Дайана Джессап - Пес, который говорил с богами
Для Тома ситуация казалась идеальной. Он оказался так близок к медицинскому образованию, он стремился к этому всю жизнь. Том высоко ценил возможность учиться, поэтому с присушим ему терпением выносил трудности общения со своенравным и требовательным работодателем.
Другой проблемой были студенты Севилла. Он чувствовал себя неловко и очень смущался, когда те смотрели на него, не понимая, в каком качестве он находится рядом с Севиллом, но справедливо полагая, что он не дипломник. Когда выяснялось его истинное положение: он просто ассистент доктора, а не студент, — они всячески начинали его изводить. Севилл вмешивался редко, но хорошо платил за работу, а его деньги давали Тому возможность последние шесть лет выполнять свои обязательства.
Эта девушка не сильно отличалась от всех остальных. Том думал о ней, когда вел машину к дому Севилла. Доктор отправил его вперед, а сам задержался в университете. Девушка приходила каждый день всю неделю и теперь ждала его у дверей. Она казалась вполне приятной, однако в глазах у нее была явная враждебность. Он видел это, но не мог порицать ее. Севилл был с нею груб — Том пока не очень понимал, почему, — и это его беспокоило. Ему вообще не нравилось такое обращение с женщинами. Том был достаточно умен, чтобы понимать, что ее эмоции к нему вызваны чувствами к его работодателю. Но вот чего Том не мог понять — почему она так переживает из-за какой-то собаки, ведь у животных нет души?
Когда Том подъехал, Элизабет стояла у двери, очевидно, обескураженная их отсутствием.
— Доктор приедет, как только сможет. Входите. Он провел ее в маленькую рабочую комнату.
— Можно я побуду с ним? — спросила она. Том помотал головой.
— Мне очень жаль, но доктор сказал, чтобы вы ждали, пока он не приедет. Понимаете?
— Нет, не понимаю, — ответила она довольно резко, удивив его. — Я ничего здесь не понимаю. Я не понимаю, как вы можете держать Дамиана запертым в такой маленькой комнате, в подвале. Это неправильно.
Она подошла к плексигласовой стене и заглянула внутрь. Пес отдыхал. Комната была звуконепроницаемой, он не слышал, как они приехали, и теперь не мог слышать слов Элизабет. Она легонько постучала по стеклу, но пес продолжал лежать, свернувшись калачиком и не замечая ее.
— Простите. Я вижу, вы очень привязаны к нему. — Том больше ничего не смог придумать.
Она наградила его испепеляющим взглядом и неохотно уселась на стул.
Прошло минут десять. Оба они сидели, пытаясь не смотреть друг на друга. Наконец девушка, беспокойно поерзав, спросила:
— Вы говорите с акцентом. Откуда вы? Тома удивил ее вопрос.
— Из Луизианы. — Хм.
Они помолчали. Том посмотрел на часы. Девушка разглядывала свои ногти.
— Давно здесь живете?
— Моя мать перевезла нас сюда несколько лет назад. — Он надеялся, что она не спросит, зачем. Он не мог врать и не хотел признаваться, что семья переехала, чтобы оказаться поближе к тюрьме, где сидел его отец.
— Ваша мать — что она делает?
— Что делает? — Том нахмурился, не вполне понимая, о чем она.
— Что она делает? Занимается каким-нибудь бизнесом?
— Нет, мэм. Она растила нас, детей. Этой работы ей хватало.
— Вы с ней близки?
Том повернулся, чтобы увидеть ее лицо. Он ожидал от этой девушки надменности и высокомерия. В конце концов, ее отец — кардиохирург и сама она собирается поступать в медицинскую школу. Том пытался представить, что можно чувствовать, когда поступаешь в медицинскую школу и просто ждешь, когда начнутся занятия. «Знает ли она, как ей повезло?» — думал он.
— Мы были очень близки. Она возвратилась домой семь месяцев назад.
— Назад, в Луизиану, да?
— Она умерла.
— О господи, я прошу прощения. Я не поняла.
Он помотал головой, показывая, что ничего страшного.
— Нет, это я виноват. В таких случаях мы говорим «возвратился домой». Я забыл, что здесь так не принято.
— Вы правы. Не принято. Но мне все равно очень жаль.
Он кивнул, и они снова замолчали. Затем Том с облегчением услышал, как Севилл открыл заднюю дверь и вошел в дом.
— Извините. — Том кивнул девушке и быстро вошел в комнату к собаке, чтобы навести там порядок перед началом работы.
— Добрый день, — сказал Севилл, входя в комнату. — Где Том?
— В комнате Дамиана.
— Ты не входила туда?
— Нет.
— Хорошо. Начнем. — Он положил портфель на стол и скинул пиджак. Закатал рукава рубашки, подошел к пульту и включил его. Том вынес ключи от внутренней двери.
— Дай-ка мне это. — Севилл показал на металлическую коробочку на столе. Внутри были шарики собачьего корма. Элизабет взяла коробку, свой реквизит и вошла в комнату.
— Его ЕРП будет состоять из того, что ты держишь в руке, — объяснил Севилл, когда отпер внутреннюю дверь и придержал ее перед ней. — Псу пойдет на пользу, если ты начнешь более регулярно вознаграждать его за правильные ответы.
— Что такое ЕРП?
— Ежедневный рацион питания. Как ты его награждала и как часто?
— Он просто хотел сделать мне приятное. Ему нравится учиться. Я не уверена…
— Когда он дает правильный ответ, как ты его поощряешь?
— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Если он делает все хорошо, я просто говорю ему, что он молодец. — Она пожала плечами. — Ну, или глажу его, или что-нибудь такое. Я редко кормлю его во время работы.
Севилл кивнул.
— Вот чего я пытаюсь добиться. Нам нужно стандартное поощрение. Начнем сегодня, будешь давать ему шарик за правильные ответы — так же часто, как поощряешь его вербально. Так он будет зарабатывать себе еду, Элизабет. Если ты не истратишь весь дневной рацион во время работы, больше он сегодня есть не будет.
Элизабет не смогла придумать, что сказать на это.
Осторожно взглянув на мужчин, Дамиан поднялся и поспешил к девушке. Севилл принял обычную позу, прислонившись к стене в полудюжине футов от них. Элизабет присела на корточки, обняла Дамиана за шею, и они поздоровались. Дамиан сунул нос в коробку в ее руке.
— Иди сюда.
Она достала шарик, проверила его и протянула псу. Тот немедленно его съел.
— Господи, тебе нравятся эти штуки? — Она достала еще один. — Судя по всему, у тебя не такой уж большой выбор.
Севилл вмешался, шагнув вперед:
— Какое действие ты только что закрепила?
— Что я сделала с чем?
— Только что ты закрепила его поведение при помощи поощрения, и я не понял, что было в данном случае целевым поведением.
— Ну, я не думаю, что сделала то, что вы сказали. Я просто дала ему шарик… Прошу прощения, я сделала что-нибудь не так?
Севилл обреченно махнул рукой.
— Очевидно, эта собака в состоянии учиться вопреки твоим ошибкам, — проговорил он, возвращаясь к стене. Элизабет пожала плечами и повернулась к псу. Тот тяжело дышал.
— Пить, — сказал он.
— Ты хочешь воды, Дамиан?
— Пить.
Элизабет повернулась за разрешением к Севиллу. Он покачал головой. Она обернулась к Дамиану:
— Ох, сейчас нельзя пить. Прости, я принесу тебе воды попозже.
Девушка нахмурилась: странно. Что плохого в том, чтобы дать псу напиться? Если он будет мучиться от жажды, это помешает работе.
Господи, он просто подонок. Садист и подонок.
— Сколько слов он может выучить и запомнить за один день? — спросил Севилл.
— Только два, — быстро соврала Элизабет. Однажды Дамиан выучил целых три слова, но тогда был особенный день, и Севиллу не обязательно об этом знать. Этот человек стал бы давить на собаку.
— А почему только два? Что мешает ему учить больше?
— Ну, он устает. Ему становится скучно. То есть ему ведь достаточно трудно говорить, это для него неестественно. Нужно сосредоточиваться, а через некоторое время он начинает отвлекаться. Я не вижу причин давить на него — удивительно, что он вообще в состоянии такое делать.
Севилл разглядывал их обоих.
— Научи его новому слову прямо сейчас и дай в награду еду. Напоминаю тебе: ты оставишь его голодным, если не будешь подкреплять едой правильные ответы.
Он подошел и встал напротив пса. Тот замер и отвернулся.
— Независимо оттого, что я думаю о многих твоих действиях с этой собакой, я хочу сказать, что ты проделала, неплохую работу, Элизабет.
— Ну, спасибо… — Она снова разозлилась.
Что этот ублюдок замыслил на этот раз?
Но Севилл был искренен. Девушка сделала нечто экстраординарное. Удивительнее он не видел в жизни ничего, и теперь это оказалось в его руках — в самое подходящее время. Он действительно был ей благодарен.
Пользуясь его необычайным расположением, Элизабет решила ковать железо, пока горячо. Со всем возможным уважением, заранее ожидая отказа, она спросила:
— Доктор, можно мне побыть с ним чуть-чуть после работы? Это много значит для нас обоих. Пожалуйста.
