Вернер Фишель - Думают ли животные?
Другая большая тема, изученная на разных млекопитающих и также проходящая красной нитью через все научное творчество Фишеля, это проблема мотивации поведения животных. Что побуждает животных действовать так или иначе, к чему конкретно они стремятся, каковы «цели» их поведения? Только ответив на эти вопросы, можно приблизиться к пониманию того, что управляет поведением животных.
И эта тема нашла свое отражение в настоящей книге, в частности при описании разработанных Фишелем опытов с применением ящиков с открывающимися крышками, а также опытов, проведенных по методу «обходного пути». Узловым является здесь сложный и во многом спорный вопрос о способности животных к «предвидению» результатов своих действий. По Фишелю, высшие животные действуют, руководствуясь своим прежним опытом, и лишь обезьяны решают задачи также и «первично», то есть предварительно оценивая результаты своих действий. Поэтому обезьяны могут иногда сразу же, без предварительных проб правильно решить задачу.
Надо сказать, что и в этом случае животное, безусловно, опирается на свой прежний «житейский» опыт, но только этот опыт представлен здесь в очень обобщенной форме. Поэтому «первичное решение задачи» едва ли является истинно первичным. Именно в способности к максимальному обобщению накапливаемой информации и эффективному применению этого обобщенного опыта в разнообразных, часто во многом несхожих ситуациях и проявляется интеллект, ум животного. Разумеется, это тоже весьма обобщенная формулировка, и для окончательного решения этой «мировой загадки» требуется еще очень много исследовательского труда.
Немало внимания Фишель уделяет и роли эмоций, или «переживаний», в жизни животных. Этот вопрос также тесно переплетается с проблемой мотивации поведения, поскольку эмоции связаны с усилением физиологической активности организма, а следовательно, и общим подъемом его жизнедеятельности. Одновременно деятельность направляется на определенные, как бы фокусируемые объекты или процессы в окружающей среде, Свои исследования и взгляды по этому вопросу Фишель обобщил четверть века назад в книге «От жизни к переживанию», издав ее вторично уже в переработанном виде в 1967 году.
Разрабатывая общие вопросы деятельности мозга на современном уровне научного познания, Фишель пользуется достижениями кибернетики. Но читателю этой книги небесполезно знать, что он далек от мысли свести биологические процессы в центральной нервной системе к физическим, наблюдаемым в кибернетических «моделях». Вопреки этому модному увлечению Фишель убедительно показывает, что в работе мозга и модели тождественным является только результат, но не сущность процессов, благодаря которым этот результат достигается. Однако именно специфичность этих процессов и является особенно важной при изучении функций мозга. Иными словами, важно, что получается, но еще важнее, как это получается. На этот вопрос — поскольку речь идет о животных — могут дать ответ лишь зоопсихологические исследования, раскрывающие форму и содержание психической деятельности на разных уровнях развития центральной нервной системы.
Вопрос о мышлении животных настолько сложен и многогранен, что автору этой популярной книги, конечно, невозможно было рассказать о всех его аспектах.
Высшие психические функции животных — традиционная тема советской зоопсихологии. Строго научное экспериментальное исследование психики обезьян было начато Н. Н. Ладыгиной-Котс в Дарвиновском музее в Москве еще в 1913 году, раньше знаменитых опытов В. Кёлера, описанных и в этой книге.
Понятно, что в стране Сеченова и Павлова исследования поведения животных могли строиться только на прочном фундаменте материалистической физиологии. Сам И. П. Павлов в последние годы жизни проявлял большой интерес к высшим психическим функциям обезьян и оставил нам в наследство очень меткий и содержательный термин «ручное мышление» обезьян.
На сегодняшний день интеллект животных экспериментально изучен практически только на обезьянах, особенно человекообразных. Сейчас нам уже точно известно, что обезьян от других животных отличает «ручное мышление». Именно оно является предпосылкой способности к «первичному решению задач», к «пониманию», о котором так подробно говорит автор книги.
Термином «ручное мышление» Павлов, а за ним и советские зоопсихологи подчеркивают, что обезьяна приобретает сведения и мыслит прежде всего руками. Это значит, что обобщенный опыт формируется в процессе «практического анализа» различных предметов, которыми манипулирует обезьяна. Это — мышление в действии, мышление, которое зарождается и совершается в ходе ощупывания, разламывания или вскрывания объекта манипулирования, происходит ли это во время еды («обработка» плодов и других объектов питания) или игры. Обезьяна при этом внимательно всматривается в разрушаемый ею предмет и постигает механические связи между его деталями.
Словом, обезьяна может понять только те связи и отношения, которые можно потрогать руками и непосредственно обозреть. Это определяет ее мышление, но и ставит предел ее умственным способностям. Остальные животные не способны и на это. Это не означает, что другие высокоорганизованные животные лишены хотя бы зачатков интеллекта, но ручное мышление свойственно только обезьянам.
Не следует, конечно, переоценивать мыслительные способности обезьян, особенно когда речь идет о низших обезьянах, например о макаках и павианах. В частности, это относится к употреблению орудий, которое в естественных условиях все же играет третьестепенную роль в жизни обезьян.
Как-то раз одна из моих подопытных обезьян, молодой павиан-сфинкс Тарзик, исключительно активное и «сообразительное» существо, долго обкусывал и сгибал руками кусок мягкой проволоки, так что в конце концов получилось нечто вроде крючка. Тарзик тут же нашел ему применение. В одном углу клетки железная сетка проржавела, и Тарзик часто возился там, явно пытаясь ее сломать. Правда, причиной тому могла быть и самка в соседней клетке, к которой Тарзик постоянно стремился. Став обладателем самодельного «крючка», он тут же направился в этот угол и не без успеха пустил свое орудие в ход: ловко зацепив им петли сетки, он с силой дергал и рвал ее к себе и в результате выломал кусок проволоки!
Казалось бы, превосходный пример предусмотрительной целенаправленной орудийной деятельности обезьяны! Но… все это время Тарзик обрабатывал не только сетку крючком, но и сам крючок, причем самым бессмысленным образом — кусал и сгибал его как попало (при этом внимательно его рассматривая), пока крючок не перестал быть крючком. Тем не менее он по-прежнему пытался пользоваться им как раньше, что, конечно, ни к чему не привело. Выходит, что, несмотря на наглядно обозреваемую ситуацию, обезьяна оказалась не в состоянии хотя бы не портить случайно образовавшееся выгодное орудие. Она не сумела уловить истинные возможности его применения, то есть настоящие причинно-следственные связи в своей деятельности.
У человекообразных обезьян, как увидит читатель, дело обстоит сложнее, но и они могут постигнуть причину и следствие лишь в очень узких рамках.
Человеческое мышление изначально тоже «ручное»: основа и первоисточник человеческого разума — труд, причем труд ручной в самом прямом смысле слова. Труд невозможен без применения орудий. Чтобы пользоваться орудиями труда, с самого начала нужны были руки, унаследованные нами от наших вымерших предков — обезьян. Но именно потому, что руки действовали орудиями труда, а не просто орудиями, как это описывается в настоящей книге, у обезьян были разорваны узкие рамки животного ручного мышления и перед человеком открылся путь беспредельного умственного развития. При этом совершилось и обратное действие — в результате труда руки тоже приобрели специфические человеческие черты.
Но если развитие человеческого сознания определялось уже не биологическим, а общественно-трудовым содержанием, стало по природе своей социальным, то всякая психическая деятельность животных, даже в высших своих проявлениях, никогда не переставала быть только биологически обусловленной. Это значит, что если мы в отношении высших животных и можем говорить об их интеллектуальных способностях, мышлении, то речь может идти лишь о средствах приспособления к условиям жизни, но не о творческом, созидательном начале, как у человека.
Итак, исследованиями советских зоопсихологов (Н. Н. Ладыгиной-Котс, Н. Ю. Войтониса, Г. З. Рогинского и других) доказано наличие у обезьян элементарного, конкретного, образного мышления, способности к обобщению и усвоению пространственно-временных связей в наглядно обозреваемой ситуации. Источником познавательной деятельности обезьяны является ее «ручная» практика, воздействие руками на предметы окружающего мира. Интеллект этих животных с наиболее развитой психикой возникает и проявляется только в их деятельности. В отрыве от деятельности нет «понимания».
