, работает в поле, смотрит за овцами и баранами, ведет хозяйство и делает тонкую шерсть легче воздуха, и выводит из нее нить тоньше волоса, и ткет удивительные ковры с волшебными узорами, подобных которым здесь отродясь не видывали, и те, кто смотрит на них, различает изображения пальм и деревьев Севера и Юга, кронами переплетающихся, распознают аромат цветов и плодов благоухающих, видит фантастических животных, движущихся словно они живые, и внимательно всмотревшийся зритель обнаруживает вдруг, что узоры изящно слагаются в стихи и изречения пророка, и правоверные удивляются сверх меры, восторгаясь чудесному искусству, и покупают ковры не торгуясь. Соблюдая порядок в доме, и в душе — верность мужу, она ведет себя скромно и учтиво, и когда ее полоумный буен, усмиряет его гнев лаской, а когда приходит к нему желание, выполняет все его приказания.
Известна всем неотесанность и необразованность жителей маленьких селений, мужчины которых в большинстве своем глупы, а женщины завистливы. Дома их лишены изящества и украшения, сооруженные исключительно для защиты от ветра и солнца. Речь их сурова и косноязычна. Изящный язык Хинд им непонятен, движения вычурны, а манеры ее вызывающи. Выделяющаяся умом и красотой среди односельчан, вызывает она сильнейшую неприязнь их и мужчины-бедуины, глядя на нее, теряют свой разум. Седые старцы, не в силах противиться желаниям, в мыслях своих касаются ее тела руками, ласкают ее кожу, кладут ладони на ее бедра и поглаживают ее ступни, и чувствуя тяжесть взглядов и пелену желаний, удаляется она в дом, предчувствуя недоброе. Увы, дальнейшая судьба Хинд печальна.
Вот в один знойный день, когда не было в доме полоумного супруга, входят трое жителей селения, которым солнце растопило мозги, а вожделение заменило разум, и валят они Хинд на пол, и закрывают ей рот, и срывают с нее одежду, и когда начинает она сопротивляться, колотят ее, нанося удары по всему телу так, что делают совсем бесчувственной, после чего влив ей в рот вина непомерное количество, начинают гладить ее тело, мять грудь и щипать ягодицы, и один из них садится ей на руки, другой — на ноги, а третий овладевает Хинд. Так, меняясь, насилуют они ее, награждая тумаками, покуда не утоляют своей похоти, после чего взяли бритву обривают Хинд наголо.
