Наталия Новаш - Про собачку Жулю из рода Чи-Хуа-Хуа
И тогда маленькая находчивая Хуа жестами заманила на крышу дворца одного из лучших друзей Хуанди. Чи и Хуа-первая тоже отправились следом по лестнице на чердак.
Когда наступила ночь, коты поднялись по ветвям на крышу и продолжили свою гнусную работу. Человек понял, что собакам грозит опасность. Он перевел любимцев Хуанди в дальний флигель дворца, а в опустевшей комнате устроил засаду — поставил стражников с плетками и метелками.
И вот, когда все было готово и наступил долгожданный злодейский день, коты хлынули лавиной в комнату собачек. Но их ждала там не добыча, а плетки и метелки стражи. Котов прогнали через все комнаты дворца и с позором выставили за двери.
С тех пор коты дерутся с собаками.
И с тех пор у собак осталась таинственная привычка копаться в навозных кучах, а иногда какая-нибудь из них так вываляется в навозе, что хозяева только диву даются.
И собаки, как их ни наказывай, ни за что не хотят избавляться от этой дурной привычки… Быть может, они вспоминают то далекое время, когда их предки вместе с Хуанди разносили подарки детям лентяев, которые жили в хижинах, сделанных из кизяка.
Сказка третьяО том, как английская королева получила собачку Чи-хуа-хуа, или о том, откуда у нас появились маленькие собачки
Эту сказку Люська мне рассказала в первый день летних каникул. Друзья из класса разъехались — кто в деревню, кто на Канары. Остальные ходили в школьный лагерь. Я скучал без дела. На компьютере не поиграешь — папа стер «Фараона», потому что эта игра занимала много памяти, а в другие — не хотелось. Лежал на диване и разглядывал свой портрет на стене. Это меня Люська намалевала. Еще в прошлом году. В школьной тетради по рисованию.
Люська — хоть и большая задавалка, а хорошо рисует. Всем в классе тогда понравился мой портрет.
— Ты тут, Костя, совсем как живой! — сказала учительница, и мне так захотелось ее спросить: «А я, что — мертвый?»
А может, училка по ИЗО догадывалась: попозируешь пять минут и измучаешься до смерти, так что мама родная потом на портрете не узнает. Думаете, это легко? Попробовали бы сами, тогда б узнали, какая это работа. Скажут тебе: сядь на стул и голову откинь назад, да прямо сиди, да подбородок — повыше! И руки положи на спинку кресла. Кажется, чего проще? Но попробуй только пошевелиться! Думаешь, что сидишь целый час, а всего каких-нибудь три минуты. Спина сразу заболит, руки так и нальются тяжестью, шею заломит, а ручки кресла врежутся, как кандалы.
Или скажет Люська: встань и вытяни руку вперед. Очень любит рисовать мою руку. Так попробуйте постоять с протянутой рукой хоть пять минут! Посмотрим, как это у вас получится.
В нашей семье дураков нет. Все знают, что такое позировать. Люська уж и просить перестала. Только я — всегда готов! А если выясню, что у сестры на носу экзамен, — бегом к ней и так ласково говорю:
— Люсечка! Хочешь, я тебе попозирую? А ты тем временем порассказываешь…
Стоит ли говорить, что Люська всегда милостиво соглашается. Иначе не было бы никаких сказок о Хуанди, и нечего было бы мне сейчас вам рассказывать про трех инопланетных собачек.
Вот и тогда, в первый день летних каникул: слышу, Люська по телефону болтает, про какой-то экзамен, и кричу с дивана:
— Люся! Может, тебе что порисовать надо?
Оказалось, надо. Только, к сожалению, не ухо — я все жду, когда его зададут! Тут потрудней — требовалось порисовать мой профиль.
Усадила меня сестра на стул, взяла в руку карандаш и сказала:
— Знай: зашевелишься — сказке конец!
Надо ли говорить, что я готов был просидеть в этой позе хоть целый вечер! Лишь бы рассказывала.
— Если помнишь, — начала Люська, — мы остановились на том, что небесный странник Хуанди улетел восвояси вместе с собачками.
Хуанди покинул Землю на космическом корабле, и китайцы стали выбирать себе других императоров. Но все они никуда не годились. Поэтому и город, который был им построен, постепенно пришел в упадок.
И все вообще вышло совсем не так, как рассчитывал, улетая, Хуанди. Он-то надеялся: без него его подданные одумаются. Оставшись одни, станут выполнять законы, которым он научил, и поймут, что император-то вообще не нужен.
Но в жизни все бывает наоборот. Враги разрушили Великую стену, и все пошло из рук вон плохо. Счастье еще, что завоевателям сразу понравились китайские законы. С их помощью можно было управлять и армией собственных воинов, с которыми всегда хватало проблем. Поэтому завоеватели с радостью объявляли себя новыми китайскими императорами, а своих воинов-победителей делали китайцами. К несчастью, лихие кочевники не сразу делались так мудры и трудолюбивы, как питомцы Хуанди, получившие инопланетное воспитание. Поэтому императорам приходилось применять силу, а для этого — содержать многочисленную армию и все больше чиновников… Жизнь простых китайцев делалась все трудней, хотя сами новые императоры по-старому припеваючи жили во дворцах и по-прежнему любовались маленькими собачками породы Чи-хуа-хуа — потомками любимицы самого Хуанди, маленькой Хуа-второй.
Скоро все китайцы от мала до велика так полюбили этих собачек, что запрещено было не только вывозить их в другие страны, но даже показывать иностранцам.
Но рыба всегда гниет с головы. Один китайский император был очень хвастливым. Больше всего на свете он любил, чтобы ему завидовали другие. Только этим он отличался от всех предшествующих правителей.
Однажды хвастливый император решил устроить грандиозный фейерверк в своем императорском парке и пригласил на праздник иностранных послов. Сад был украшен разноцветными фонариками, яркими гирляндами и пестрыми шелковыми флажками.
Когда стемнело, гостей рассадили на берегу пруда на бамбуковых стульях и резных деревянных кушетках, и император приказал палить из пушек. Грянул гром. Охапки разноцветных молний взвились в небо, превратились в огненных змей и с шипением устремились вниз, но сгорели, не долетев до земли.
Шары огня рассыпались мерцающим дождем. Букеты красных, лиловых, желтых и зеленых звезд вспыхивали в небе, и, разлетаясь, огненные звезды отражались в черной воде пруда.
Иностранцы очень перепугались, они подумали, что это горит небо и сама вода. С криками жены послов повскакивали со своих мест и, опрокидывая легкие бамбуковые стулья, начали спасаться бегством в страхе, что пылающие в небе звезды начнут падать на их прекрасные бальные платья из лучшего китайского шелка.
Тогда, довольный эффектом, император стал смеяться и успокоил гостей. Осмелевшие гости пришли в себя и принялись изумляться и восхищаться, выпытывая секрет фейерверка, которого никогда не видели. Ведь они даже не знали, что такое порох.
Тщеславный хвастун объяснил им устройство ракет и был чрезвычайно доволен, что удивил гостей. Ему и в голову не могло прийти, что хитрые иностранцы быстро смекнут, как использовать порох в ружьях и пистолетах, и тогда уже никакая стена не спасет его императорскую династию.
Но и этого было мало хвастливому императору. Чтобы совсем уж сразить наповал гостей, он решил показать им своих собачек.
В то время в мире были известны огромные волкодавы, овчарки и сторожевые псы, а таких вот прелестных крошек породы чи-хуа-хуа никто отродясь не видел. Английский посол был особенно восхищен и вскоре рассказал обо всем своей любознательной королеве.
Английской королеве до смерти захотелось получить такую игрушечную крошку из породы чи-хуа-хуа. Она тотчас же отправила своего посла обратно в Китай. Но китайцы наотрез отказались продавать собачку. И даже подарить не пожелали.
Тогда королева приказала ее похитить.
Хитрый посол подкупил слугу, который кормил собачек, и узнал, что больше всего на свете они любят обыкновенный шоколад.
Не мешкая, посол подкупил второго слугу, который купал и охранял собачек, и от этого слуги узнал, что те бегут на свист. За мешочек золота китаец научил английского посла секретному свисту, каким подзывали собачек, чтобы угостить шоколадом.
Выяснив все, что нужно, посол решил похитить одного из щенков во время очередного фейерверка. Но ближайшим был музыкальный праздник, на котором иностранцы не хотели показываться, потому что совершенно не понимали китайской музыки. Один только английский посол напросился сам и заранее выписал себе пропуск. Потом он подговорил первого слугу вечером не кормить собачек, а второго — оставить открытой дверь в их комнату.
В день музыкального праздника англичанин надел специально сшитый по такому поводу широкий-преширокий камзол с большим вырезом на груди и потайными карманами и один из них доверху набил шоколадом.
После фейерверка заиграл оркестр. Многочисленные цимбалы, флейты, гонги, литавры и тыквы-горлянки издавали странную музыку. Гости вежливо слушали с кислым видом, и только на лице английского посла была блаженная улыбка.
