Павел Аптекарь - Собачья служба
Павел Аптекарь - Собачья служба краткое содержание
Павел Аптекарь
Собачья служба
О помощи собаки человеку в погонах написана не одна книга и снят не один фильм. Однако, большинство их посвящены нашим четвероногим друзьям (впрочем, нарушителям закона они таковыми не кажутся) преследующим нарушителей границы или воров и грабителей. В последнее время большую популярность приобрели таможенные спаниели и лабрадоры-спасатели. Однако, за всем этим забывается, что у служебной собаки есть масса малоизвестных военных специальностей.
Галиция — первый след
Об участии собак в сражениях русско-японской войны с обеих сторон автор этой статьи сведений не нашел. Однако в период первой мировой применение четвероногих санитаров, сторожей и связистов стало массовым явлением во многих воюющих армиях. Причины тому были просты: через полгода после ее начала линии противостояния, протянувшиеся по всей Европе, ощетинились проволочными заграждениями и прикрылись минными полями. Однако разведчики (или охотники, как их называли в то время) стали бесшумно преодолевать их, выявляя ценные сведения о неприятельском расположении и унося с собой крепко завязанных «языков». В этой ситуации в германской и австро-венгерской армиях для борьбы с такими вылазками стали использовать сторожевых собак: овчарок и ротвейлеров, которые если не слышали перемещений, то чувствовали приближение людей к линиям окопов и предупреждали об опасности своих проводников, которые поднимали тревогу, после чего дальнейшие действия разведчиков были невозможны.[1] Союзники России по Антанте также использовали сторожевых, связных и санитарных собак, причем англичане догадались поставить в строй не только эрдель-терьеров и колли, но и бассет-хаундов (последних, правда, пришлось отчислить ввиду сибаритских наклонностей и недисциплинированности).[2]
В этой ситуации командование войсками нашего Юго-Западного фронта решило организовать подобную службу в полках передовой линии. Организатором «Школы военных сторожевых и санитарных собак», созданной в апреле 1915 в столице Галиции Львове, стал статский советник Лебедев, до этого пост, бывший начальником отдела эвакуации в военно-санитарном управлении фронта. Дилетант — скажут некоторые. Однако до войны в течение 6 лет этот человек на добровольных началах занимался дрессировкой в школе полицейских собак.[3] В первое время статский советник Лебедев, используя свои связи в департаменте полиции, старался привлечь в свои школы полицейских собак вместе с их дрессировщиками из польских губерний, занятых германскими войсками. Однако весной 1915 года занятия прекратились, не успев начаться: начавшееся германо-австрийское наступление заставило эвакуировать школу из Львова в Киев. Достаточно сказать, что с июня до второй половины августа не осталось никаких документов школы, свидетельствующих о ее деятельности.
В Киеве произошла смена руководства школы: 14 августа 1915 г. на должность заведующего был назначен штаб-ротмистр князь Щербатов, который был не только страстным охотником, но и боевым офицером: до этого он почти непрерывно находился на передовой: в первый год войны он получил за боевые отличия ордена Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Станислава 3-й и 2-й степеней с мечами и бантом и Владимира 4-й степени с мечами и бантом.[4]
9 сентября штат «Школы военных сторожевых и санитарных собак» был утвержден главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта, тогда же появилось первое отечественное наставление по использованию собак в армии, гласившее: «При надлежащем отношении и хорошем обучении собака может стать незаменимым помощником в секрете на передовой линии, для обнаружения неприятельских разведывательных и подрывных партий, для передачи донесений в случаях порыва телефонной связи под сильным вражеским огнем и для поиска и вытаскивания с поля боя раненых воинов.».[5]
Уже очень скоро — 23 сентября первые 12 четвероногих выпускников вместе с вожатыми отбыли в войска. В числе первых собаки попали в 12 Гусарский Ахтырский полк, Кабардинский конный полк, 136 Таганрогский и 145 Новочеркасский пехотные полки. С этого момента деятельность школы приобрела более регулярный характер. В ее штате числились 8 инструкторов и 109 нижних чинов, из которых 50–70 человек обучались обращению с собаками. Численность курсантов зависела от количества имеющихся животных. Согласно положению в школу зачислялись грамотные нижние чины из охотничьих команд пехотных и кавалерийских полков. Инструкторами стали полицейские унтер-офицеры, эвакуированные из оккупированных губерний, работавшие с розыскными собаками, и дрессировщик Северо-Кавказской железной дороги Александр Лейземнек.
Помимо полицейских собак в школу поступали животные, добровольно переданные хозяевами (наверное, изрядно им надоевшие). В сентябре 1916 в школе числились 97 собак, из них 37 среднеевропейских овчарок (видимо, переименованных по патриотическим соображениям немецких), 21 бельгийская овчарка, 19 эрдель-терьеров, 12 доберманов, 3 гончие и 5 трофейных немецких и австрийских собак, которых обучали поиску своих бывших хозяев. Для этого командование школы неоднократно просило в штабе фронта выделения комплектов трофейного обмундирования.[6]
Очередные выпуски собак и их проводников состоялись в январе и марте 1916 года. Их было немного, за период с осени 1915 по начало весны 1916 всего 86 собак с вожатыми, распределявшимися по 3–5 на полк. Тем не менее, командование ЮЗФ и заведующий школой к этому моменту уже активно занимались сбором сведении о боевой службе собак. В основном они были положительными. Например, командир 3-го Лейб-гвардии стрелкового полка генерал-майор Усов 17 января 1916 года подчеркивал: «Ввиду несомненной пользы, приносимой собаками при несении службы связи, прошу не отказать в присылке во вверенный мне полк шести собак. За истекший период собаки для доставления донесений применялись неоднократно и всегда с успехом и пользой. Ныне же количество собак уменьшилось вследствие потери в боях.».[7]
Командир 71-го Белевского пехотного полка полковник Галкин также дал хороший отзыв: «Искренне благодарю за присланную собаку «Вольф». Служит и работает прекрасно. Если возможно, хотел бы получить еще одну, поскольку одной для службы маловато.» Наконец, из партизанского отряда 12 кавалерийской дивизии сообщили, что «Две собаки произвели много красивых разведок.» Хорошие отзывы пришли также от командования 196-го пехотного и Кабардинского конного полков.[8]
Впрочем, бывали случаи, когда войсковые начальники оставались недовольными своими четвероногими подчиненными. Так 26 марта 1916 гоода командир 16-го стрелкового полка (наверное, из 4-й Железной стрелковой дивизии, которой ранее командовал генерал А.И. Деникин) просил отчислить прибывших в часть в октябре 1915 собак поскольку, по его мнению, они были непригодны к разведывательной службе, похожая история случилась и в 4-м Заамурском пограничном пехотном полку где по донесению его командира «Одна собака оглохла, две, будучи спущены с ошейника, убежали и две плохо несут сторожевую службу, видимо потеряв чутье.» В июле были возвращены в школу собаки вместе с вожатыми из 103-го Петрозаводского пехотного полка, прибывшие в марте.[9]
Штаб-ротмистр Щербатов отмечал, что недоразумения нередко происходили из-за нежелания офицеров считаться с мнением инструкторов о порядке применения собак, кроме того значительный вред работоспособности наносило практиковавшееся в некоторых полках кормление собак остатками солдатской пищи. Разумеется, рацион русского воина первой мировой войны был весьма сытным (на передовой солдаты получали фунт мяса в день), но нормальное для человека содержание соли и специй в пище для служебной собаки часто равносильно полной или частичной потере чутья, на которое как раз и жаловались некоторые командиры полков. Кстати, в школе собак кормили преимущественно сырым мясом.[10]
Однако в целом командование дивизий и армий Юго-Западного фронта (7, 8, 9 и 11-й) положительно оценивало возможности использования четвероногих воинов, придя к выводу: «Сторожевые собаки, присланные из специальной школы проводников, приносят несомненную пользу» или «ввиду ограниченного числа хороших сторожевых собак в полах армии опыт их применения для целей разведывательной и сторожевой службы мал, но по отзывам строевых начальников они полезны и желательны.» Следует отметить, что за период с осени 1915 года по май 1916 из находившихся на фронте собак убита была всего одна и еще одна ранена.[11]
Опыты на Юго-Западном фронте заставили Ставку Главковерха задуматься об оснащении собаками всей действующей армии. Из Могилева была направлена телеграмма, в которой у командующих и начальников штабов армий и корпусов требовался отзыв о пользе применения собак, а также об их желательном количестве в полках. Вскоре Ставка получила рапорта, в которых сообщалось, что, по мнению большинства войсковых начальников, необходимо организовать полковые команды — по 8 собак в пехотном полку и по 6 — в кавалерийском.[12]
