Валерий Сальников - Гур
Обзор книги Валерий Сальников - Гур
Валерий Сальников
Гур
1. Пленница. Captive donna [1]
Гур. Знакомство
Хуже разбоя лишь война.
ИсиантСвобода — главный дар природы.
Да ВинчиЖеребец всхрапнул, повел ушами на подозрительные кусты и остановился. Листва зашелестела предупреждающе и настороженно.
— Вижу злодеев, — мысленно успокоил я Уголька, слегка хлопнув левой рукой по теплой шее. Одновременно зачерпнул стихию правой и дернул воздушную струну назад и от себя. Небольшой смерч вырвал центральную часть зарослей и зашвырнул вращающуюся груду веток и листьев на поляну. После того, как отзвучал треск ломающегося дерева и оборванная зелень опала на траву, среди бурелома обнаружились три неподвижные фигуры, застывшие в нелепых позах выброшенных за ненадобностью марионеток. Шепнул Угольку:
— Все кончено, супостаты сдались на волю победителя. Пошли смотреть.
Слегка пританцовывая, жеребец приблизился к телам на расстояние моего ментального контроля и остановился, нервически взрывая землю передней ногой. Скрип седла с подпругой затих. Лишь слышался тихий храп Уголька, нетерпеливо покусывающего уздечку. Я порадовался избытку здоровья четвероногого напарника. Всмотрелся в лежащие тела. Здесь ситуация противоположная. Один из мерзавцев, обнаглевших от безнаказанности, умер, сломав шею при падении, другой терзался сильной болью в отбитой пояснице, третий пребывал без сознания. Все профессиональные грабители, убийцы и насильники. Ожидали, когда я подъеду поближе, на расстояние уверенного попадания арбалетного болта в голову, дабы не портить одежду и не подранить лошадь. Приняли за отставшего от утреннего каравана путника и сочли легкой добычей. Им летально не повезло, нарвались на мастера магии воздуха третьего дана и магистра магии разума шестого дана. Я приказал второму разбойнику остановить сердце, привел в сознание третьего и направил по тому же пути. Напоследок мерзавец вспомнил, что пленница, он называл ее «лысая», не сможет освободиться и умрет. Жалости к ней не ощущалось, был лишь избыток неудовлетворенной похоти. А я, в свою очередь, не сокрушался о судьбе злодеев. Поискал ауры разбойничьих лошадей. Обнаружил непарнокопытных в сотне локтей отсюда, стреноженных. Приказал ковылять к тракту, к людям.
Надо поторопиться и освободить женщину. Разбойничье кубло находилось неблизко, в паре верст отсюда, у подножья холма, видневшегося за ближайшей рощей. Знание о тайном проходе в роще, ведущем к логову, я выдрал из памяти умирающих. Подъехав к устью прохода, спешился и посмотрел на Уголька, предлагая ему следовать за мною и смотреть под копыта. Жеребец фыркнул и махнул головой в сторону седельных сумок. Наш диалог был безмолвным и не столько разговором, сколько обменом образами и эмоциями. Закинув сумки на луку седла, чтобы не цеплялись за ветки, я заодно достал яблоко.
— Угощайся и не брюзжи.
Протиснувшись сквозь замаскированный вход, вышли на тропу. Миновав густую опушку, ступали по опавшим листьям от одного солнечного пятна к другому, удобно расположившихся в прогалинах между мощными стволами деревьев. Внезапно роща кончились, а на пригорке показалась землянка, окруженная высокой травой. Я приблизился к вместилищу скверны.
Грязная нора была открытой, девушка успела уползти на сотню локтей в направлении к виднеющимся зарослям кустарника на берегу ручья. Услышав шаги, она захрипела и замотала головой.
— Не бойся, сейчас я тебя освобожу и не принесу вреда, — попытался успокоить девчонку. Точнее, молодую женщину, лет ей, судя по возникающим складкам на шее, было чуть больше двадцати.
Убрал путы, осмотрел, наложил на тело женщины простое заклинание, разгоняющее кровь. В особо болезненных местах подкрепил ауру силой. Она села и закрыла лицо руками, приходя в себя. Отметил необычную внешность. Совершенно безволосая, с очень светлой, как и у меня, кожей, на руках отсутствовал пушок. Похожа на женщин нашего клана, но те оставляли волосы на голове. На затылке виднелся кровоподтек от сильного удара, похоже плашмя мечом. Хорошо, что кожа не лопнула. Заклинание растворит сгустки за пару дней.
— Где они? — прошептала пленница.
— Мертвы. Досталось тебе?
Промолчала. Я вернулся к Угольку, пасущемуся у опушки неподалеку от незнакомого стреноженного мерина, разгрузил и расседлал жеребца. Сумки отнес в тень рощи к выбранному месту привала, недалеко от кучи хвороста. Солнце достигло зенита, жара усилилась.
— Иди к ручью, умойся и приведи себя в порядок.
Женщина взглянула и увидев в моих руках фляжку с мылом и полотенце, подошла, взяла их и медленно повернулась в сторону ручья.
— Погоди, возьми чистую одежду, — добавил я. — Переоденься, штаны подвяжи тесьмой, чтобы не спадали, внизу засучи, если длинны. Я сварю суп, поедим.
Забрала рубашку и штаны. Я посмотрел вслед, оценивая возможные повреждения от насилия. Ее покачивало, но признаков надругательства в походке не видно, уже хорошо. Разобрал вещи, воткнул в землю треногу. Взял котелок и пошел за водой. Со стороны ручья показалась бывшая пленница, в руках влажная одежда, голова перевязана полотенцем. Указал на место привала.
Когда вернулся, хворост уже лежал под треногой. Женщина сидела, прислонившись к дереву. Выглядела лучше, ссадины не кровоточили, тело обрело естественную для позы отдыха расслабленность, кожа порозовела.
Я повесил котелок на треногу, извлек из подсумка амулет с заклинанием магии огня и зажег костер. Разобрал припасы, достал двойную порцию походного супа и бросил в закипающую воду. Женщина поднялась и ушла.
Когда я разложил подстилку на траве и разлил суп по чашкам, она вернулась. В руках держала стандартный комплект воина лесостепи — парные мечи, дайто и сёто, и набор метательных ножей. Аккуратно положила на виду.
— Забрала оружие. И лошадь расстреножила.
Я это видел. Кивнул, указал на подстилку.
— Садись, перекуси. Я — Гур. Помощник хранителя свитков местной обители ордена Знающих.
Взял чашку и отхлебнул наваристого супа. Развернул тряпицу, достал лепешку, разломил, половину отдал сотрапезнице. Молчание.
— Мое имя — Майта.
От неожиданности я вздрогнул и посетовал на потерю контроля. Майта, уперев взгляд в головешки костра, глухо продолжила:
— Их было несколько, одного я убила, но получила чем-то по голове. Очнулась утром здесь, никого не видела.
— Ешь, тебе станет лучше.
Она покусывала душистую, еще теплую лепешку, меланхолично запивая супом. Бедная девчонка. Звери. Поймали мясо для потехи, пошли убивать ради наживы и нарвались на собственную смерть. Мир стал чище. Хорошо, что ее всего лишь избили, а не успели надругаться над телом и изорвать в лохмотья душу.
Майта доела суп, деликатно промокнула чашку и губы остатком лепешки. Как славно это у нее получилось.
— Я живу у Серой речки, в верховьях. Там где кончается Перепелиная гряда.
А я и не знал, что в тех местах живут люди. Многочисленные ягодники и родники, но недобрая репутация. День пути отсюда. Что злодеи делали так далеко от своего лежбища? Видимо, прятали награбленное, которое не смогли сбыть.
— Я живу одна уже год, после того как все родные и соседи умерли от черного мора. Его принесло из-за гряды.
Ох. Какое горе. Теперь понятно, почему у нее такая внешность. Выжившие после этой ужасной болезни женщины теряли все волосы, даже ресницы, и становились бесплодными. А мужчины не выживали вовсе.
— До этого двенадцать лет воспитывалась и обучалась в женской обители ордена Верных. Участвовала в боевых операциях. Как одна из первой десятки выпуска получила звание сотника меченосцев, решила заехать к родным перед службой в столице.
Превосходное военное образование. Орден Верных являлся основным поставщиком командных кадров для военных формирований королевства. Наверное, лучшая в мире подготовка. И теперь ясно, почему жила дома одна целый год. Соблюдала карантин.
— Майта, едем к тебе, нам по пути, далее я направляюсь в столицу, а ты — как пожелаешь.
Мы снаряжали лошадей, проверяли упряжь, вязали багаж. Я глянул на ее обувь, в порядке. Сели на коней. Осмотрелся. Чисто.
Вперед.
Майта. Освобождение
Самое главное в жизни — жизнь.
ХантаНет страшнее — быть чьим-то рабом.
ИсиантЯ беззвучно застонала от ощущения бессилия, услышав лошадиное ржание и приближающиеся шаги. Будучи связанной, не могла использовать боевые навыки, чтобы противостоять зверью. Однако, не слышалось ни дурного гогота, ни хрюкающего сопения, присущих этому типу двуногих животных. Гогот от слабого развития разума, хрюканье от хронической простуды при долгих лежаниях в засадах. Наоборот, раздался ровный голос, ободряющий и успокаивающий. Осторожные, даже ласковые, руки аккуратно срезали веревки и ремни, приподняли меня и бережно усадили. Макушка ныла неимоверно, руки ободраны и все в грязи и траве, я ведь ползла, как-то отталкиваясь от земли связанными локтями и коленями, а где возможно, перекатывалась. Слегка передохнула и взглянув на спасителя, ощутила некоторую оторопь. Такой же лысый, как и я, светлая кожа, почти белая, точно как моя. Пережил черный мор? Невозможно, он же мужчина. Человек провел руками по моей голове, слегка коснулся затылка, приобнял руки, ноги, там где были путы, и теплая магическая волна пошла вслед за касаниями, изгоняя боль.
