Галина Исакова - Мы с Варварой ходим парой…
Дополняет картину девушка с большой черной холеной овчаркой. Они гуляют исключительно стоя. На одном месте газона. Столбиком. Минут пять девушка меланхолично смотрит в одну сторону, потом — в другую, потом в третью… Собака сидит «копилкой» и смотрит тоже. Постоят и — домой. Красота.
Выйду, бывало, перед прогулкой на балкон окрестности обозреть: одни пищат, этот с телефоном бежит, те стоят. Все нормально, происшествий нет. Пора и нам собираться. Парад уродов — явка обязательна.
Зима
Торжествуют только крестьянин и Варвара
Зима. У меня работа, любовь и тренировки. Старые тренировки — йога и Варварино «УГС», новая любовь. Любовь рвет сердце, взаимная, несчастная. Подарившая белые крылья и познакомившая с черной бездной. Странное дело, где вселенское равновесие? После тяжелого развода полагалось бы легкой любви. Но легкость только в порхании пальцев по клавишам.
Варварины тренировки помогли и мне. Инструктор научила правильно хвалить и правильно гладить собаку. Оказывается, целая наука! А еще — научила, точнее, помогла понять одну вещь. Никогда не срывай свое раздражение на собаке. Не она плохая — ты не научила. Не она бестолковая — ты плохой учитель. Не она вредничает — у тебя плохое настроение. Беды и негатив оставляй за дверью или выноси на прогулку и оставляй там, среди сугробов, деревьев, неба и звезд. Они и не такое видали, стерпят, если объяснить. Не срывайся, не рычи на собаку! Она ни в чем не виновата, она искренна в своих желаниях, она любит тебя и принимает такой, какая ты есть. Без условий. Без сложных объяснений. Без мук выбора.
Год 2004
Зима
Если бы у Ломоносова была собака
Планету Леониду завалило снегом… Потом синоптики скажут про месячную норму осадков, а если честно, то норма вполне тянет на полугодовую. Трамваи стоят: рельсы заметает сразу же после трактора с метелками, машины чистят не щеточками, а дворницкими лопатами, движение в городе небольшое и медленное, потому что под слоем снега — лед. Матушка Метелица выбивает свои снежные перины.
Картинка первая
Оно бы все ничего, но идти приходится по узкой тропке, по лошадиному высоко вскидывая ноги и с трудом вытаскивая их из снега. Шаг вправо, шаг влево — сугробы по пояс. Сразу вспоминаются рассказы, как до войны, пять километров в гору, в школу, через лес, и младших тащить на закорках…
Варвара сильно обрадовалась подвалившей стихии: можно буриться по снежной равнине, представляя себя ледоколом. Чем она и занималась первые пятнадцать минут. Я в это время шла вперед через снега, протаптывая для своего цветочка аленького легкие пути. А цветочек, дочь койота, наскакавшись по сугробам, потом бежала за мной, весело помахивая хвостом.
Картинка вторая
Выносят на руках цверга. Потому что самому цвергу не пройти. Доносит, значит, добрая хозяйка собачку до газона и, оставшись стоять на проложенной колее, ставит цверга в сугроб — «дела делать». Цверг проваливается вместе с ушами. Визг, писк, прыжок вверх, к маме на ручки. Какие дела — домой! Домой! Под теплое одеяло!
Картинка третья
Тропка упирается в горку. Варвара радостно взлетает и растворяется в тумане. А я не могу забраться! Под снегом — лед. И «лесенкой», и «елочкой» пытаюсь, и боком — не могу! Скатываюсь вниз. Тонны снега скатываются вслед за мной.
Зову Варвару, цепляюсь за ошейник, команда «вперед!». «Классная игра!» — сказала Варвара и начала вихлять по склону. С наскоками, отскоками и прыжками в сторону воображаемого противника.
Помотавшись за собакой несколько минут и чуть ее не задушив, принимаю решение: встать на коленки, а если понадобится, то и лечь, и ползком забираться. Время позднее, людей практически нет, а если появятся, им предстоит такая же задача: другой-то дороги нет. Встаю на четвереньки… Скатываюсь… Еще раз… Скатываюсь… Думаю — ну, черт с ним, лягу и по-пластунски заберусь, иначе придется тут ночевать или идти в обход семь верст. Легла, ножками отталкиваюсь, ручками загребаю… Половину проползла.
Нелегкий штурм склона… А со стороны могло показаться, что мы попраздновать не промахВдруг слышу голоса. Оборачиваюсь — машина мимо проезжает. «Надо ж, — говорят, — так нализаться! Еще и с собакой!» — осуждающе.
Ничего не сказала им рыбка. То есть я. Придет зима, думаю, попросишь ты у меня снега, гад! Оборачиваюсь: собака валяется в снегу, раскинув лапы. Наслаждается, значит, природой. Нежится на мягком снежном матрасе. А что, действительно, со стороны могло показаться, что мы попраздновать не промах.
Картинка четвертая
Бредем через засыпанный снегом стадион. Уже напролом. Уже дыша ртом и потеряв варежки. Уже лишь бы выйти на ровную дорогу из зыбучих снегов. Вдруг у ближайшего сугроба обнаруживаются глаза и черная пипка носа.
У Варвары шерсть дыбом, глаза по пять евроцентов. А это южнорусская овчарка отдыхает!… Хозяин спрятался от метели за трибунами, покуривает в ладошку… А собака носилась, носилась, да и прилегла. А цвета она белого-белого, как теперь, после прогулки, прядь моих волос.
Картинка пятая, заключительная
Все, домой. Не прогулка, а издевательство! Твердой земли нет. Весь мир — белая колючая пустыня с островками заснеженных многоэтажек. В тренажерный зал можно не ходить неделю. Если бы еще можно было не возвращаться домой, а лечь, подгрести под бок собаку и позволить пурге сделать из нас снежный шалашик! До оттепели перекантовались бы.
Но шалашики и гаражи-ракушки у нас сносят. А не хотелось бы встретить капЕль на свалке.
Собрав последние силы, думая о высоком — о том, что похудею, вспоминая кадры из фильма — Ломоносов идет в Москву, наклонившись вперед, придерживая шапку от ветра, с трудом передвигая ноги, — выходим к жилью.
Одновременно с нами к подъезду лихо проталкивается соседский джип. Вылезает красавец: «С Новым годом вас! Отличная погодка! Гулял бы да гулял!». И, не замарав замшевых ботиночек, взлетает по лестнице. А у нас снег был не только в валенках и в дырках ошейника, но почему-то даже в карманах. И даже в носках.
1 февраля
Примечательный диалог, участницей которого я стала сегодня.
— Это у вас как собака называется?
— Мастиф.
— Ротвейлер?
— Мас-тиф.
— Но помесь с ротвейлером?
— Нет, не помесь. Такая порода. Отдельная.
— Как, вы сказали, называется?
— Мастиф.
— Это который наполетано?
— Нет, английский.
— Это который на слонов?
— …Каких слонов?! На слонов, я слышала, испанские…
— Кто?
— Ну, мастифы… Испанские мастифы.
— Какие мастифы? У вас же ротвейлер…
Мы прибавили шагу. Вроде месяц еще до весны… А обострения уже начинаются. Но мастифы здесь ни при чем!
20 февраля
Ночь. Как в прежние совиные времена
Еще не вышла из образа мамы Цили — большой доброй тетки, которая одна за всех и всех одна голыми руками. Добрые — они такие. Их семеро держать не должны, они всех накормят, исцелят, всем придумают занятие.
Это я такая иногда бываю на работе. Энергичная — такая вся такая, что сама от себя устаю.
И сижу потом, как рыба: прозрачные пустые глаза — в одну точку, не мигая.
Время полночь.., странное такое время — 00.00 — то ли вчера, то ли сегодня, то ли завтра… Сила пребывает со мной.
После работы — погуляли. На стропе, но что ж делать! Руки изрезаны, истерты и перчатки не спасли. Учу Варвару подлетать по команде, без раздумий. Пятнадцать метров парашютной стропы — ходим по Ботанике, как безработные альпинисты.
Телефонные деньги ушли на корм, да и ладно. Без телефона проживу — пока, без корма — нет. Купила свой любимый фасончик — 13 килограммовый пакетик, доперла до дому, ох, мои руки, рученьки…), полечили наши многострадальные уши (если каждый день лечиться, оказывается, процедура может быть недолгой — минут 30-40. Так, не пора ли снова составлять Режим дня?), попели песенки (сегодня в репертуаре «Бременские музыканты» и Розенбаум), вымыли пол (а как же… хозяйственный раж надо ловить, он же как птица: упустишь и — не поймаешь), погрызли косточку (гулять так гулять), сходили даже на форум. Там темы сегодня интересные — про заводчиков, про русский язык, про то, кто на форуме самый умный.
При всем своем образцовом материнстве я все-таки не играю с собакой, сколько ей хочется… Да и вообще почти не играю. У нее такие специфические игры… С когтями и зубами. Мы их, не зубы, а игры, быстро сворачиваем.
Про радости напишу. Кобелячьи.
Есть у нас знакомец — доберман Дон, лет 7 ему. Огромный такой пес, плохо воспитанный, но в общем безобидный. Я ни разу не видела его на поводке. Обычно пес гуляет сам по себе, а хозяин — метров за… много, ходит по своему маршруту. И все бы ничего, если бы Дон не запал на Варвару, как видит — сразу пристраивается сзади. Но и это тоже ничего: Варвара последнее богатство честной девушки блюдет. Хуже другое: у этой честной девушки сейчас течка, по причине чего мы гуляем поздно, недолго и в глубине «сибирских руд».
