Галина Исакова - Салют, Варварята!
Сегодня поступила по-другому. Показала «нашему другу» лицо, намазанное ихтиолкой — красивые черные румяна во всю щеку (лечебные субботние процедуры). Ну а что, в своем дому даже маску не сделать? Слава Богу, второй час не вижу красавца.
Про себя зову его «наш друг» или «Адам Козлевич» — от слова «козел».
Серия 3Перестала разбрасывать вещи и заставляю себя убирать посуду в мойку. «Одиночество — это когда ты всегда знаешь, кто насвинячил на кухне». Мальчик в наши окна смотрит с неизменным интересом.
Серия 4Мальчик на работу не ходит — сделала такой вывод. Или врет всем, что ходит, а сам на балконе сидит!
Что же. Надо признаться, это стимулирует. Дома наведен образцовый порядок, как в санатории перед приездом Президента. Захотелось пожить красиво: чистый стол с маленькой чашкой идеального фарфора, блюдце… Хлеб — в плетенке и непременно под льняной салфеткой. Пижама — с умилительными медвежатами, кармашки сердечком, и сверху — для выхода на утренний кофе — бархатный халат. Открытая дверь балкона, ветерок колышет белоснежный длинный тюль, красивое постельное белье, солнечные зайчики на паркетинах… (Врунья! Линолеум у нас!).
Книги — толстенькими бокастыми стопками на полках, ручки — в стаканчике, вещи — в шкафу, диванные подушки там, где им положено быть, а не под попой на стуле, и не на балконе, и не у собаки на матрасике, и не в углу — оттого, что кое-кто устроил «бой подушками»!
Все чинно, сдержанно, эстетически выверено, элегантно, уютно — и без чашек на полу у кресла! И плед, плед расправлен! А не как попало!..
Порядок продержался до вечера. Скучно жить в музее.
Серия 5Когда живешь один, пусть с собакой, то с течением времени мотивации на хозяйственность атрофируются. Какая разница: мытый пол — немытый пол? Все равно, кроме нас, никто не ходит. Или посуда. Или одежды домашние — песня, как понимаете, отдельная, с припевом.
А тут — смотрит кто-то в твои окна и понимаешь, что ты не один… Пусть виртуально, на расстоянии, бессловесно.
Как ты ходишь, в чем, красивая ли пижамка, как бутерброды на тарелке сервируешь или по-простому — со стола ешь. В действиях появляется какой-то смысл. В существовании тоже. Особенно под вечер, когда сумерки, бывает иногда тоскливо и пусто. А тут вроде и не один ты на белом свете, пусть имеется всего лишь зритель, но паутинка человеческого участия между человеками протягивается.
Есть во всем этом простая и теплая идея: человек — хоть скотина и выносливая, но животное все же стайное.
Серия 6Все хочу, как завещал великий ЗОЖ («Здоровый Образ Жизни»), начать ложиться пораньше. Вроде и потенции есть (устаю), и ничто не мешает, но… не спится вечерами! Вот с утра — это наше вам с кисточкой и с одеяльцем.
Уже и ноги помыла, и зубы почистила, и смазала себя кремом. Нет, не спится.
Надо организовать партии: «Спящие с вечера» и «Зевающие с утра».
С тех пор как в доме напротив «поселился замечательный сосед», жизнь моя изменилась. Думаю: а ведь смотрит, наверняка, поганец!
Пока чищу зубы — щетка во рту — понимаю, что пол в коридоре не блещет. Беру швабру, протираю. На кухне теперь у нас порядок. И наволочки по цвету подходят к пододеяльнику. И домашние штаны по полу не волочатся. Да что там! Я даже тапочки заштопала и красивой каймой обвязала во время очередного припадка хозяйственности.
Так что от «этих глаз напротив» — сплошные пользы. Когда думаешь, что за твоей жизнью следят (пусть и не специально, а токмо благодаря причудам архитекторов), и сам следить начинаешь — за собой, за домом, за антуражем.
С чистыми ночными зубами и красивыми тапками, оказалось, жить приятнее.
Спасибо, мальчик! Не даешь «распускаться». Пока это ощущение новое — радует.
В принципе, у меня шторы есть. Достанет — задерну.
Надеюсь, до этого, как его, эксгибиционизма не дойду. Но мало ли, вдруг торкнет (следите, так сказать, за анонсами).
Серия 7, счастливое числоОдно из трех. Либо я к мальчику привыкну и перестану замечать. Либо привыкну жить «красиво». Либо еще что. Была мысль и улетела!
А что, вполне все три варианта интересные. Особенно третий.
Сегодня одеваюсь на прогулку, сразу в «цивильное», чтобы потом на работу. Смотрю — мальчик на месте. На посту. И судя по позе, зависнет на балконе надолго, успеет увидеть как мы с Варварой из подъезда гулять выйдем.
Вся в мечтах… В некоем, пусть слегка и тяжеловесном возрастном, но кокетстве… Надеваю белые штанишки, красивую маечку, волосики в длинный хвост завернула: чтобы была аки лошадь — белая, грациозная и с хвостом.
Беру Варечку (к которой в последнее время привязались прозвища «Котя», «Кося», «Киса», «Кошка моя». Варвара жмурится — нравится! Не «кошка» — интонация. Еще зову «Варечка-Каралечка» и «Варюша-Гаврюша». Бурчит: «От Гаврюши слышу!»).
Да, так вот, беру Каралечку свою на поводочек и выплываю из подъезда вся в белом. Еще и в белых носочках. А на улице — «мамадарагая!» Ветер холодный, порывистый, тучи ходят хмуро, ивы до земли клонятся. Выпендрилась!
Еле догуляли в своих пляжных нарядах.
Пришли домой, переоделась. Кепку, платок на шею, толстовка, куртка, джинсы, и — черные носки. Как символ финиты ля.
Пофорсили и будет.
Нет, нет, это не конец сказочки!..
Переодеваюсь в углу, из которого мальчика не видно. Во избежание, так сказать, травмы для его психики.
В какой-то момент поворачиваюсь к окну и замечаю, что в мире что-то изменилось: глаз фиксирует какое-то движение. Или, будем называть вещи своими именами, в моем окне торчит мужское лицо. (Пятый этаж, на минуточку). Ну и тело тоже. Не то чтобы торчит неподвижно, но совершает какие-то движения туда-сюда. Вверх-вниз.
Эти движения убедили меня, что вряд ли это утопленник (зачеркнуто) самоубийца-прыгун. Потому что прыгун — он только вниз и быстро. А этот мотыляется уверенно, без суицидальных страданий и криков.
Признаюсь. Первая (!) мысль была: мальчик из окна напротив понял, что это любовь и решил прийти ко мне. Трос натянул и приполз.
Но отсутствие цветов, конфет и коробочки с кольцом в зубах насторожили. Кто ж так к невестам ходит?
Так и оказалось. Мальчик сидел на месте. В своей башне.
А за окнами на веревках ползали промышленные альпинисты — то ли тарелку кому-то прикручивали, то ли балкон стеклили, то ли окна мыли, то ли крышу починяли, то ли так придуривались: давайте-де Галку разыграем, а то девчонка скучает!
Так что у нас тут хозяйство большое: альпинисты, мальчик в Башне, собака Кошка, мои внутричерепные тараканчики, я… Жениться бы вам, барин!
Дача
А также как и зиму. В промежутках между походами на работу — лежа. С книгой и собакой.
Выбрались, правда, к маме на дачу.
«На дачу» — это так называлась поездка. На самом деле на даче мы были два раза — из-за погоды и из-за того, что мама позволила нам не горбатиться. У моего поколения «дача» — это ж контузия детства.
Началось все с того, что на заграницу в этом году я не заработала. Хотя мечта неугасимая — Израиль! Что ж, подожду, пока его камни еще немного состарятся.
В городе мне сидеть не хотелось, а хотелось вывезти собаку «подышать». В ассортименте был только ближайший газон и наша семейная дача. Далеко, за 400 км.
Две-три недели у родителей под боком представлялись мне радостью сомнительной. Курить нельзя, спать надо ложится рано, и вставать тоже рано. Особых отпускных безумств в том городке не предполагалось, разве что мамины пироги, с которых меня точно разнесет через неделю (сесть на «пироговую диету» — натуральное безумство!) и массаж, который, если повезет, мама сделает мне пару раз. Безумную радость моей больной спины даже от таких лечебных крох я ощущала уже сейчас. Решено. Едем на дачу!
Транспортировать нас любезно согласились мои коллеги, которые по счастливому для нас совпадению собирались в нужные нам дни ехать в тот город на автомобиле.
Ностальгия?Это очень странное чувство, я не знаю ему названия (ностальгия? умиление?) — когда ты видишь, что кондитерская, куда в детстве бегала за пирожными «картошка» по 22 копейки, до сих пор стоит на том же месте и по-прежнему называется «Кондитерская». И аптека на углу. Ух, каким высоким раньше казалось крыльцо! Стоишь на верхотуре, неповоротливая в малышовой цигейковой шубе, с шарфом, завязанным «хвостами» назад, в валенках со снежинками и боишься вниз укатиться по обледенелым ступеням…
А сейчас смотришь — три ступеньки, прыг-скок, на полшага, на прыжок… Одним махом все ступеньки, высота-то лилипутская!
И двор — который в детстве казался огромным, километровым, оказывается всего-то ничего: две скамейки, две карусельки…
