Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы
Именно поэтому резко подскочил спрос на бойцовых и сторожевых собак. Цены на щенков, особенно импортных пород, взлетели до небес. Но, если честно, именно присутствие в квартире собаки сдерживало воров. Тут и газеты способствовали: чуть не в каждой и чуть не каждую неделю печатались материалы о загрызенных и покалеченных собаками квартирных ворах. Читают ли воры газеты или нет, никто не занимался такой статистикой, но квартиры, в которых присутствовали собаки, воры не трогали.
Джон Эрхард Копани, или просто — Джон, быстро освоился в квартире своего хозяина. Он бессовестно гадил на ковры и грыз ножки у столов и кресел из импортного дуба. Если честно, гадил он в квартире по необходимости. Холостой и очень занятой хозяин накладывал еды щенку от пуза — на сутки, не забывал и наливать в миску воды, а вот гулять водил не во время и не регулярно, и щенок просто вынужден был искать место на коврах, чтобы не лопнуть…
Прогулки, хотя и нерегулярные, не всегда проходили благополучно. Во дворе стало столько собак, причем разных, что человек терялся, а уж щенок тем более. Состоятельными гражданами приобретались чаще собаки крупных пород, желательно устрашающих видов, это опять же в целях охраны и безопасности. Но большие собаки почему-то имеют вредную для щенков привычку — подойти, понюхать и перевернуть щенка на спину, словно без этого не видно — мальчик он или девочка. Эту привычку маленький и толстый Джон не терпел. Уже через пару месяцев он стал недовольно рычать, а через полгода вцепился зубами в нос слишком любопытной овчарке, да так, что его еле-еле от нее оторвали. Конфликт с хозяином визжащей от страха и боли овчарки удалось легко замять, потому как все, выгуливающие во дворе своих четвероногих питомцев, подняли овчарку, да и хозяина на смех: «Такой маленький, такую большую…»
Через неделю нечто подобное случилось с доберманом-пинчером. Виктор наказал щенка на глазах жертвы. Но это не помогло. Тем более, что отцеплять щенка от жертвы становилось все труднее. Челюсти он стискивал намертво. И чтобы разжать их приходилось всовывать меж зубов какой-то металлический предмет. Виктор не знал, что делать, не будешь же собаке, своей, ломать зубы. Слава богу, опытный человек подсказал способ: если сжать щенку яички, тот мгновенно бросал свою жертву. Правда, вскоре все окрестные собаки узнали о характере щенка и уже не связывались с ним, поэтому необходимость в применении такого варварского способа отпала сама собой.
Щенок рос быстро и очень скучал один. Он вскоре перестал грызть мебель и часами стоял в кухне, положив передние лапы на подоконник, выглядывая хозяина. Но зато сколько радости было, когда тот, наконец, приезжал. Хозяин тоже ценил Джона и даже очень, хотя не всегда мог уделить ему внимание. В их подъезде обокрали уже три квартиры, но квартиру Виктора не трогали. И он считал, не без основания, что это только благодаря Джону.
В мае Виктор женился. А что, пора! Двадцать семь лет. Обут, одет, имеет квартиру, машину, собаку, стабильную и высокооплачиваемую работу… Родители живут в деревне. Отец фермерствует на пятистах гектарах. Ему помогают младший брат Виктора — Костя и его жена. Во! Костя уже два года как женат. Ребенок скоро появится… Пора и старшему брату. Пора!
Но первым требованием, которое выставила жена после свадьбы — собаку из квартиры вон! Это был такой удар, что Виктор просто ошалел. Кого? Джона из квартиры? Ни за что! Но… Прошел день, второй, третий… Ласки молодой жены и ее железные аргументы: грязь, собачья шерсть по всей квартире, испорченная дорогая мебель, а главное, — взгляд у собаки ужасный…
Виктор проследил за взглядом Джона, каким он провожал хозяйку и испугался: понял, недалеко до беды! И молодая жена, и собака питали друг к другу похожие чувства — ненависть. Причем — страшную… Потому в первое же свободное воскресенье Виктор повез в деревню к родителям не жену, она ехать отказалась, а Джона. И предательство свое пытался оправдать тем, что Джону в деревне будет лучше.
2
Отец Виктора — Дмитрий Васильевич и мать — Полина Петровна встретили сына с радостью. Редко он балует их своими посещениями.
— А где жена? — был первый материнский вопрос.
— Приболела… Велела кланяться.
Дмитрий Васильевич молча переглянулся с Полиной Петровной. Не понравился им такой расклад.
— Когда приедет? Мы ее на свадьбе толком не разглядели… Бедненькая — болеет… Что с ней? — за жалостливыми словами мать скрывала беспокойство о сыне. Как ему живется? Во время ли ест?
— Ничего страшного, так… женские штучки… — не хотел Виктор распространяться на эту тему.
— Уж не ребеночка ли ждете? — радостно вскинулась мать.
— Да нет, — отмахнулся Виктор. — Вы лучше посмотрите, кого я вам привез!
Он вышел к машине, завел во двор собаку и отрекомендовал:
— Джон Эрхард Копани!
— Ничего! — зацокал языком восхищенно Дмитрий Васильевич. — Грудь широченная. Мощный кобель… Дружок у меня — здешний участковый. У него лайка — Туман. Всех собак в деревне дерет. Вот бы этого с ним стравить. Глянуть — кто кого?!
— Нет проблем. Стравливайте.
— Дык, участковый на учебе, в городе. Только через месяц явится, — огорченно воскликнул Дмитрий Васильевич.
— Джон подождет. Все равно у вас будет жить.
— Как так? — удивилась Полина Петровна.
— Да, мама. Жена не хочет, чтобы в комнатах была собака, — немного сконфуженно, но твердо сказал Виктор.
— Я-ясно-о-о! — в один голос протянули родители.
— И ничего не ясно, — рассердился Виктор. — Если вы не возьмете, я его отдам кому-нибудь. Собаку с такой родословной любой с руками оторвет.
— Сынок, не сердись, — вскинулась мать. — Мы-то не против собаки…
— Погоди, мать, — остановил ее Дмитрий Васильевич. — Мы — деревенские, может, чего не понимаем. А вообще зачем ты покупал собаку?
— Ну… Обстоятельства изменились, — пробормотал Виктор. — Ладно, я поехал.
— Как поехал? А покушать? Проголодался, поди, в дороге. Может, ночевать остался бы? — мать заглядывала Виктору в глаза.
— Нет, мама. Не могу. Меня ждут… Дома…
— Понятно-о… — опять в один голос протянули родители.
— И ничего не понятно. Вот родословная на собаку, вот поводок, ошейник…
Виктор выскочил за калитку. Раздался рокот мотора…
— Да-а! — покачал головой отец. — Обратала она его.
— Может, еще и ничего. Может, наладится… — всхлипнула мать. Ей жалко было старшенького своего. Далеко живет от родительского дома, да и жена…
— Нет, толку с ей не будет. Таких баб я знаю. Стервы натуральные!
— решительно произнес Дмитрий Васильевич.
— Откуда ты знаешь?! — сквозь слезы улыбнулась Полина Петровна и, наклонившись, вытерла глаза фартуком. — Я одна у тебя — первая и последняя. Знахарь!
— Да ты что, мать, говоришь?! — возмутился уязвленный Дмитрий Васильевич. — Если хочешь знать…
— Ты лучше собаку определи. Как его… Дмитрий Васильевич заглянул в родословную:
— Джон Эрхард Копани! Вот язви их… Придумают же…
— Джон, это по-русски как?
— У них, это имя так распространено, как у нас Ванька, например…
— показал свою эрудицию Дмитрий Васильевич.
— Ну что, Ванечка, — присела перед собакой Полина Петровна. — Есть хочешь? Пойдем, я тебя покормлю.
Джон согласно завилял обрубком хвоста, потянулся к лицу новой хозяйки.
— Видал, подлец, уже целоваться лезет! — воскликнул Дмитрий Васильевич.
— Поцелуемся еще, успеем, — Полина Петровна осторожно погладила собаку по голове. — Сиротинушка ты моя… Пойдем.
— Смотри, не балуй его, — крикнул вдогонку Дмитрий Васильевич. — Оне, городские, в квартирах, на простынях спят, язви их…
— Ну, уж это никогда! — категорически заявила Полина Петровна. — Набей будку свежим сеном, пусть там нежится.
Ночью Дмитрия Васильевича разбудил собачий вой. Он приподнялся на постели. Увидел при лунном свете глаза жены:
— Давно воет?
— Ты только уснул… — всхлипнула Полина Петровна. — Скучает Ванечка по хозяину… Как он там?!.
— Привыкнет.
— Я про хозяина…
Дмитрий Васильевич, преувеличенно кряхтя, поднялся, сунул ноги в тапки и вышел на крыльцо. Джон сидел у будки набитой свежим сеном и, задрав морду, выл на луну.
— Кхм! — громко кашлянул Дмитрий Васильевич. Достал с полочки сигареты, спички и присел на ступеньку крыльца.
Джон тут же подбежал к нему и, обнюхав, стал рядом.
— Скучаешь? — спросил у него Дмитрий Васильевич. Джон промолчал.
— Я тоже скучаю, — признался отец хозяина. — Иной раз так защемит… — он оглянулся на дверь. — А Полина, как скучает, — спасу нет. Плачет.
Джон наклонил голову на бок, прислушиваясь к словам человека, потом поднялся на ступеньку крыльца и улегся, положив голову на колено Дмитрия Васильевича. У того дрогнуло сердце, и он, погладив собаку, объяснил:
