Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир - Майрон Вики
— Дьюи нравится быть наверху, — объясняли мы им. — Он так играет.
Наконец даже дети поняли, что, пока Дьюи находится на светильниках, он спустится оттуда только по своему желанию. Так он нашел наверху свое маленькое седьмое небо.
Официально перестройка началась в июле 1989 года, потому что июль — самый спокойный месяц в библиотеке. Дети кончили школу, то есть не было общеклассных походов, а также неофициального присмотра за детьми после школы. Местная налоговая фирма пожертвовала складское помещение на другой стороне улицы. Публичная библиотека Спенсера насчитывала пятьдесят пять стеллажей, пятьдесят тысяч книг, шесть тысяч журналов, две тысячи газет, пять тысяч альбомов и кассет и тысячу генеалогических книг, не говоря уж о проекторах, киноэкранах, телевизорах, камерах (16-и 8-миллиметровых), пишущих машинках, столах, стульях, каталогах, шкафах с досье и офисном оборудовании. Всему был присвоен свой номер. Он соответствовал месту на цветной схеме, которая показывала место предмета на складе и его новое место в библиотеке. Но новом синем ковровом покрытии мы с Джин Холлис начертили мелом расположение каждого шкафа, полки и стола. Если полка отстояла от предназначенного ей места всего на дюйм, рабочим придется перемещать ее, потому что ширина проходов была строго рассчитана в соответствии с требованиями Акта о потребностях инвалидов. Если полка отстоит на дюйм, то следующей придется отодвинуться на два. И коляска с инвалидом застрянет в углу.
К переезду приложила руки воистину вся община. Ротари-клуб помог вынести книги, Голден Киванис содействовал в возвращении их на место. Наш менеджер по развитию даунтауна Боб Роус расставлял полки. Джерри, муж Дорис Армстронг, провел больше недели, безропотно привинчивая сто десять новых металлических пластинок к нашим стеллажам, по меньшей мере по шесть болтов на каждую пластинку. Все добровольно вызывались нам помочь: генеалогический клуб, библиотечный совет, учителя, родители, девять членов общества друзей библиотеки Спенсера. Свою лепту внесли и торговцы из даунтауна, и на всех хватало бесплатных напитков и закуски.
Переустройство шло как по часам. Ровно через три недели наш «ужас Хеллоуина» был заменен ровным синим ковровым покрытием; мебель была затянута цветным материалом. Мы добавили двухместные кресла-качалки в детскую библиотеку, чтобы мамы могли, раскачиваясь, читать своим детям. В шкафу я нашла восемнадцать гравюр Гросенвора вместе с семью старыми рисунками чернилами. У библиотеки не хватало денег, чтобы поставить их в рамки, так что члены общины разобрали эти работы и снабдили их рамками. Заново расставленные под углом полки открывали взгляду книги, и тысячи цветных переплетов приглашали посетителей отбирать их и читать.
Открытие новой библиотеки мы отметили чаем с пирожными на свежем воздухе. В этот день никто не испытывал такого восторга, как Дьюи. Три недели он сидел у меня дома, и за это время переменился весь его мир. Другими стали стены, другим стало ковровое покрытие, сменили свои места столы, стулья и книжные полки. После путешествия в склад на другой стороне улицы даже книги стали пахнуть по-другому.
Но как только стали приходить люди, Дьюи незамедлительно вернулся на свое место на столе, чтобы снова быть в центре внимания. Да, библиотека изменилась, но после трех недель отсутствия ему больше всего не хватало людей и общения. Он терпеть не мог быть в разлуке со своими друзьями и библиотекой. Им тоже его не хватало. Проходя за своими пирожными, все они останавливались погладить Дьюи. Кое-кто сажал его на плечи, чтобы пройтись с ним среди заново расставленных полок. Другие просто смотрели на него, разговаривали с ним и улыбались. Библиотека могла измениться, но королем ее оставался Дьюи.
Между 1987 годом, когда Дьюи попал к нам в руки, и 1989-м, годом перестройки, количество посещений выросло с шестидесяти трех тысяч в год до более ста тысяч. Что-то явно изменилось. Люди стали по-другому воспринимать свою библиотеку и куда больше ее ценить. И не только жители Спенсера. В этом году двадцать процентов составляли жители сельского округа Клей. Еще восемнадцать процентов приезжали из соседних округов. И, видя эти цифры, никто не мог оспорить тот факт, что библиотека стала региональным центром.
Вне всякого сомнения, помогла перестройка. Так же как и оживление Гранд-авеню и экономики, показатели которой пошли вверх, как и энергичные коллеги, и наши новые программы. Но главную роль в том, что лицо библиотеки изменилось, в том, что в нее потянулись новые люди и Публичная библиотека Спенсера, а не склад стала признанным местом встреч, сыграл Дьюи.
Глава 14
Большой побег Дьюи
Конец июля — самое лучшее время года в Спенсере. Кукуруза, отливая золотом и зеленью, вымахала до десяти футов высотой. По закону штата фермеры получили распоряжение срезать ее до половины на каждой миле, где дороги встречаются под прямым углом. В сельской Айове на пересечениях дорог отсутствуют стоп-сигналы, и тут помогает подрезание кукурузы, потому что так, по крайней мере, вы можете увидеть приближающуюся машину, да и фермер не понесет убытков. Початки наливаются спелостью в середине стеблей, а не наверху.
В летней Айове так и тянет относиться к работе спустя рукава. Вокруг яркая зелень, теплое солнце, бескрайние поля. Через открытые окна доносятся одуряющие запахи. Ленч проводишь на берегу реки, в свободные дни удишь рыбу у Тандер-Бридж. Порой просто трудно оставаться в помещении.
— Это царство небесное? — хотелось мне спрашивать каждый год.
«Нет, — следовал воображаемый ответ. — Это Айова».
К августу 1989 года перестройка библиотеки была закончена. Посещения обновились и выросли. Сотрудники были счастливы. Дьюи был не только принят общиной. Он привлекал людей и вселял в них хорошее настроение. В сентябре как раз по соседству с нами проходила ярмарка округа Клей, крупнейшее событие года. У меня как раз был месяц, свободный от занятий на степень мастера. Все складывалось как нельзя лучше, если не считать Дьюи. Наш послушный малыш, герой нашей библиотеки, изменился: он стал рассеянным и, что хуже всего, обеспокоенным.
Проблема была в том, что три недели, пока шла перестройка, Дьюи провел у меня в доме, глядя через экраны окон на окружающий мир. Из моего дома заросли кукурузы не были видны, но он слышал пение птиц. Он чувствовал дуновения ветра. Он обонял все, что чувствуют коты, когда подставляют нос внешнему миру. И теперь эта связь с миром исчезла. Да, в библиотеке тоже были окна, но они не открывались. Дьюи мог обонять запах нового покрытия, но не ароматы весны. Он слышал шум грузовиков, но не пение птиц.
«Как ты могла, — казалось, стонал он, — показать мне такую красоту, а потом забрать ее?»
Между двумя входными дверями в библиотеку был маленький стеклянный холл, который не пропускал в помещение холодный воздух, потому что одна дверь обычно была закрыта. В течение двух лет Дьюи терпеть не мог этот холл, но, вернувшись после трех недель, проведенных в моем доме, он проникся к нему обожанием. Когда внешняя дверь открывалась, до него доносился порыв свежего воздуха. В течение нескольких дневных часов на порог падало даже пятно солнечного света. Дьюи делал вид, что ему больше ничего не нужно: сидеть в солнечных лучах и слушать птиц. Но мы-то все понимали. Просидев достаточно долго в холле, Дьюи станет прикидывать, не удастся ли ему выскользнуть через входную дверь во внешний мир.
— Дьюи, вернись! — каждый раз прикрикивала дежурный библиотекарь, когда он следовал за посетителем через первые из входных дверей.
У бедного кота не было выбора. Абонементный стол стоял как раз перед холлом, и дежурная немедленно замечала Дьюи. Он останавливался, послушав ее, особенно если дежурила Джой Деуолл. Она была самой молодой сотрудницей и самым недавним членом коллектива, единственной незамужней женщиной в нашем коллективе. Она жила с родителями в доме, где по условиям аренды нельзя было держать домашних животных, так что всем сердцем любила Дьюи. Дьюи знал это и не подчинялся ни одному ее слову, так что Джой стала прибегать ко мне. Я была голосом мамы. Дьюи всегда слушался меня, хотя в этом случае он так настойчиво противился, что мне пришлось его припугнуть.
