Мария Воронова - Осталось поделить кота
В конце концов, он командир подводной лодки и умеет держать себя в руках!
Игорь только стал засыпать, как почувствовал, что жена трясет его за плечо.
– А? Что случилось? – Он рывком приподнялся, злорадно думая, как хорошо, что жена видит его спящим, а не страдающим от предчувствия скорой разлуки. – Что?
Она покачала головой, такая милая и родная в своем любимом фланелевом халате с розами.
– Ничего, Игорь, прости, что побеспокоила. Я просто подумала, что действительно надо оставить Масечку тебе.
– О!
– Да, я-то буду жить рядом с детьми, с мамой, с твоими родителями… А ты останешься совсем один. То есть не в этом смысле, что один, но всю нашу прошлую жизнь я забираю себе, получается так. А Масик тебя любит и своим положительным примером не даст тебе спиться.
– Будем надеяться.
– Я верю в него. Кроме того, он поможет тебе с выбором женщины…
– Танюша, я не собираюсь никаких женщин приводить в наш дом. Если Марс останется здесь, то на время автономки за ним присмотрит комендантша. Не волнуйся, ты быстрее найдешь себе нового мужа, чем я только на кого-нибудь посмотрю.
Жена покачала головой:
– Вот уж нет! Вырваться с одной каторги, чтобы сразу угодить в другую? Благодарю покорно. Если бы я хотела быть при мужике, то не стала бы с тобой разводиться.
Муж приподнял бровь, давая понять, что не слишком верит этой декларации. Жена была очень хорошенькая, теплая, родная, и он потянулся обнять ее.
– Нет! Мы так хорошо разводились, давай не будем ничего портить!
Она встала, собираясь уходить, но муж, сев в постели, удержал ее руку:
– Ты уверена, что хочешь оставить кота? Ты же так его любишь, и он тоже будет тосковать по тебе.
– Коты привязываются к месту, а не к людям…
Всю ночь дул сильный ветер, гудя и завывая, но к утру совершенно стих, и снегопад прекратился. В высоком небе не было ни облачка, только сияло высоко белое зимнее солнце.
Дорогу в аэропорт замело, Игорь вел машину медленно в колонне других, а жена сидела сзади и молча смотрела в окно, будто впитывая удивительную красоту мест, куда никогда больше не вернется.
За весь путь супруги не произнесли ни слова.
Игорь припарковался возле аэропорта, невысокого широкого здания со стеклянной башней-фонарем посередине.
В тесном зале, не слишком удачно перегороженном рядами скамеек, змеилась длинная очередь на регистрацию московского рейса.
– Что ж, спасибо, что подвез, – улыбнулась Таня. – Ты иди, Игорь, не жди меня.
Он покачал головой.
– Мне кажется, Марс понял, что ты уезжаешь насовсем, – сказал он, – никогда такого не было, чтобы он все утро терся об наши ноги и мурлыкал. Если бы ты его не покормила, можно было бы решить, что он так намекает, что хочет есть.
– Игорь, он никогда не трется об ноги, когда голодный. Если ему надо выпросить еду, то он наскакивает и обнимает за ногу лапами.
– Все-таки надо было отдать его тебе…
– Что уж теперь… Но ты обещай присылать мне фотки Масика, ладно?
Очередь двигалась, и когда перед Таней осталось три человека, Игорь обнял ее. Жена отстранилась с грустной улыбкой:
– Мы больше не обязаны целоваться.
Он снова обнял жену и, положив ладонь на ее темя, пригнул ее голову к себе на грудь. Так и стояли, пока не подошла очередь Татьяны.
Подавая девушке паспорт, Татьяна отвернулась от Игоря.
Он постоял, посмотрел, как она, не оглядываясь, идет на предполетный досмотр, и вышел из здания аэропорта.
Увидел знакомого капитана и стрельнул сигаретку, несмотря на то что не курил уже очень давно.
Было такое чувство, словно ему ввели новокаин перед тем, как удалить зуб. Десна онемела, и хоть ясно, что сейчас будет больно, а потом еще больнее, но изменить уже ничего нельзя.
В три глубокие затяжки покончив с сигаретой, он пошел к решетке, ограничивающей летное поле. На площадке рядами стояли самолеты, два огромных аэробуса, несколько маленьких машин местных авиалиний и вертолет с покосившимся винтом. За ними уходила вдаль взлетно-посадочная полоса, и казалось, она упирается прямо в белоснежную, словно сахарную, горную гряду, хотя Игорь знал, что горы гораздо дальше, чем кажется. По правую руку Игоря располагалась маленькая часовня, со стенами такими же белыми, как горный снег, а золотой купол ее сиял под лучами солнца, и Игорь подумал, как несправедливо, что сегодня выдался такой погожий денек.
Он приблизил лицо к прутьям решетки и напряг зрение, надеясь увидеть, как жена идет к самолету. Но солнце било в глаза, и нельзя было разобрать, какая из далеких фигурок принадлежит ей. Злой женский голос что-то выкрикивал по радио, но Игорь не слушал.
Ему надо было понять, как жить, когда никто не ждет.
– Игорь. – Жена подошла и нерешительно тронула его за локоть. – Хорошо, что ты еще не уехал.
– Ты как здесь…
– Я сбежала, так что скорее вези меня домой…
– А, да-да, поехали.
Они быстрым шагом двинулись к машине.
– Я просто подумала, – сказала жена, пока он заводил мотор, – что не могу оставить Масика на произвол судьбы. Не то чтобы я тебе не доверяла, но просто как я без него?
– Вот именно, – мрачно сказал Игорь, выруливая со стоянки.
Он крепко стиснул зубы и вздохнул облегченно, только когда миновали шлагбаум. Пока они на территории аэропорта, жену могут отобрать у него и посадить в самолет насильно, казалось ему.
– Он привык к определенному образу жизни, и я просто не имею права его этого лишать.
– Не имеешь. Господи, Танюха! Я так рад!
Теперь жена села рядом с ним, и Игорь с чувством сжал ее коленку.
На глаза навернулись слезы, но, наверное, это от того, что он долго простоял на морозе.
– Чемодан улетел, – заметила жена в пространство.
– Ну и ладно. Начнем все с чистого листа.
Жена улыбнулась:
– Ничего не изменится, Игорь. Никакого чистого листа нам никто не даст. Но мы можем не ставить точку посреди предложения.
