Венди Холден - Угги. Моя жизнь
С нами у нее все складывалось иначе. В этот раз с Таи работал прекрасный дрессировщик Гари, и вокруг слонихи царила атмосфера доброты. Гари никогда не повышал голоса, а ласково шептал ей на ухо. Таи прекрасно справлялась с работой. Ее не приходилось как-то особенно поощрять. Актеры любили и уважали ее. Особенно Роберт Паттинсон, который согласился на роль только после того, как познакомился со своей толстокожей коллегой.
Не скажу, что со мной он был менее любезен. Напротив, постоянно гладил и целовал меня (спокойно, фанатки!). И все же, когда он находился рядом с этим нежным гигантом, чувствовалось, что эмоции его захлестывают. Между ними установились глубокие и осмысленные отношения. Роберт не забыл о Таи, даже когда съемки фильма завершились. Ходили слухи, что он плакал, когда им пришлось расстаться, и даже предлагал взять слониху под свою опеку.
В собачьем представлении Человек и есть то, что мы зовем Богом.
Холбрук Джексон
Зверинец, который обосновался на территории съемочной площадки, напоминал мюзикл, который мы с Гордо однажды смотрели по телевизору. Он назывался «Доктор Дулиттл» и рассказывал о странном враче (его играл Рекс Харрисон), который изучил более пятисот языков животных. Ну да! Никто не в силах выучить беличий язык. Даже человеку не под силу разгадать их тарабарщину. Я сам чувствовал себя отчасти доктором Дулиттлом, когда мы с Омаром прогуливались по съемочной площадке вместе с ламами, лошадьми и буйволом, с очень вежливым жирафом Стенли и тигрицей Сереной (теперь я называю тигров кошками). Кроме них, была гиена, две львицы, один сварливый лев по имени Мейджор, два львенка, медведь, четыре леопарда, два волка, четыре верблюда (у них плохо пахло изо рта) и два кенгуру. Омар волновался. Помня о моих нападениях на козла и попугая и зная о том, что при виде белок и голубей я прихожу в ярость, Омар посчитал обстановку небезопасной, поэтому первое время водил меня на поводке. Он хотел проследить за моей реакцией на каждого из животных и убедиться, что они не представляют для меня угрозы.
Он напрасно переживал. Я стал хорошим мальчиком. Но возмездие не заставило себя долго ждать. Мое неподдельное блаженство от пребывания на съемочной площадке вместе с мисс Уизерспун было омрачено присутствием четырех визгливых зебр. Их звали Вдоводел, Туз, Полосатик и Зак. Перед съемками Омар сводил меня к ним в загон, чтобы мы познакомились. Я принюхался к этим странным лошадям, они – ко мне. Я не собирался скрывать, что не люблю зебр за их оскал и дикарский ирокез, особенно после того, как один из них резко бросился на меня.
Заметив движение зебры, я моментально отпрыгнул. Перед самым носом захлопнулась ее пасть, обдав дыханием, напоминающим вонь из компостной ямы. Как благовоспитанное существо, я постарался проигнорировать это оскорбление. Мне было известно, что некоторые члены съемочной команды боятся зебр, но не хотелось выдавать, что такой тертый калач, как я, может оказаться в числе испуганных. Напротив, перед тем как уйти, я продемонстрировал свое пренебрежение, оставив метку с запахами презрения.
Намек сделан.
Через три дня мы отправились снимать эпизод в большом цирковом шатре. Его возвели специально для съемок на пустыре около города Пиру в калифорнийском округе Вентура. По сюжету перед началом представления цирковая труппа маршем входит в шатер, где ее с нетерпением ждет толпа возбужденных зрителей. Клоуны, акробаты и другие артисты, улыбаясь, входят внутрь и заводят животных.
В роли моего дрессировщика Кинко был восхитительный актер Марк Повинелли. Когда он заводил меня в шатер, на нем был костюм тюремного надзирателя. Омару пришлось надеть такой же на случай, если вдруг понадобится появиться в кадре. Меня нарядили в униформу, надели маленькую полосатую шляпу-таблетку, но мне казалось, что ее интенсивный цвет не очень-то гармонирует с моим утонченным окрасом (уважаемые костюмеры, учтите это на будущее!).
Наше место в этом параде было сразу за зебрами. Я медленно тащился в ожидании худшего. С самого начала шествия эти пестромордые африканские непарнокопытные высокомерно гадили прямо нам под ноги. Чтобы не вляпаться в исходящие паром кучи, приходилось каждый раз отпрыгивать в сторону. Я постепенно терял самообладание, и, надо признаться, наступил момент, когда я стал неуправляемым. Обезумевший, я забыл о том, что Кинко держит меня на поводке, и рванул вперед, чтобы искусать щиколотки этим аборигенам. Рвался изо всех сил, выкручивая поводком руки Кинко до тех пор, пока не начал задыхаться сам.
Пришлось сделать не один дубль (не только по моей вине, я лишь поспособствовал), и все время эти травоядные вели себя отвратительно, выводили меня из себя. Я не мог справиться с одолевавшей меня яростью, на которую имел полное право. Зуб за зуб! Наш конфликт достиг такого масштаба, что все попытки успокоить меня были обречены на провал.
Мы с Омаром в костюмах, не гармонирующих с моей утонченной внешностью
Закончилось тем, что нас с зебрами пришлось разделить. Теперь мы с Кинко шествовали позади жирафа Стенли, что вполне меня устраивало. Ноги Стенли были очень длинными, поэтому мне стало гораздо удобнее наблюдать за всем действием. Кроме того, у Стенли были хорошие манеры, никакой вонючей кучи я не опасался.
Раз уж я сейчас пребываю в таком душевном состоянии, которое располагает к откровенности, то признаюсь кое в чем еще. В конце концов, я знаменитость и могу воспользоваться шансом поведать в мемуарах всю правду. Расскажу о своей самой слабой профессиональной черте.
Каждый раз, когда мне велят поспать, я неукоснительно следую инструкции, поскольку Омар, режиссер и я сам считаем, что хороший отдых способствует качественной работе. Но у меня, как и у остальных терьеров, есть генетические проблемы с мягким небом, так что, к сожалению, во сне я храплю.
И не просто храплю. Храплю, как слон в жаркий день.
Чтобы снять одну из сцен фильма «Воды слонам!», пришлось сделать несколько дублей, потому что Роберт не мог удержаться от смеха: он не слышал собственного голоса из-за моего громоподобного храпа. В конце концов Омар разбудил меня. Слава богу, Риз не участвовала при постановке этой сцены, иначе я бы опозорился и перед ней.
Если не учитывать все дубли, необходимость в которых возникала из-за моего храпа, то в остальном съемки этого фильма дали мне бесценный опыт. Коллектив был сплоченным (за исключением зебр). Но больше всего мне понравилось освещение, местность, команда и, конечно же, ресторанное обслуживание.
О таком партнере, как Марк Повинелли, можно только мечтать. Мы прекрасно сработались, и не только как профессионалы. У нас было нечто общее: мы, каждый в своем природном виде, были ниже остальных ростом и находились, таким образом, за рамками привычного. Позже, в прессе, он очень мило обо мне отзывался, говорил, что я был, «вероятно, самой талантливой личностью из всех, с кем доводилось делить съемочную площадку».
Я действительно произвел на него впечатление. Он так верил, что я – Квинни, что иногда даже забывал, что я мужского пола и попеременно называл меня то «хорошая девочка», то «хороший мальчик». Он вспоминал: «Квинни выполняла все команды и справлялась со всеми трюками. Если же у нас что-то не получалось, то исключительно по моей вине. Квинни – абсолютный профессионал».
Говорят, Риз даже всплакнула, когда съемки подошли к концу, потому что, как и все остальные, не хотела их завершения. Ей было тяжело прощаться с Таи, с рабочей командой и в особенности (как хочется думать) – со мной.
Мое сердце было разбито вынужденной разлукой. Когда я вернулся в Лос-Анджелес к привычной реальности, не оставалось ничего, кроме как положить голову на лапы и грустно скулить. Не становилось легче даже от воссоединения с моим дорогим другом Гордо и остальной труппой. Мы неистово обнюхивали друг друга и оказывали другие взаимные знаки внимания, но душа болела. Мерси и Терри ужасно баловали меня, но прошли долгие месяцы, прежде чем я смирился, что мне еще долго не посчастливится встретиться с мисс У. Если бы она меня позвала!
Соль на мои раны подсыпало появление двух странных собак. У нас поселились лабрадор шоколадного цвета по кличке Хэнк и немецкая овчарка Нашвиль. Иногда Омар брал на недельку чужих собак, чтобы обучить их обычным правилам послушания. После этого возвращал владельцам и объяснял, что делать дальше.
Гости оказались довольно милыми (хотя поначалу пошаливали). Угомонились быстро – как только я показал, кто здесь главный. Признаюсь, я капельку завидовал, что Омар проводит с ними много времени на заднем дворе или в парке, но справился с собой. В конце концов, это часть его работы, благодаря которой у меня есть возможность баловаться сосисками, так что жаловаться глупо.
Собаки хорошо осваивали инструкции, Омар был доволен. А мы быстро привыкли к ним и наслаждались компанией. Но эти гости, как и другие, должны были скоро нас покинуть, и следовало собраться с духом, чтобы попрощаться. Действительно, в один прекрасный день я услышал, как Папа звонит их хозяйке сказать, что собирается вернуть собак.
