Венди Холден - Угги. Моя жизнь
Жана всегда снимали спускающимся по лестнице и никогда поднимающимся – чтобы подчеркнуть драматизм его нисходящей судьбы, тогда как Пеппи, в логике роста популярности, поднималась по лестнице, ее одежда становилась светлее.
Между прочим, в начале фильма ее имя умышленно писали с ошибкой: «Peppi» вместо «Peppy». Думаю, режиссер хотел подчеркнуть, что для неизвестного актера его имя не имеет особенного значения. Кстати, сначала мое имя тоже написали неправильно. И несмотря на то, что в конечном итоге ошибку исправили, в некоторых странах (особенно во Франции) меня так и знают под именем Агги.
Большую часть дня я проводил в гриме, у меня был персональный «визажист для животных», Роуз Ордайл. Она использовала только натуральные красители растительного происхождения. Ими она разукрашивала в нужных местах мою шерсть, усиливая контраст. Поскольку Дэш и Дьюд были наняты для съемок на случай моей болезни или травмы, нам надо было быть похожими друг на друга. Поэтому ежедневно к нашей с Дьюдом и без того чудесной окраске добавляли асимметричные пятна – как на шее у Дэша.
Думаю, необязательно напоминать, что Дэшу посчастливилось появиться в фильме лишь на несколько секунд – в самом начале, когда Джордж Валентин удаляется от камер, погружаясь в затемненный тоннель, а Дэш бежит вслед. Я остался в этой сцене за кадром: Папа хотел проверить, как Дэш поведет себя под давлением. Он справился хорошо, и я не жалею, что одолжил ему этот эпизод, хотя всегда считал, что он слишком пружинит при ходьбе.
Дьюд тоже участвовал минимально – в сцене, где несчастная жена Джорджа (ее роль сыграла Пенелопа Энн Миллер) бросает в своего мужа газету. В этом эпизоде я сидел на диване рядом с Жаном. Между прочим, я стал очень общительным. Могу поладить с кем угодно и практически никогда не конфликтую ни с кем, кроме кошек, козлов, белок, попугаев и зебр. Но когда Пенелопа швырнула в моего обожаемого Жана газету, рефлекторно вздрогнул. Мне не понравилась эта выходка.
Я эмоционален, но ко мне с детства относились с уважением. Никогда не обращались жестоко и ничего в меня не кидали. Я не знал, как на это реагировать, поэтому защитная реакция была для меня в данном случае естественной.
Во втором дубле я зарычал, а в пятом порвал проклятую газету в клочья. Думаю, Пенелопа волновалась, как бы в шестом дубле я не вцепился уже в нее. Так в кадре появился Дьюд, в прошлом обитатель приюта, от которого дважды отказывались хозяева и предположительно грубо с ним обращались. Когда в него полетела газета, он едва пригнул голову, а потом спрыгнул с дивана. Я был счастлив, что подарил ему минуту славы.
За исключением этих двух моментов, я бил точно в цель, и с самого начала ко мне относились, как к равному партнеру. Признаюсь, съемочные будни были изнурительными. Особенно тяжело приходилось тем, кому под шестьдесят. Если перевести мой возраст в человеческие годы, то я тоже близился к этому рубежу, но выдерживал нагрузку хорошо. Я проводил на съемочной площадке до восемнадцати часов в день, но благодаря Омару и Саре справился и с этим. Они следили за тем, чтобы в промежутках между съемками эпизодов я успевал как следует отдохнуть.
Было трудно реагировать на команду «Сопровождать», если мы работали на шумных улицах, где неслись и сигналили автомобили, или в многолюдье. Тяжелее всего далась сцена, когда мы с Жаном выходим на улицу после премьеры последнего фильма с его участием: снаружи ожидали две сотни его фанатов и фотокорреспондентов.
Когда в кадре столько людей, о выполнении команд не может быть и речи. Оставаясь в образе, Жану пришлось корректировать и мои действия. Предполагалось, что весь эпизод я буду находиться рядом с ним, нюхать сосиски и реагировать на подаваемые сигналы. При этом я должен спокойно себя вести в море окружавших меня восхитительных ног.
Сцена была долгой, так как снимали ее с разных ракурсов. Камера была сфокусирована не на нас, а на определенной точке между нами, поэтому мы не могли сдвинуться со своих мест. Сара помогла запомнить точку, где я должен был остановиться и замереть. Понадобилось немало упорства, но в итоге мы справились.
Саре определенно нравилась моя работа, а Папа не прекращал меня поздравлять.
«Дружище, ты прекрасно работаешь!» – твердил он, почесывая так, что мой хвост выплясывал джигу. Еще он кричал: «Угги, ты сделал всех!», «Фантастика!». Однажды он подбежал после удачно сыгранной сцены и со слезами воскликнул: «Угги, ты такой умница! Угги, я иногда не верю, что ты – собака!»
Высочайшая оценка.
Мне нравилось в Омаре все. Мы прекрасно сработались за те восемь лет, что провели вместе. Я понимал его без слов. Бесспорно, доверие играло огромную роль, но еще важнее любовь. И конечно, съестные гонорары.
Обсуждаю гонорар с коллегой Джоном ГудманомДаже Месье Х, который говорил, что включил в сценарий собаку, только чтобы слегка его разнообразить, вскоре признал, насколько важной оказалась моя роль.
«Угги – настоящая звезда, – изумлялся он. – Одно удовольствие работать с профессионалом его уровня. Его роль приобрела огромное значение в фильме – гораздо большее, чем я придавал ей, когда писал сценарий. Мне казалось, что участие собаки в фильме станет забавным довеском, который слегка оживит повествование.
Приступив к съемкам, мы быстро полюбили Угги. Он приковал все наше внимание, и я не мог понять, почему. Потом ссобразил: главный герой, Джордж, несимпатичный и допускает множество ошибок. Он не такой уж положительный, но собака всегда с ним, что бы ни случилось. Собаки искренни, и люди верят им. Так собака стала связующим звеном между главным героем и зрителем».
Trus vrai, monsieur [12] .
Если собака, взглянув вам в лицо, не подходит ближе, ступайте домой и разберитесь со своей совестью.
Вудро Уилсон
Думаю, все согласятся, если скажу, что благодаря умелому руководству Месье Х мне удалось проявить себя в фильме «Артист» наилучшим образом. С моей врожденной интеллигентностью, энтузиазмом и профессиональной собачьей порядочностью я мог сделать все и даже больше. Мой герой Джек – ласковый и добрый пес. Еще он симпатичный, веселый и храбрый. Я не просто присутствовал практически в каждой сцене – у меня был шанс продемонстрировать изысканное чувство юмора. История Джека – это некое эмоциональное путешествие, как и в случае с его хозяином. Хотя фортуна отвернулась от Джорджа и он начал опускаться, Джек остается его преданным спутником и единственным другом на всем белом свете. Поговорим о пафосе.
В одном эпизоде Жан (в роли Джорджа) просматривает отрывок из первого звукового фильма и иронично смеется. Глядя на него, я выразительно пролаял свою точку зрения на этот счет. Тут же на экране всплывает строка: «Как жаль, что он не умеет говорить». Милая ирония.
Во время съемок некоторых сцен даже взрослые люди плакали, когда видели, насколько глубока наша связь с Жаном. Не нужно было никаких диалогов – они просто смотрели, как беззаветно мы отдавались работе друг с другом, и были растроганы до глубины души.
Впервые по сценарию я герой. В начале фильма я появляюсь в виде огромной тени на стене – как спаситель и не меньший участник драмы, чем сам Джордж. Вжившись в образ своего молчаливого персонажа, я протискиваюсь сквозь прутья тюремной решетки, чтобы разбудить своего господина. Мне надо облизнуть его, чтобы он проснулся. Открою секрет: оказалось, Жана намазали топленым маслом. Чтобы я получше старался.
Тем, кто никогда не работал с режиссером, может показаться, что это довольно простая сцена. Но человек с кинематографическим опытом знает: в нашей работе не бывает простых вещей. Сначала от меня требовалось, чтобы я протиснулся между вторым и третьим прутьями слева, и несколько дублей Омар подманивал меня, чтобы я полез именно туда. Он стоял под окном так, чтобы не попасть в кадр, а мне надо было прыгнуть к нему в руки. Мы проделали это много раз, и нам обоим казалось, что мы славно потрудились.
Но, просмотрев отснятый материал, режиссер решил, что если я пролезу между стеной и первым прутом, то моя тень будет больше. Пришлось немало поработать, прежде чем я запомнил новый маршрут. Помогла «тропа» с сосисочным ароматом, подготовленная Омаром. Признаюсь – моя тень никогда не выглядела так хорошо.
В самом драматичном эпизоде мне доверили важнейшую миссию, неразрывно связанную с сюжетом: когда Джордж решает покончить с собой, я спасаю его из пылающего дома. Сцену пожара снимали несколько дней и в различных местах. Мы с Сарой работали и на открытых площадках. В определенные моменты требовалось присутствие сразу обоих моих тренеров – например, в сцене, где я бегу вызывать полицию.
В одной сцене Сара едет на гольфомобиле, а я должен за ней бежать. Машина ехала слишком медленно, поэтому пришлось все повторить. Во втором дубле Сара бежала впереди, обгоняя меня примерно на фут – вот тут-то я как следует размялся! Затем Омар сел на велосипед, и теперь я, в предвкушении угощения радостно гнался уже за ним. Мы двигались так быстро, что Папа чуть не наехал на парочку статистов, топтавшихся на боковой дорожке.
