Пётр Заводчиков - Взрыва не будет
— Глазунова, к подполковнику! С собакой! — вызвала посыльная.
— Зачем? — испуганно спросила Валя.
Посыльная и сама не знала. Но раз вызывает начальство, надо торопиться. Девушка быстро вытерла руки, одёрнула гимнастёрку и взяла собаку на поводок: — Побежали!
— Товарищ подполковник, рядовая Глазунова по вашему приказанию…
— Ищите взрывчатку возле дороги.
Глазунова недоуменно взглянула на комбата: чего тут искать, всё исхожено, истоптано.
— Ищите, пустите собаку! — повторил подполковник.
Глазунова послала Мишку. Офицеры, окружавшие командира батальона, пристально смотрели на пса, а тот оглянулся на Глазунову, словно хотел сказать ей: «Не бойся, не подведу». И пошёл, прочёркивая зигзагом травянистую полосу у дороги — вправо, влево и вперёд.
Разнообразные густые запахи ударили Мишке в ноздри, но он был к ним безразличен, он уже знал: на запахи земли и травы внимания обращать не надо. Он шёл спокойно и ровно, пока не почуял тол. Тогда его движения стали медленнее и осторожнее. Наконец Мишка подошёл к толовой шашке вплотную, обнюхал её и сел.
Глазунова подбежала к нему. Она осторожно раздвинула руками траву и увидела жёлтую шашку.
— Тол, — растерянно проговорила Глазунова. — Откуда тут может быть тол?
В группе, окружавшей подполковника, оживлённо заговорили, засмеялись. Глазунова поняла, что всё хорошо. Ласково погладила собаку и полезла в карман, ища лакомство.
Она уже не стыдилась больше своей дворняги. Когда Мишка пропал, это было для Вали Глазуновой настоящим горем…
ОПЯТЬ БЕЗДОМНЫЙ
Всё произошло неожиданно. В тот день Валя впервые работала с Мишкой на минном поле — настоящем, а не учебном. Широкое поле было усеяно противопехотными минами. Мишка нервничал из-за близкой стрельбы. Он чувствовал, что и хозяйка волнуется — она ведь в первый раз снимала боевые мины. Но работу свою Мишка исполнял. Флажки, воткнутые возле найденных им мин, тянулись уже длинными рядами.
Под вечер собак увели в укрытие — за насыпь противотанкового рва, крепко привязали к вбитым в землю кольям.
— Лежать, Мишка, лежать! — приказала Валя собаке.
Казалось, Мишка понял её. Он улёгся на землю и даже задремал, тихонько сопя и тоненько поскуливая. Он не хотел нарушать приказ хозяйки, но вот рядом раздался взрыв. Земля задрожала. Одна за другой последовали багровые вспышки, что-то противно засвистело, разрезая воздух.
Мишка дёрнулся изо всех сил, вылез из кожаного ошейника и стал удирать. По полям, не разбирая дороги — лишь бы подальше от этих мест, где стоял такой грохот. Старая привычка дала себя знать. Ведь бездомную дворнягу все могли обидеть, и единственным спасением было бегство.
Валя закончила подрывать мины и пошла за собакой. Она остановилась в растерянности над пустым ошейником возле кола.
— Как же так? Я ведь приказала ему лежать тут, на месте!
— Вернётся твой Мишка, он же никогда далеко не уходит, — утешали её девушки.
Но Мишка не возвращался. Пришлось уехать без него. Не приходил Мишка и в следующие дни. Валя ездила в поле, но не работала. Без Мишки ей не разрешали.
— Не найдётся твоя дворняга, подберём другую собаку, — утешал её Егор Степанович.
— Всё равно это будет уже не Мишка, — говорила Глазунова. Голос её звучал так огорчённо, что Егор Степанович удержался и не напомнил, как она не хотела брать эту собаку.
А Мишка опять стал бродячей собакой. Добрался до города, бегал по улицам, прятался в каких-то холодных подвалах. Люди, увидев бегущего пса, изумлённо останавливались, переговаривались между собой, словно перед ними было какое-то чудо.
…Мишка метался по улицам, принюхивался к порывам ветра, доносившим еле уловимый запах не закованной в камень земли. За высокой насыпью железной дороги он попал в привычный мир. Тут были землянки, траншеи. Мишка уловил далёкий запах собак и пошёл на него, никуда не сворачивая и не сбиваясь.
Собаки лежали за разбитым домом на привязи и спали. Мишка быстро всех перебудил своим визгом и лаем. Из землянок выбежали солдаты. Кто-то подманил Мишку куском сухаря и взял на поводок.
— Сидеть!
— Лежать!
— Рядом!
Мишка охотно выполнял команды и поглядывал на солдата, ожидая угощения.
— Собака-то служебная, — сказал солдат, — может, из нашего батальона? Ты из какой роты сбежал? — спросил он Мишку. — Сбежал ведь, чего крутишь хвостом? Ладно, узнаем. Поди, тебя ищут.
Утром о приблудной собаке сообщили в штаб, а через час примчалась Глазунова.
— Мишка, пёс мой ненаглядный, — говорила она, — нашёлся всё-таки, а я уж надежду потеряла. Отощал как, совсем мог погибнуть. На, возьми хлебца!
КОНТРОЛЁР
…Больше Мишка не убегал. Постепенно он привык к близким разрывам и стал настоящим фронтовиком. Когда подрывали мины или падал снаряд, он вздрагивал, прижимался к хозяйке, но стоял на месте.
Мишка обладал редкостным нюхом. На его счету были уже тысячи разысканных мин, снарядов, ручных гранат. Он отлично работал на реке Воронке, в «Долине смерти». Так сапёры прозвали проклятое место, где мины стояли настолько густо, что даже птицы не могли безнаказанно клевать свою добычу. На аэродроме в Тарту Мишка почуял бомбы, зарытые немцами на глубине двух метров.
Потом Мишка стал чем-то вроде контролёра. В 1944 году врага отбросили далеко от Ленинграда, Надо было быстрей очищать освобождённые земли. Везде стояли мины, лежали неразорвавшиеся снаряды, гранаты. На разминирование посылали разные части — сапёров не хватало. Минёрам с собаками поручали проверять, как выполнена работа, не оставлено ли что-нибудь опасное?
Мишка во время проверок был особенно хорош, издалека чувствовал мины и усаживался возле них с важным видом, приглашая Глазунову быстрее подойти к нему.
Как-то девушки-минёры приехали проверять участок, где долгое время проходил передний край. Считалось, что участок разминирован полностью. Это было трудное место. Земля заросла ивняком, а рядом лежал низкий зелёный луг. Армейские сапёры сняли в кустах сотни мин. Про луг они сообщили, что мин на нём нет, на лугу уже разрешили пасти скот. По траве медленно ходили большие чёрно-белые коровы.
Девушки обследовали кустарник. Во время перерыва вышли на луг, улеглись на траве. Неторопливо разговаривали или дремали. Собак спустили с поводков. Вдруг кто-то окликнул Валентину Глазунову:
— Твой Мишка, гляди, уселся как! Думает, что минное поле, вот балда!
Глазунова взглянула. Мишка, и правда, сидел на лугу довольно далеко от них. Сидел мордой к взводу и не двигался с места.
— Мишка, — закричала Глазунова. — Мишка, ко мне!
Это была команда, но Мишка не выполнил её.
— Распустился твой Мишка, — начали посмеиваться над Глазуновой. Она поднялась и повторила команду, но Мишка снова не двигался.
Валя стала сердиться:
— Действительно, распустился!
Егор Степанович остановил её:
— Не торопись. Погляди хорошенько, нет ли там чего?
Глазунова пошла к собаке через весь луг. Мишка сидел на месте и явно ждал награды.
— Что за напасть? — удивилась девушка и стала осторожно прокалывать землю вокруг Мишки щупом. Раз, другой, третий… Щуп легко входил в землю…
— Чего же ты сидишь? — спросила Глазунова. Она сердито посмотрела на собаку и снова воткнула щуп. На этот раз он во что-то упёрся. Через несколько минут девушка поняла, что там немецкая противотанковая мина типа «хольц» в деревянной коробке.
А Мишка, получив награду, сделал всего несколько шагов и снова уселся. И опять Глазунова нашла мину. Тут уж подошёл и Петров, поставил на обследование «незаминированного» луга весь взвод. Постепенно обнаружили целое минное поле. Мины стояли в шахматном порядке в пять рядов. Полоса тянулась на два километра. Почему армейские сапёры её не обнаружили? Наверное, потому, что все мины были в деревянных ящиках, Прибор — миноискатель их не показывал, он чувствовал только металл.
А Мишка почуял. Две тысячи противотанковых мин сняли девушки на этом лугу.
В те дни о Мишке опять много говорили в команде.
— Ай да пёс! Ай да контролёр! — твердили девушки. — Смотри, Глазунова, он тебя без дела оставит. Один мины будет таскать.
— Будет, — смеялась Глазунова, — Мишка такой. Его только подучить ещё немного. Вот выкрою время — займусь.
Мишка прыгал вокруг хозяйки, всё норовил лизнуть в лицо. Он понимал, что разговор идёт о нём, чувствовал, что его хвалят, что хозяйка довольна им, и, как всегда, бурно выражал свою радость.
11
ГОРДОСТЬ КОМАНДЫ
В команде Валю Корнееву называли тихой. Немногословная, незаметная, Валя выполняла задания лучше всех. И когда Корнееву наградили третьей медалью, все понимали — она заслужила.
