Джон Хэнк - Ультрамышление. Психология сверхнагрузок
В поэтапных гонках никогда не удается толком выспаться, потому что всегда есть куча дел – возиться со снаряжением, сверяться с картами, разрабатывать планы. Когда же я, наконец, лег и начал засыпать под звездным небом, меня атаковал рой тревожных мыслей. Я никогда еще не бегал таких длинных этапов по таким суровым местам и не знал, чего ждать:
Будет ли песок набиваться внутрь через гамаши и обувь с гортексом?
Хватит ли нам воды?
Насколько будет жарко?
Смогут ли команды, потерявшие время на этапе каякинга, наверстать драгоценные минуты?
Мы приехали в Абу-Даби победить в одном из этапов… Может ли им стать выматывающий трек по пустыне?
Во что мы, черт возьми, вообще ввязались?
Последний вопрос был весьма актуальным, и, когда в 4:30 утра зачирикал будильник, выяснилось, что довольно много команд пакуют вещи не для 75-мильного забега по пустыне, а для короткой поездки на автобусе обратно в пятизвездочный отель, к отдыху и изысканным коктейлям у бассейна. Здесь, в точке невозврата на краю пустыни, некоторые команды приняли решение вернуться. И я не мог винить их за это. Для нас вопрос выигрыша в гонке, вероятно, тоже уже не стоял, потому что мы проиграли лидерам несколько часов на длинных этапах гребли. Тревоги добавляло и объявленное организаторами прошлой ночью ограничение: на каждую команду выделялось определенное количество бутылок воды на трех пунктах снабжения в пустыне. Это объяснялось ограниченным количеством ящиков, которые они могли доставить в столь удаленную местность, и необходимостью обеспечить водой все команды, не только лидеров.
Мы рассчитали, что этой воды хватит, чтобы выжить на этапе, но к концу своего пребывания в пустыне мы будем сильно обезвожены.
Какое облегчение! Знать, что ты по крайней мере не сдохнешь от жажды и твой бездыханный труп не растащат по пустыне стервятники.
Нечего и говорить, что в тот момент автобус до отеля казался весьма заманчивой альтернативой.
И тут я подумал об отце. В моей спортивной карьере часто случалось такое: в определенный момент меня посещали мысли о тех уроках, что я получил в годы детства, болея за папу на соревнованиях, катаясь с ним на велосипеде по холмам или общаясь с его друзьями.
В те утренние сумерки, глядя на мигающие цифры будильника на наручных часах, я вспомнил папино «правило 4:30 утра».
Когда Марк Мэйси пребывал в том же возрасте, что и я, у него было двое маленьких детей – мы с Кэтлин, – и он много работал над своей карьерой адвоката. Примерно тогда же он увлекся бегом и ездой на велосипеде и начал участвовать в гонках, которые вскоре привели его к соревнованиям на сверхмарафонские дистанции, таким как стомильный забег в Ледвилле и приключенческие гонки Eco-Challenge. Тренировки и соревнования шли вразрез с его главными задачами как семьянина и профессионала. Но как человек, стремящийся жить полной жизнью и добиваться успеха во всем, он твердо решил сделать так, чтобы все это каким-то образом заработало вместе. И он придумал, как этого добиться: папа знал, что лучшее время для работы – раннее утро. Пока другие люди спали или медленно раскачивались перед началом рабочего дня, папа уже работал.
Просыпаясь каждое утро не позже 4:30, папа успевал съездить в офис поработать, потом устроить обеденную пробежку, вернуться на несколько часов на работу, по дороге домой остановиться у велотрассы и прокатиться на горном велосипеде и вернуться домой достаточно рано, чтобы провести с нами время и посетить все наши внешкольные мероприятия.
Нужно добавить, что и сейчас, когда ему за шестьдесят, папа живет в том же режиме, только теперь он просыпается в четыре утра (а то и еще раньше). Он участвует во всех важных моментах жизни своих внуков и по-прежнему никогда не пропускает мои соревнования. Невероятно. Поразительно.
Это и вспомнилось мне в те рассветные сумерки в пустыне. На часах как раз было 4:30, и мы стояли перед выбором. Сдаться, похвалить себя за то, что сделали что могли, и пойти в автобус, увозящий к комфорту. Или воспользоваться тем, что мы рано встали, и заново настроить команду на успех, сделать ранний подъем трамплином в новый день, где мы будем упорнее всех, выносливее всех и мужественнее всех и попробуем достичь новых высот в спорте, таких, что ими можно будет гордиться до конца своих дней.
– Хорошее будет утро, ребята, – сказал я команде, когда мы повернули из лагеря к старту, в противоположную от кондиционированного автобуса сторону.
Вспомнив «правило 4:30 утра», я почувствовал воодушевление и готов был бежать впереди всех со старта нашего длинного забега по пустыне. Фото: Воутер Кингма
Нам предстоял трекинг на 75 миль по песчаным дюнам. Команда Salomon / Crested Butte быстро вырвалась вперед: мы горели желанием задействовать свой большой беговой опыт и использовать преимущества высотных тренировок. Только вот куда именно надо бежать? В шоссейных гонках обычно бывают указатели направления, отметки расстояния. Но не здесь. Моя команда рассчитывала, что я покажу им верное направление. Мы бежали, скользили вниз и вновь лезли вверх, и мне нужно было на ходу ориентироваться в незнакомой местности, на которую не дали надежных карт, потому что дюны все время находятся в движении. В других гонках я мог использовать как ориентиры горы, долины, реки и границы растительности. Здесь же, куда ни кинешь взор, лишь бескрайнее море песка, меняющееся от каждого дуновения ветра. Условия были, мягко говоря, сложными, но я чувствовал упоение от того, насколько бег по глубокому песку похож на бег по снегу. Я повторял про себя: «Трэв, ты играешь на своем поле». И это работало.
Поскольку в этой гонке существовала реальная опасность затеряться в пустыне, организаторы разрешили использовать GPS-навигаторы, которые обычно запрещены в приключенческих гонках (в чем смысл ориентирования, если за тебя это делает спутник?). Но посреди пустыни в моем навигаторе села батарейка. Недалеко бы мы ушли, если бы я не умел пользоваться картой и компасом – навигационными приборами старой школы, – чтобы определить нужное направление.
На гонке в пустыне Руб-эль-Хали в Абу-Даби быстрее всего получалось двигаться по гребням дюн. Это было классно! Фото: Воутер Кингма
Хотя дюны все время движутся под воздействием ветра и эрозии, солончаки остаются примерно на одних и тех же местах. Зная об этом, я вел команду от солончака к солончаку. Между их плоскими пятнами простирались песчаные дюны, и быстрее всего получалось двигаться по их гребням. Я находил гребни, ведущие примерно в нужном направлении, и продолжал на ходу сверяться с компасом – и надеяться на лучшее, – так мы добирались до следующего солончака.
В сложных обстоятельствах рождается крепкая дружба. Мы с Джоном (слева) стали близкими друзьями за годы совместных соревнований по всему миру. Он не стал ко мне хуже относиться даже после того, как я провертел ему дырку в ногте в забытом богом месте посреди пустыни! На этом снимке мы поздравляем друг друга с финишем в Китае. Фото: Китайская ассоциация альпинизма
Все шло по плану. Так мне казалось. Но через несколько минут после очередного заданного направления Джон указал на свои ноги. «Слушай, что-то мне обувь стала совсем мала!» Как известно всем бегунам на дальние дистанции, в длинных забегах ноги опухают. Но в случае Джона все осложнялось еще и тем, что в ткань кроссовок набился песок. Что делать? В пустыне нет обувных магазинов. Джону оставалось терпеть, пока кроссовки продолжали разбивать ему пальцы ног.
Джон вел себя геройски, но проблема начала сказываться на нашем темпе. Мы решили на несколько минут остановиться, чтобы как-то ее решить. Пришло время мне сменить роль штурмана на роль полевого хирурга: чтобы хоть как-то облегчить мучительную боль от давления на распухший палец, мы с Джоном при помощи ножа и булавки проделали в его ногте дырку. Еще утром Джей-Би принял решение, что выбора у него нет, и, если для продолжения гонки нужна эта дырка в ногте, чтобы вскрыть нарыв под ним, он был не против потерпеть. Через несколько минут мы уже снова бежали по дюнам, зная, что теперь мы еще много часов не будем останавливаться.
Наступила ночь, но команды продолжали закладывать зигзаги в никуда по компасу под сияющим звездным небом. Ориентирование становилось все более сложным, в игру вступили темнота и недостаток сна, но мне, к счастью, удавалось сохранять внимание к деталям и думать о том, «что» я делаю (а не «зачем»); продолжать оставаться начеку и двигаться в нужном направлении. Когда мы остановились ночью на обязательный 90-минутный отдых, мы почти на полчаса отставали от группы лидеров, куда входили и новозеландцы.
