Кэтрин Кроуфорд - Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания
Но, мамочка, твоя постелька мягче моей. Это несправедливо!
Мне кажется, что моя постель не дает мне заснуть.
Мамочка, если ты не позволишь мне спать с тобой, ты разобьешь мне сердце!
Мне здесь спокойнее.
Совершенно ясно, что все эти жалобы – чистейшей воды блеф! Мне это яснее, чем кому бы то ни было другому, потому что я регулярно засыпаю в постели Дафны, так как делить постель (даже самых колоссальных размеров) с этим ребенком все равно что спать с гиеной-ревматиком, только еще сложнее.
Дети во Франции – это дети, а не маленькие взрослые, которые могут принимать участие в установке правил. У французских детей есть права – права детей. И одно из этих прав – право учиться у родителей правилам цивилизованной жизни.
Ее постель замечательная. Но это – ЕЕ постель, а моя – это МОЯ, черт побери! В постели Дафны лежит прекрасный плюшевый медведь, с которым так приятно заснуть в обнимку. А я хочу обниматься с собственным мужем! Но я слаба.
Не совершайте той же ошибки. Если вам нравится спать с собственным ребенком, флаг вам в руки. Но если нет, то не уступайте ни сантиметра, потому что эти сантиметры быстро превратятся в мили.
В любом французском доме у детей есть свое место – впрочем, не только во французском. Проще говоря, дети во Франции – это дети, а не маленькие взрослые, которые могут принимать участие в установке правил. В моем доме (и в доме моей сестры на другом побережье, и в доме моей подруги в центре страны) детей мы сумели заменить маленькими диктаторами, которые правят бал. Мы даже любовно прозвали Дафну «маленькой Муссой» (от Муссолини). Эта девчонка отлично умеет получать желаемое с помощью громкости голоса и принуждения. Классно, да?
У Дафны множество способов подчинить нас своей воле. Боюсь, что моя рука искривилась навсегда – так часто мне приходится лежать на полу рядом с постелью младшей дочери и держать ее за руку, пока она вырывается. У французских же детей есть права – права детей. И одно из этих прав – право учиться у родителей правилам цивилизованной жизни.
Французы очень точно определяют границы. Если вы окажетесь на улицах Парижа в любой рабочий день, кроме среды, когда в школах нет занятий, вам покажется, что детям запрещено выходить на улицы города. Конечно, это не так – я абсолютно уверена, но никогда нельзя говорить «никогда!» – но с половины девятого утра до четырех вечера детей на улицах действительно не видно.
Моя американская подруга, живущая в Париже, утверждает, что детей можно найти в седьмом округе, но я не могу этого подтвердить. Седьмой округ – довольно престижный район, так что там няни могут гулять с детьми и в такое время.
Лично мне Париж запомнился чудесным городом без детей, которых держат в тайной подземной пещере. А сама я там превращаюсь в охотника на детей с жесткими усами и в берете вместо шляпы. Впрочем, не волнуйтесь: все французские дети днем благополучно учатся в школах, играют в детских садах или находятся под присмотром в яслях, субсидируемых правительством. Огромное количество французских матерей после рождения ребенка возвращаются к работе. Правительство заметно облегчило им эту задачу.
Я знаю множество американских матерей, которые бросили работу, чтобы сидеть дома с детьми, не потому, что им этого хотелось, а потому, что платить за услуги няни или детский сад слишком дорого. Но нет смысла переживать о том, что мы не в состоянии изменить.
Говоря об отношениях индивидуума и общества, подход американский почти полностью противоположен французскому. Во Франции можно сделать замечание чужому ребенку (но спаси вас бог, если это окажется ребенок американского туриста!). Французы твердо убеждены, что детей должны воспитывать все. В Соединенных Штатах больше всего боятся подавить индивидуальность.
Никогда не забуду поездки на поезде во французский Бонвиль. Лишь через два с половиной часа я узнала, что через три ряда от меня сидят два ребенка – двухлетний и шестилетний. Я задремала, а когда проснулась, увидела, как они сосредоточенно шагают по проходу в сопровождении мужчины, которого я сочла их отцом. Дети потихоньку шептались с отцом, чтобы не потревожить спящих пассажиров (сон во Франции – это святое!). А ведь было всего три часа дня! Когда они прошли мимо, я снова погрузилась в сон.
Впечатления от поездки давно изгладились, но я до сих пор помню тот шепот. Может быть, эти дети шептались все два с половиной часа, и это стало для меня чем-то вроде гипноза? Я сплю очень чутко. Это событие было для меня настоящим откровением. С тех пор я изо всех сил стараюсь внушить моим детям такое же уважение к потребностям общества. Пока что мне с трудом удается уговорить их не шуметь в выходные, чтобы их отец мог поспать хотя бы до восьми утра, и это уже большое достижение.
«Это вовсе не про вас» – вот новая фраза из моего репертуара, которой не было еще год назад. Раймонд Кэрролл объясняет ее смысл в свете воспитания детей в своей книге «Культурное непонимание: Французско-американский опыт»: «Когда я воспитываю детей во французском стиле, у меня возникает ощущение того, что я расчищаю клочок земли, выдираю все сорняки, обрезая, сажаю, и т. д., и т. п. ради того, чтобы получить прекрасный сад, идеально гармонирующий с другими садами. А для этого я должен точно представлять, какой результат хочу получить и что для этого нужно сделать. Единственная моя сложность – это характер почвы (естественно, при условии, что я буду регулярно прилагать усилия). Но когда я воспитываю ребенка в стиле американском, то это нечто совершенно другое. Я втыкаю семечко в землю, не имея ни малейшего представления о том, что это за семечко. Я должен посвятить все свои силы тому, чтобы обеспечить росток пищей, воздухом, пространством, светом, опорой, заботой, водой – короче говоря, всем тем, что необходимо любому семечку для роста и наилучшего развития».
Аналогия довольно фантастическая, но мне она нравится.
Мое самое любимое место в Париже для наблюдения за детьми – это Люксембургский сад на Левом берегу (это еще и лучшее место для поедания блинчиков – и сожалений о съеденных блинчиках, но это уже другая история). В центре парка есть очень красивая, старая, стильная карусель. Эту великолепную карусель в XIX веке построил Шарль Гарнье, архитектор парижской Оперы. На этой карусели устраивается еще и игра с кольцами. Малышам раздают палочки, чтобы они ловили медное кольцо, которое держит оператор карусели. У меня такое впечатление, что палочки и медные кольца не изменились со времени первого запуска. Старинное развлечение вполне по душе современным детям.
Однажды я стала свидетельницей великолепного примера различий в подходе к воспитанию французов и американцев. Было около трех часов, поэтому детей в парке было очень мало. На карусели катались только двое – один американец и один француз. Как оказалось, настоящий француз. Обоим мальчикам было четыре-пять лет. Американские родители очень внимательно следили за ребенком. Каждый раз, когда их маленький принц приближался к кольцу, они начинали подбадривать его криками: «Ты сможешь, Тоби!», «Ты поймал еще одно!», «Отличная работа, парень!»
В какой-то момент Тоби попытался плюнуть на лошадку без наездника рядом с собой. Восторженные родители не одобрили такое поведение, но и замечания не сделали. Многие французы говорили мне, что, по их мнению, плохое поведение ребенка бросает тень на родителей. Вот почему бабушка и дедушка французского ребенка на карусели сразу же весьма неодобрительно посмотрели на родителей Тоби. Пожилые французы явно испытывали отвращение к подобному поведению.
Со своим же внуком во время катания они почти не общались. Лишь раз бабушка поднялась и шлепнула его по руке за непослушание (по ее оценке, потому что лично я не заметила ничего неправильного).
Наблюдая за этой картиной, я громко рассмеялась. Не слишком вежливо, я знаю, но настолько комично выглядела вся сцена в свете моего изучения различных методов воспитания.
С одной стороны (к этому времени я уже провела во Франции довольно много времени), меня раздражал чрезмерный энтузиазм американских родителей. Мне было жаль Тоби, который наверняка начал плеваться, чтобы отвлечь внимание родителей от этого чертова кольца. Мне было жаль и французского ребенка, который в разгар катания на чудесной карусели получил выговор неизвестно за что. Его страдания усиливались еще и тем, что его бабушка не могла наказать янки-плевателя, но чувствовала, что нужно что-то сделать. Такое откровенное нарушение правил поведения оскорбляло ее упорядоченную французскую душу.
Эта небольшая сценка очень явно показала, насколько по-разному французы и американцы относятся к воспитанию детей. Я много раз спрашивала, но так и не нашла французского аналога английскому слову «воспитание». Во французском языке просто нет слова такой же силы и напряженности.
