Вирджиния Морелл - Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших… разумных
– Дельфины не смогли бы делать всё то, что они делают в своих союзах, если бы у них не было теории разума. Если вы способны стратегически мыслить в социальных ситуациях, как это делают дельфины, то должны уметь понимать намерения других. Вы должны знать, что у них есть разум.
Джон Лилли считал, что он сможет понять разум дельфина, если использует межвидовую коммуникацию. В двух своих наиболее популярных книгах, «Человек и дельфин» и «Мышление дельфина», он рассказывает о своих исследованиях. В то время идеи теории разума, согласно которой у других индивидуумов есть разум и они могут мыслить, еще не были открыты. Идеи социального познания тоже на тот момент еще не полностью сформировались. Но Лилли считал, что дельфинам присущи разум и язык и что у них есть что сообщить нам.
В 1965 году Лилли начал свой самый сложный эксперимент по разрушению «языкового» барьера между дельфинами и людьми. (Я написала слово «язык» в кавычках потому, что ученые не нашли никаких доказательств того, что у дельфинов есть язык в том виде, как мы его понимаем. Коннор и другие подозревают, что дельфины могут связывать дружественные или враждебные звуки вместе с контактной «звуковой подписью» другого дельфина, чтобы передавать свои чувства и намерения, но это еще не доказано.) Лилли решил, что лучший способ обучить дельфинов человеческой речи – это метод полного погружения. Это означало, что они должны жить только с людьми, а не с дельфинами, и слышать, как говорят только люди, а не другие дельфины. В своем научно-исследовательском институте Коммуникации на острове Сент-Томас он построил специальный наполненный водой дом, где человек и дельфин могли жить вместе.
Для участия в эксперименте пригласили красивую молодую брюнетку Маргарет Хоу, которая работала на острове в ресторане и оказалась в лаборатории случайно. Однажды хороший друг Лилли, астроном Карл Саган, пытаясь произвести на девушку впечатление, пригласил ее на экскурсию в лабораторию Лилли, чтобы показать дельфинов. Там она встретила антрополога Грегори Бейтсона, который тогда управлял лабораторией и проводил эксперименты. У Сагана ничего не вышло: Хоу отвергла его ухаживания. При этом она заинтересовалась исследованиями дельфинов, и Бейтсон нанял ее для участия в эксперименте Лилли. Последнему был нужен кто-то, кто не занимался наукой, как он написал в книге «Мышление дельфинов», и у кого не было предвзятого отношения к дельфинам. Хоу соответствовала всем требованиям. Она была наблюдательной, красиво писала и, ко всему прочему, была очень привлекательной.
В течение двух с половиной месяцев Хоу жила в доме-бассейне с молодым самцом дельфина Питером, одним из бывших звезд телевизионного шоу «Флиппер». «Дом», как Лилли называл это здание, представлял собой широкий мелкий бассейн, заполненный на полметра морской водой, в котором находился надувной матрас (обычно влажный) для сна, душ с пресной водой, письменный стол, стул и телефон. До переезда в дом Питер жил в глубоком резервуаре лаборатории с двумя другими дельфинами-самками. Хоу познакомилась с ним еще там, пока изучала, как давать ему уроки английского языка.
В доме Хоу должна была придерживаться строгого графика. Она должна была вставать каждое утро в 7:30, между 8:00 и 8:30 кормить Питера десятью килограммами рыбы и давать ему уроки, а также играть с ним по полчаса до 18:30. У нее были перерывы на обед, на отдых и на ужин. Но даже во время перерывов Лилли никогда не забывала, что живет с Питером. Человек и дельфин ложились спать в 22:00 – Хоу на свой мокрый матрас, а Питер лежал в воде рядом с ней.
Хоу учила Питера считать на английском языке и обучала его словам, которые описывают различные формы. Дельфины используют свое дыхало, чтобы имитировать человеческие звуки, поэтому Питер часто лежал рядом с Хоу, высунув голову из воды или слегка погрузившись в нее. Есть фотографии, где Питер пристально смотрит на девушку в черном трико, которая сидит на металлическом стуле и, наклонившись вперед, либо беседует с дельфином, либо разговаривает по телефону. На других фотографиях она находится с Питером в воде, иногда обнимая его двумя руками, а иногда он зафиксирован проплывающим между ее ног (ей, однако, это не нравилось, потому что его жесткие грудные плавники оставляли синяки на ее теле).
После двух недель эксперимента Хоу смогла сообщить, что Питер добился значительных успехов в изучении челевеческого языка. Он мог считать до трех, мог четко произнести слово «ball» (шар) и тренировался произносить первую букву ее имени «М». Он делал вид, что общается, используя эти новые звуки и изобретая свои собственные буквосочетания, когда она говорила со своими друзьями по телефону. Наибольшим неудобством для человека в этом партнерстве (но, вероятно, не для общительного дельфина) было то, что Питер никогда не оставлял ее в покое. «Он не уходит», – помечала Хоу с некоторой тревогой в своих записях. Питер был «больше похож на тень, чем на соседа по комнате». Он всегда находился у ее ног, постоянно прикасаясь к ней, подталкивая, покусывая, говоря ей что-то и брызгая водой. «Он не отвлекается и не устает, он все время рядом».
Питер мог больно укусить, и Хоу носила с собой метлу, чтобы отбиваться от него. Она не хотела бить или толкать его метлой, и он, видимо, не хотел причинять ей боль, потому что сразу становился нежным, когда девушка вскрикивала от боли. Чтобы показать, что у него не было дурных намерений, Питер переворачивался на спину и спокойно лежал.
Все укусы Питера были своего рода ухаживаниями дельфина, но он не мог зайти слишком далеко, потому что Хоу боялась его зубов, и Питер, по словам Хоу, это понимал. Поэтому Питер «разработал аккуратный, нежный метод», чтобы помочь ей преодолеть свои страхи. Он брал маленький мяч и держал его в зубах, пока плыл к ней. Это означало, что он не имел в виду ничего плохого, потому что не мог укусить ее, пока у него в зубах был зажат мяч. Затем он прижимался к ее ногам и ступням, наблюдая за ее лицом. Когда девушка расслаблялась, он очень медленно засовывал мяч дальше в рот, а затем выплевывал его в воду, и у него вновь появлялась возможность засунуть осторожно ее ногу в рот.
Хоу знала, что Питер ухаживал за ней. Большую часть проведенных вместе двух с половиной месяцев дельфин обучал ее «доверять ему». Хоу говорит, что она была «польщена» ухаживаниями Питера и тронута его терпением и заботой, которые он прилагал, чтобы завоевать ее. Так, когда девушка не нервничала и чувствовала себя спокойно, Питер поворачивался на бок, а затем на спину, чтобы Хоу погладила его живот и область половых органов. Хотя пенисы самцов дельфинов обычно спрятаны в половой щели, они появляются во время эрекции, которые у Питера уже были. Однако дельфин хотел большего, и Хоу наконец сделала то, что хотел Питер: она потерла его пенис, доведя Питера до оргазма. Это был единственный способ, как потом она призналась, который помогал ему расслабиться и быть внимательным на уроках.
Конечно, можно бесконечно долго шутить по поводу нового уровня межвидовой коммуникации, которой достигли Хоу и Питер. Но доклад Хоу был скорее пикантный, нежели захватывающий. Молодой дельфин, который, вероятно, половину жизни провел в неволе, был обычным сексуальным существом со своими потребностями, а значит, должен был находиться в группе других молодых самцов. Вместо этого он очутился в одном бассейне с незнакомым существом, которое боялось его, но Питер научил доверять ему. Использовали ли Питер и Хоу идею бихевиористов по поводу позитивного и негативного подкрепления, чтобы достигнуть понимания? Или, может быть, они просто понимали, о чем думает другой?
9. Каково это – быть шимпанзе?
Шимпанзе заполняют пропасть между «нами» и «ними».
Джейн ГудоллНикто не знает, откуда привезли Кео – шимпанзе из Чикагского зоопарка Линкольн-Парк. Предположительно откуда-то из Африки, но никому не известно, кто его родители, есть ли у него братья и сестры, или тети и дяди, или двоюродные братья.
– Но он, вероятно, знает, так как шимпанзе живут большими семьями, – сказал Стивен Росс, руководящий исследованиями когнитивных возможностей человекообразных обезьян в зоопарке. – Мы только знаем, что Keo попал к нам годовалым малышом в 1959 году. И до сих пор с нами.
Кео, которому было около пятидесяти лет, жил всего в нескольких минутах ходьбы от небольшого офиса Росса, который находится в Центре африканских обезьян имени Регенштайна, однако его самого я еще не видела. Зоопарк еще не открылся, и Росс хотел, пока было тихо, провести мне небольшую экскурсию по зданию, которое он сам помогал конструировать. Правда, как он признался, у него было много других дел, требующих его активного участия. В частности, нужно было найти дом для двух семилетних самцов шимпанзе из штата Делавэр, хозяйка которых позвонила и сказала, что не может их больше держать у себя. Так что параллельно с экскурсией Росс продолжал искать дом для шимпанзе. Он называл их «мальчики в синих джинсах», потому что на фотографии, которую прислала их хозяйка, они были одеты в соответствующие джинсовые шорты. Тем не менее он ни в коей мере не насмехался ни над их именами, ни над фотографией, а также хозяйкой и ее любовью к мальчикам. Всё, чего он хотел, – это просто вытащить их из этих одежд и поместить в среду, где они опять могли бы стать шимпанзе.
