Альберт Иванов - Лилипут — сын Великана
— Нам надо срочно в парк, к лифту! — спохватился Пальчик. — А куда мы едем?
— Пока что, не куда — а от кого?! Думаешь, я теперь знаю, где тот парк?
Город кончился. По бокам густо потянулись деревья.
— Давай назад! — приказал Пальчик.
— Ты что? Там нас вмиг сцапают!
— А пёс с ними! — храбрился Пальчик.
— Пёс с тобой, — строго заметил Гав. Взглянул на него, и они оба засмеялись.
— Что же делать?..
— Машину придётся бросить. Переждать где-нибудь до утра… А утречком, — «мечтательно» произнёс, словно предвкушая, Гав, — поведу я тебя на поводке в парк прогуляться.
Он свернул по узкой дорожке в лес, грузовичок запрыгал на ухабах.
— Машину спрячем, пусть нас поищут… — бормотал Гав. — И сами где-нибудь схоронимся, переждём.
— А что мои родители скажут? — внезапно ужаснулся Пальчик. — Ох, и влетит нам!
— Хуже будет, если не влетит, — глубокомысленно ответил Гав.
— Как?..
— Если мы вообще не вернёмся. Действительно… Пальчик об этом не подумал. На какой-то поляне Гав с налету въехал в кустарник и выключил мотор:
— Надежное местечко… Сразу и не найдёшь.
БРОШЕННЫЙ НА ДАЧЕ
Беглецы выбрались из грузовичка.
— И всё-таки надо уходить отсюда подальше… Мало ли что! — беспокоился Гав.
— А если они вдруг пустят по следу собак-ищеек? — забеспокоился Пальчик.
— Тогда всё, — обречённо сказал пёс. — Гав-гав, и готово! Даже я, не профессионал, и то тебя разыскал. А им, обученным, — плёвое дело. Услышав неподалеку журчание ручья, Пальчик приободрился:
— Ты никогда не видел фильмов о разведчиках?
— Нет…
— Даже по телевизору?
— Я всего неделю назад, у тебя дома, впервые увидал телевизор. Да и то мы, собаки, только сам телевизор видим, а что по нему показывают — нет. У нас своё, особое зрение.
— Поэтому вы и не знаете, что от погони надо уходить по воде, — важно сказал Пальчик. — Вода не оставляет следов.
— М-да, — покачал головой Гав. — Тогда жаль.
— Чего жаль?
— Что мы телевизор не можем смотреть.
— Конечно. Знаешь, какие передачи бывают интересные, да ещё по цветному!..
— По цветному — тем более не можем, — перебил его Гав. — Мы вообще цвета не различаем.
— Значит, у вас всё-всё в черно-белом изображении?
— А у тебя сейчас в каком? — огрызнулся Гав, направляясь к ручью.
— Ну, сейчас ночь…
— Зато у нас всегда изображение чёткое, — заявил Гав, уже шлёпая по мелкой воде. — И в жизни нам это цветное зрение — как пришей кобыле хвост, — обернулся он на идущего следом за ним по ручью Пальчика.
— И где ты таких слов понабрался?
— Где! У буфетчицы Оли, — гордо сообщил Гав.
— Но ты же там по-человечески не понимал.
— А здесь понимаю. Там запомнил, а здесь вспомнил. Осторожно — коряга, — предупредил он.
— Спасибо, — Пальчик перешагнул. — Ну и почему ж вам цветное зрение не нужно?
— А толку от него. Главное у нас — нюх!
— Подумаешь…
— А вот ты видишь, что скоро лес кончится, а за ним стоит одинокий дом и под крыльцом дрыхнет — тоже от буфетчицы Оли словечко — какой-то бездомный человек? Это ты видишь? — повторил Гав.
— Не-ет…
— Я своим нюхом вижу. А ты уж теперь раскрашивай эту картинку в любой цвет, не возражаю.
Пальчик не нашёлся, что ответить.
Гав не ошибся. Проплутав по извилистому ручью, чтобы сбить возможную погоню с толку, они выбрались на пригорок, где за заборчиком стоял одноэтажный дом-конура с тёмным круглым окном-входом, поблёскивающим под луной.
Пошёл дождь…
Как только они тронули калитку, из-под крыльца выбрался какой-то невысокий голодранец. Он мигом надел на себя ошейник и, бренча цепью, стал что-то орать на непрошеных гостей.
Но Гав зарычал, и тот притих. Наверняка в доме никого не было, и сторожевой человек чувствовал себя неуверенно в одиночку. Тем более любая собака была для него каким никаким, а высшим существом. Поэтому он, вероятно, и захотел отыграться на своём малорослом соплеменнике Пальчике, не представляющем никакой угрозы, когда вдруг замахнулся на него дубинкой. Но Гав заслонил собой мальчонку и вновь рыкнул. Человек заскулил, униженно оправдываясь, и посторонился, пропуская их под крыльцо.
Здесь было сухо и мягко. Земля застелена травой, в уголке — миска с большой костью. Голодранец, мгновенно юркнув за ними, спрятал кость в охапке сена.
Дождь, усиливаясь, забарабанил по настилу над головой.
— Хорошо, что дождь, — поёжился Пальчик. — Есть такой фильм «И дождь смывает все следы».
— Пусть смывает, — кивнул Гав.
— Жалко его, да? — поглядел на человека Пальчик. — Собачья жизнь…
— Понятно, жалко. Да только не поэтому. Собачья жизнь тоже разная бывает. Вот у тебя — я жил неплохо. А бывает, приманят летом хозяева бездомного пса, он приживётся на даче, полюбит их, станет нести верную сторожевую службу… Придёт осень, они его бросят и уедут себе в город. А он их ждёт, тоскует и надеется, что вернутся: сегодня, завтра, послезавтра… Ты что, разве не слышал про такие случаи?
— Слышал. Так ты думаешь, он — тоже?… — голос у Пальчика упал.
— Не я так думаю, а так оно и есть, — Гав почесал голодранца за ухом.
Человек добродушно и благодарно заулыбался.
— А что если их всех-всех к нам? — вдруг загорелся Пальчик. — Найдём лифт и… и постепенно всех перевезём! Гениально, да?
— Угу, — с иронией кивнул Гав. — А там их в дур дом, да?.. Бывал я там — во дворе, конечно, — уточнил он. — Нет, Пальчик, у вас своя жизнь, у них своя. Они только с виду на вас похожи, а так они вроде ваших собачек. Тут, Пальчик, другой мир, как на другой планете.
— А, говоришь, телевизор не смотрел? Не из книг же ты о планетах знаешь? — раздосадованно сказал Пальчик.
— Не из книг, — согласился Гав. — От буфетчицы Оли. Она однажды вывела настырного клиента на улицу, показала на далёкие звёзды и заявила: «Только вон там, гав-гав, на дальних планетах, куда тебе, оглоеду, лететь миллионы лет и не долететь, только там, запомни, сливки не разбавляют, если они там есть!»
— А тот? — невольно улыбнулся Пальчик.
— Согласился.
— С чем?
— Пить её сливки. Потому что туда, куда она показывала, очень уж далеко, — важно разъяснил пёс.
— Значит, им никак помочь нельзя? — жалобно оглянулся на голодранца Пальчик.
— Не знаю…
— Я подумаю, — серьёзно сказал мальчуган. — Посоветуюсь с родителями.
— Во-во, — кивнул Гав. — Пусть у них голова болит. У них она больше.
Брошенный дачный человек забился в сено и заснул.
— А знаешь, — задумчиво произнес Гав, — ты мне подал интересную мысль.
— Какую? — сонно пробормотал Пальчик. Его тоже тянуло в сон под неумолчный, говорливый перестук дождя.
Уже сквозь сон он слышал что-то о переселении бездомных собак из их города сюда, на «шестой этаж», — грандиозный план, задуманный Гавом. А что, собаки здесь как-нибудь приспособятся, судя по нему, Гаву! Они могут, как видишь, разговаривать с местными псами, и, когда они переселятся, то Гав сделает… Но что именно тот сделает, Пальчик уже точно не услышал — он окончательно заснул.
Ему снилось, что он выступает вместе с Гавом у себя в цирке… А потом — наоборот: Гав показывает дрессированного человека — Пальчика! — в местном цирке! Под восторженный лай всего зала он складывает на арене большие кубики с чужими буквами в какие-то собачьи слова, делит и умножает цифры и даже кружится на четвереньках, подвывая под популярную мелодию «Собачьего вальса».
«Ужас! Приснится же такое!» — подумал он, просыпаясь утром. И, оказавшись на подстилке под дачным крыльцом, ясно ощутил, что сон не так уж далёк от теперешней жизни.
Мягкий солнечный свет падал от входа, Пальчик посмотрел на всё ещё спавшего подкрылечного «хозяина» — теперь его можно было разглядеть, как говорится, воочию. Из-под сена торчала голова с всклокоченными волосами: лоб без единой морщинки, пухлый рот, пробивающиеся над верхней губой усики… Ему было никак не больше шестнадцати лет, а по собачьим меркам, наверно, не свыше трёх. Он жалобно заскулил во сне — очевидно, снилось что-то местное, жестокое.
Пальчик вдруг вспомнил о Гаве — пса не было — и поспешно высунулся из-под крыльца.
Слава Богу, вот и он! Гав бежал от ручья, останавливался, встряхиваясь всем телом, и вокруг него вспыхивали радужные водяные брызги. Уже искупался?
Приятно, не по-осеннему, припекало солнце, и мир вокруг был такой безмятежный, как наевшийся рыбы большой и пушистый рыжий кот.
— Я всё разведал, — доложил пёс. — Нашей машины нет. Вот видишь, её всё-таки нашли. Погони тоже нет, иначе бы нас давно сцапали. Да, а ты был прав, я увидел по следам: ищейки потоптались у ручья, гав-гав, и ушли.
