Наталья Романова - Дайте кошке слово
Умер он через час. Правая задняя лапка так и осталась у него прижатой к ране.
На розового крестовика, которого еще так недавно я считала самым красивым, я не могла больше смотреть. Я выбросила его.
Оставшиеся четыре паука продолжали жить в банке. Жили мирно. Сетей они так и не построили. Но у каждого в банке был свой «угол». И у каждого в этом «углу» был на стенке рисунок из паутинных точек и линий.
А в банке, куда я поместила целлулоидные лилии, появились личинки. Личинки продолговатые, членистые, с шестью лапками. Челюсти у них как крючки. Это тлевые львы. Пройдет время, и ползающие тлевые львы превратятся в летающих золотоглазок.
6Ствол совсем молодой сосны. Он очень тонок, а ветки отходят от него густо. Между ветками, тесно прижавшись один к другому, сидят тли. Вернее, они не сидят, а свободно висят в воздухе. Висят на передних лапках и хоботке. Через хоботок из дерева к ним поступает сок. Тли черные, крупные.
По стволу, снизу, к тлям непрерывно поднимаются муравьи. Муравьи ползают среди тлей, щекочут их, облизывают…
К тлям подлетела оса. И вдруг висящие тли, как одна, покачнулись слева направо. Словно волна пробежала по морю тлей. Оса отлетела, а когда снова прилетела, тли опять качнулись. Я взяла палочку и провела над тлями. И будто моя палочка была осой — тли покачнулись. Я провела еще раз, но тли больше не шевелились, еще раз — тот же результат. Я подождала минут десять и снова провела палочкой. Тли качнулись. Еще раз — и тли опять перестали реагировать. Выходит, обмануть тлей можно только с налету.
На ветке возле тлей сидит муха. Мухе здесь есть чем поживиться: ведь тли выделяют сладкую жидкость. Но тли не подпускают к себе мух тоже. Слизывать сладкую жидкость тли разрешают только муравьям.
Рядом с мухой на одной с ней ветке, только дальше от тлей, сидит паук. И паук хочет подобраться к тлям. Но паука к ним не пропускает муха. Пауку стыдно бояться мухи. Он же мух ест. Но то ли потому, что муха уж слишком большая, а паук совсем маленький, только этот паук явно боится мухи. Он подползает к ней и тут же отскакивает. Вот и получается: тли не подпускают к себе муху, а муха не подпускает к ним паука. Одни муравьи безраздельно царствуют среди тлей.
На конце ветки, где сидит паук, под молодой, еще розовой шишкой сидит другой паук. Этому пауку не до тлей, не до сладостей. Это паучиха-мать. Она сидит на белом паутинном мешочке. Внутри мешочка ее паучата. Вчера она была тоже внутри мешочка вместе с паучатами. Но я хотела посмотреть, что в мешочке, и разорвала его. Паучиха вылезла. Я думала, она потом влезет обратно. А она не влезла. Эта паучиха похожа на потолстевшую и обесцветившуюся линифию. Наверное, она какая-нибудь ее родственница.
Квадратные паутинные мешочки таких паучих можно встретить и в свернутых в трубочку сухих листьях березы. Здесь, в лесу, среди молодых сосен, оказывается, растут кустики березы. Только они очень низкие и их мало. Поэтому каждый березовый листок на счету.
Край зеленого листка загнут. Внутри лежит небольшой белый шарик. Шарик прикреплен к листу тонкими паутинками, и такими же паутинками он еще прикреплен к длинным зеленым ногам паука теридииды. Брюшко у этого паука круглое, а головогрудь плоская. Брюшко, как и ноги, ярко-зеленого цвета. Головогрудь хотя тоже зеленая, но прозрачная и поэтому кажется гораздо бледнее.
Я наблюдаю за паучихой каждый день. Она всегда сидит в одном и том же положении. Сколько она так будет сидеть без еды, без движений?
А вот совсем засохший лист березы. Он сложен вдвое, и края его склеены паутиной. Внутри тоже сидит паучиха с паучатами. Паучиха черная, голова у нее сплюснута и откинута назад. Передние ноги тоже откинуты назад. Кажется, что паучиха курносая. И паучата у нее черные и курносые.
Наверное, я просто не там ищу косеножек. Та моя косеножка могла случайно висеть на сосновых иголках. Вполне возможно, что их надо искать просто в другом месте, ну, скажем, на…
Косеножка! Косеножка!! И еще косеножка!!! На стволе сосны сидят три косеножки!
Я какой день ищу их на ветках молодых сосен, а они преспокойно сидят на голом стволе старой сосны. Наверное, на других тоже есть. Ну конечно. Вот другой ствол. И вот сидит косеножка.
У всех косеножек по восемь ног. Четыре ноги с одной стороны, четыре с другой. Больше никаких ног нет. Правда, это еще ничего не доказывает. Ведь они не висят вниз головой, а спокойно сидят на дереве и, возможно, остальные восемь ног где-то прячут. Только вот почему ноги у этих косеножек черные? Так же расположенные ноги у шестнадцатиногой косеножки были зеленоватыми. А черными у нее были ноги, на которых она висела. Они отходили от конца брюшка.
Внизу, на дереве, где сидят три косеножки, глубокая дыра. К бокам ее прижались две бабочки. Завернутые в бледно-желтые крылья, как в саван, с усиками, сложенными в одно острие, они похожи на привидения. Это ночные бабочки — они ждут ночи. А мои косеножки? Ведь они тоже ждут ночи. Сейчас они неподвижно сидят на дереве. Их трудно заметить. Они сливаются с корой. Сколько раз я проходила мимо, а их не видела. Стемнеет, тогда они начнут двигаться, охотиться.
Надо заставить косеножку отдать все восемь ног. Тогда она выпустит спрятанные добавочные ноги. Это будет вполне естественно. Ведь самокалечение косеножки, наверное, и возможно потому, что у нее есть запасные ноги. Четыре ноги в одну руку, четыре — в другую и тянуть. Не отдает. Напряглась, словно собирается лопнуть… Отдала. Все сразу. Ползет, ползет, тащит обезноженное тело, цепляясь за землю двумя ногощупальцами. Они похожи на ноги, только короткие и отходят от головы. Грудь стала восьмиугольной. Во впадинах между углами вместо ног — белые капли. Кровь? Я думала, это ей просто — отдать свои ноги.
7Самец линифии ползет к самке. Подползает спереди к ее голове, но самка дергает лапкой, словно недовольно поводит плечом, и самец отскакивает. Он бродит под куполом, по его краю. Он трется о сосновые ветки, на которых подвешен купол, и потом снова подползает к самке. Но самка не хочет подпускать самца. Он ей не нравится. И вдруг самец как-то странно изгибается и удивительно замедленными движениями начинает приближаться к самке. Самца нельзя узнать, он не походит на самого себя. И тут неожиданно самка раскрывает передние лапки, будто собирается принять самца в свои объятия. Самец подползает к ней и кладет на ее голову свою.
Рядом на сосне один под другим висят маленькие куполочки. Еще вчера они были пусты, а сегодня под каждым живет линифенок. Откуда они взялись? Я много раз видела круглые шарики, висящие на паутинках. Если дотронуться до такого шарика, он тут же раскроется и превратится в линифенка. Линифенок барахтается в воздухе, шевелит всеми лапками — сохраняет равновесие. Линифенок путешествует на паутинке, пока не находит себе дом. А вот откуда он взялся, где он рос до этого? Даже странно: взрослые линифии живут на каждой сосне, а кладок их яиц нигде нет.
8Тук, тук-тук, тук-тук-тук — дятел долбит кору. Тук, тук, тук. Точка, тире, точка. Дятел разговаривает с лесом по азбуке Морзе.
У меня с собой бинокль. Но найти дятла трудно. Трудно уловить, откуда идет звук. Он разносится по всему лесу. Тук, тук-тук, тук. Точка, тире, точка.
В бинокль верхушки сосен удивительно красивые. Иголки огромные, лоснятся на солнце, растопыренные.
На сосне по ее стволу, совсем близко над землей, прыгают два дятла. Они прыгают боком, один за другим, словно в игру такую играют: кто дальше прыгнет. Прыгая, они поднимаются по спирали вверх все выше и выше. Добрались до первой сосновой ветки и вдруг разлетелись в разные стороны, Тук, тук, тук-тук, тук. Точка, точка, тире, точка. Дятлы стучат по коре. Они не разговаривают азбукой Морзе, нет. Они добывают личинки. Под корой живут тысячи личинок. Уж теперь-то я знаю: личинок можно найти всюду.
Смолянистые наросты в виде шапок попадаются в лесу очень часто. Смола и смола. Вылилась и застыла. Но почему они все такой правильно-округлой формы и слишком уж белого цвета? А может быть, это не просто смола вылилась и застыла? Так и есть! Внутри сидит личинка. А в другой? И в другой личинка. Ложе личинки прорыто в стебле, а смолянистые шапочки прикрывают это ложе сверху.
Нашла я наконец, где развиваются и линифята. Совсем рядом с куполом родителей. Просто кокон с яйцами прикрепляется к нижней стороне сосновой ветки, и поэтому его так трудно найти.
В поле зрения бинокля попадает странная тля. Она похожа на перевернутый вверх дном глиняный горшочек. Из горшочка выглядывают шесть лапок. Как-то неестественно, всеми шестью лапками обхватила тля сосновую иголку. Я пригибаю ветку. Тля не двигается. Это не тля, а шкурка от тли!
Здесь, на сосновой иголке, тля линяла. Сначала она крепко вцепилась в иголку, а потом вылезла из своей оболочки. Из хитиновой оболочки, которая стала ей мала. Тля уползла, а оболочка осталась.
