Джон Кац - Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я
Меня трогает и то, какой интерес люди проявляют к Девону. Некоторые из моих соседей, бывшие свидетелями нашего с Девоном бурного прошлого, прониклись к нему симпатией. Они всегда стараются поздороваться с ним и приласкать, спрашивают о нем и отмечают, что он стал вести себя намного спокойнее. Эти люди — его «группа поддержки». И моя тоже.
* * *Неподалеку от нас живут несколько прелестных собак, каждый хозяин может только мечтать о таких. Но есть и довольно буйные, в основном из тех, которые проводят долгие дни взаперти. Но в целом наша улица в современном беспокойном мире может считаться образцовым местом содержания собак.
Каждый хозяин на прогулках носит с собой совок и мешочек, чтобы убирать за собакой. Старается пораньше познакомить свою собаку с другими собаками, с детьми и взрослыми, живущими поблизости. Собаки умеют не только играть, но и правильно вести себя. Я пришел к выводу, что дело здесь не в каких-то особых личных качествах. Дело в упорной, серьезной дрессировке и в затраченном на нее времени.
В какой-то мере это можно считать заслугой Джулиуса и Стэнли. Их так любили за прекрасное поведение и добрый нрав, что большинство соседей, по моему примеру, воспользовались услугам Ральфа Фаббо для дрессировки своих собак. Теперь мы пожинаем плоды.
Гомер ведет «светскую» жизнь, для меня, например, совершенно недоступную. Хозяева собак со всего квартала наперебой его приглашают.
Он дружит с Зевсом — немецкой овчаркой втрое больше него; с белым высокогорным терьером Симусом, маленьким и шустрым; и с ретривером Дейзи. Он познакомился и близко сошелся с Минни — глухим питбулем, которого встретил в парке.
Но ближе всех ему — живущая через дорогу Люси — черный пудель. Иногда рано утром, еще в сумерках, я слышу, как эти двое по очереди лают — обмениваются какими-то секретными сигналами.
Когда мы отправляемся на прогулку, Гомер сразу же обнюхивает мой карман. В нем обычно лежит старый синий мячик Стэнли, для которого теперь наступил второй срок службы. Гомер полюбил гоняться за ним, хотя приносить его мне он порой забывает. Девон вообще-то пренебрегает такими глупостями, но если Гомеру случается уж слишком разыграться, то иногда отбирает у него мяч и сам приносит мне. Дает таким образом понять, что вполне способен выполнить подобный трюк; просто не считает нужным тратить на это время.
Маршрут у нас довольно сложный: мы ходим зигзагами по окрестностям, пересекаем улицы. Я стараюсь совместить прогулку с некоторыми элементами дрессировки, чтобы поддерживать в собаках интерес. Например, говорю им: «Внимание, ребята!» и, убедившись, что машин нет, показываю на противоположной стороне место, куда мы должны перейти. Потом командую «давайте за мной!» — это означает, что улицу надо пересечь, прямо или по диагонали, на большой скорости. Если же я говорю «спокойно, рядом!», то они должны идти рядом со мной.
Так мы бродим по тенистым улицам, по соседним торговым кварталам, заходим в парки и на школьные дворы. Иногда, по просьбе городских властей, прогоняем казарок, облюбовавших парк или спортивную площадку.
В кармане куртки я ношу с собой два поводка, на случай если понадобится успокоить какого-нибудь нервного субъекта или продемонстрировать полицейскому нашу готовность подчиниться букве закона. Но по большей части в поводках нет надобности. Оба джентльмена прекрасно ведут себя на прогулках, выступают чинно, с удовольствием осматривают достопримечательности… и составляют мне прекрасную компанию.
После утренней прогулки для меня наступает время приниматься за работу. Я пишу днем, а часто и по вечерам. Мои собаки выполняют свою часть обязательств по нашему контракту. Они знают: как только заработал компьютер, наши пути разошлись.
Если погода хорошая, я открываю заднюю дверь и выгоняю их из дома. Отцовский инстинкт: пусть гуляют во дворе, незачем им находиться рядом с человеком, обреченным сидеть за столом.
В плохую погоду они вольны выбирать. Могут остаться в моем кабинете. Здесь у них имеются подстилки и вкусные жевательные косточки. Удивительно, но они часто предпочитают лежать на полу рядом со мной, когда я пишу. Гомер, например, любит дремать, положив голову на мой башмак.
Иногда, впрочем, они оставляют меня за компьютером и отправляются бродить по дому. Зная Девона, легко представить себе, чем он может там заниматься: учит немецкий или собирает из ЛЕГО какую-нибудь сложную конструкцию. А, возможно, обучает невинного Гомера какому-нибудь из запрещенных искусств: например, открывать холодильник или вытаскивать из башмаков шнурки. Уточнять мне некогда — я работаю.
Во второй половине дня мы занимаемся другими делами. Гомер и Девон сопровождают меня практически везде. Они приходят со мной в ближайший копировальный салон и лежат здесь на полу, поглядывая на посетителей. В нашем городе, славящемся своей терпимостью, собаки уже побывали у моего парикмахера, у местного продавца автомобилей, в цветочном магазине, в химчистке, в камере хранения и даже в багетной мастерской.
Удивительное дело: на улице эти собаки невероятно активны, а попав в помещение тут же ложатся и совершенно успокаиваются. Я читал, что в Англии пастухи часто приводят с собой собак в пабы, где те часами мирно дремлют. Хорошо бы завести у себя такие пабы. Но поскольку их нет, Девону и Гомеру приходится довольствоваться книжным магазином, где они терпеливо ждут, пока я просматриваю книги или болтаю с продавцами, а их в это время гладят пришедшие в магазин дети.
Если я почему-либо не могу взять их с собой, то оставляю в машине (разумеется, не в жаркие дни) и чуть-чуть приоткрываю окно. А когда возвращаюсь, они приветствуют меня так бурно, с такой шумной радостью, будто я провел по меньшей мере несколько месяцев где-нибудь на Борнео и, наконец-то, вернулся.
Теперь они — во всяком случае Гомер — спокойнее относятся к тому, что я их оставляю: все же их двое. Я поглядываю на них из окна моего кабинета, если они находятся во внутреннем дворе. Собаки сидят рядышком, поджидая какого-нибудь зазевавшегося зверька, за которым можно было бы погнаться. Так иногда сидят на берегу с удочками старые друзья, для которых рыбная ловля просто предлог, чтобы немного побыть вместе.
По вечерам мы с Паулой довольно часто уходим из дома вдвоем. До паба, где дружелюбно относятся к собакам, от нас не добраться, а в ресторан или кинотеатр собак не пускают.
Иногда я оставляю Девона и Гомера в клетках во дворе. Если же их оставить дома одних да еще и на свободе, то они постараются, чтобы вернувшись я обнаружил «послание»: шкафчик для видеокассет открыт, диванные подушки на полу, коробки с CD-дисками на кровати. Ну а холодильник мы на всякий случай все еще запираем.
Наши дни заполнены, и я этим вполне удовлетворен. Игра чередуется у нас с работой, дружеское общение с моционом. Я много пишу, много гуляю. Почесываю за чьим-нибудь ухом, а меня то и дело облизывают. Я бросаю мяч, раздаю жевательные косточки, а иногда пищащие игрушки. У меня есть и спутники, и приятели, и товарищи по заговорам и конспирации.
* * *В горах в нашей хижине нам еще лучше. Когда я начинаю грузить вещи в джип, собаки возбужденно носятся вокруг. Девон даже пытался залезть в мой рюкзак: как только я достаю его из шкафа, пес сразу же понимает, что за этим последует.
Место собак — на заднем сиденье, которое я застилаю старым пледом и одеялами. Они забираются туда, а я тем временем настраиваю приемник, чтобы по дороге слушать репортаж с бейсбольного матча нью-йоркских «Янки». Ехать нам часа четыре. В местах с не слишком интенсивным движением я слегка приоткрываю им окно — собаки любят, высунув нос наружу, дышать свежим воздухом.
Как только мы въезжаем на горную дорогу, Девон разражается лаем. У хижины мы останавливаемся, я открываю дверцу, — собаки пулей вылетают из машины, мчатся в лес, обегают луг.
С этими собаками я пристрастился к далеким пешим прогулкам.
Правда, теперь от ходьбы у меня часто начинает болеть лодыжка. Раньше, когда ноги были в порядке, я такие длительные походы не любил. Но хозяин бордер-колли не имеет шансов остаться домоседом.
Итак, первое, что мы делаем, прибыв на место, это отправляемся ненадолго в лес, который начинается позади хижины. Если время рассчитано верно, то мы еще успеваем увидеть, как солнце садится за холмы.
Джулиус и Стэнли любили гулять; я с удовольствием вспоминаю те наши прогулки, но они были короткими. Мухи и комары, жара и холод — все это быстро надоедало моим лабрадорам, и уже через четверть часа они были не прочь вернуться домой.
А в каждого из моих бордер-колли точно встроен вечный двигатель. Насекомые для них не помеха. На погоду они тоже не обращают внимания. На удивление живые и быстрые, собаки вечно прыгают, крутятся, куда-то мчатся, обследуют какие-то бревна, деревья, ручьи. И все живое, встречающееся им на пути — будь то дикая индейка, мышь полёвка или бабочка монарх — чрезвычайно их интересует.
