Ки Ю - Точки управления болью: 20 методик для жизни без боли
Итак, открыв для себя несколько новых биологических истин, мы уже способны понять, каким образом одна часть опорно-двигательного аппарата зависит от другой. Даже если «с виду» они друг с другом пересекаются в считаном количестве точек. Дело в том, что именно в этих точках нервная система мышцы становится общей для нее с костью. Потому если в костной ткани запущен некий раздражающий нейроны процесс, первым делом боль от раздражения мы почувствуем как раз в этом узелке. Плюс, представим себе роль мышечной головки наглядно: мышца – длинный, крупный, прошу меня извинить, кусок мяса! – подвешен двумя-тремя тонкими кончиками к кости. Словно куртка на бельевой веревке.
Конечно, в зависимости от уровня физической подготовки индивида эта условная куртка может больше походить как на весеннюю «ветровку», так и на зимнюю шубу. Однако вариант сходства с летней кофточкой здесь возможен только у больных мышечной дистрофией. Мышца в любом случае достаточно велика для того, чтобы самым слабым звеном опорно-двигательного аппарата являлись не сухожилия. И не самые мелкие из косточек. Самое слабое его звено – эти самые головки! Приведу пример: когда нас хватают за руку, пытаясь распрямить ее против нашей воли, основная нагрузка приходится на сустав или на мышцу? Конечно, на мышцу!
Вот из этих двух немаловажных «но» (уязвимость мышечной головки перед собственным весом мышцы и единство ее жизненных систем с костными) и вырастает прямое следствие. Состоит оно в том, что мышечная боль «звучит»-то, как обычно, по длине волокна. Там ощущается явное уплотнение спазма, там «стреляет» или ноет при малейшей попытке движения. Однако в 95 случаях из 100 начальную, пусковую точку для этой боли мы найдем в месте, где она крепится к кости!
Пять оставшихся случаев относятся к травмам, инфекциям тканей мышцы и местным дефектам сосудов. Однако что делать, когда мы просто налетели плечом на выступающий угол, и так понятно – приложить лед для снятия отека. Если есть открытое повреждение, то еще и продезинфицировать рану, а затем наложить давящую повязку. А вот как быть, буде травмы не было, а при попытке взяться за поручень в автобусе у нас как «схватило» шею, так и отпускать не собирается?
Работая с мышцами головы, мы имели возможность наглядно убедиться, что за каждое конкретное движение одна мышца не отвечает практически никогда. Градация здесь такая: чем ближе к пальцам конечности, тем реже движения обеспечиваются группами мышц. А чем ближе к туловищу, тем более обширные группы срабатывают совместно. Согнуть руку в локте мы еще сможем за счет только бицепса предплечья. Вернее, есть одно положение руки, при котором можно добиться полного отсутствия реакции в прочих ее мышцах. А вот уже попытка поднять ее вверх, над головой лишь усилием дельтовидной мышцы заранее обречена на провал. Хотя заметим, что в основном за как бы салютующий подъем руки отвечает именно она!
Вся соль в данном случае в вопросах сохранения равновесия. Взмах рукой непременно влечет за собой смещение центра тяжести туловища. Чтобы оно при этом не упало, головной мозг использует обширные группы мышц – противовесов для компенсации усилия. Вот и все. А ведет это к тому, что мускулатуре туловища нагрузка прямо или косвенно «перепадает» всегда. Независимо от того, руками мы шевелим, ногами или головой. Что же до позвоночного столба, то он, выходит, незаметно для нас вынужден ежедневно компенсировать множество силовых воздействий. К примеру, давление общего веса всех наших органов и тканей, нагрузки сложных положений туловища в покое и при движении, силу земного притяжения при ходьбе, беге, прыжках. Полагаю, при таких условиях становится понятно, почему старение скелета начинается не с чего-нибудь, а с позвоночных дисков?
Да, как ни многослойна, как ни сложна система устройства позвоночного столба, а под нажимом такого количества разнонаправленных сил он вышел бы из строя первым, даже будучи спаянным из титана! Суть его проблем тоже не получится определить в двух словах. С одной стороны, человек обычно сам склонен создавать неправильную нагрузку на него. Это называется привычкой – носить сумку в какой-то определенной руке, писать, положив свободную руку не на стол, а на колено, спать на «предпочитаемом» боку.
Так две половины нашего тела, развитые изначально одинаково, начинают с годами различаться все сильнее. Одна становится больше привычна подымать тяжелые предметы, а вторая – ловчее шинковать салат. Обыденные нагрузки на тело все строже «распределяются» по разным рукам, привычка закостеневает, диспропорция усугубляется. Просто потому, что мы не привыкли учитывать окостенение не только наших привычек, но и наших позвонков!
Однако наши собственные привычки, продиктованные сначала впечатлением комфорта, а после – неспособностью отказаться от заученных движений, составляют лишь верхушку айсберга. Середина же его заключается в нашем обычно нежелании (а зачастую – и невозможности) найти время для полноценного устранения уже ощутимой, но пока что не слишком сильно проблемы.
Когда мы начинаем впервые испытывать потребность в разминке затекших мышц шеи и спины перед сном? Верно, когда ни о каком сне до тех пор, пока не отпустит спазм, и речи быть не может! Когда же, позволю себе полюбопытствовать, мы почувствовали, как сильно у нас устало то место, которым мы сейчас даже под анальгетиками двинуть не в силах? Готов спорить, что не менее чем за неделю до возникновения спазма!
Я угадал? Если и нет, то лишь потому, что недель было две, а не одна. Нет, я не обладаю даром прорицания. Просто такова одна из основных закономерностей возникновения проблемных зон в мышцах. Сначала формируется очаг «молчаливого» напряжения, причиняющий неясного толка дискомфорт, часто, так сказать, с ноткой онемения и потери подвижности. После появляются тяжесть и тупые, тянущие боли, к которым можно даже успеть привыкнуть. Правда, только до момента, когда в конце концов мышцу скрутит уж слишком долго пробывший ущемленным нервный ствол.
Наконец, основание болевого айсберга для позвоночника заключается в самом процессе потери уставшей мышцей эластичности и работоспособности. Позвонки отделены друг от друга пружинистой прослойкой хрящевой ткани, не так ли? Как это работает, мы понимаем. Целый день (пока на позвонки давит наш вес, гравитация и координация в пространстве) они сжимаются, но продолжают исполнять свою функцию. Зато ночью, в состоянии покоя хрящ, будучи прослойкой эластичной, по идее должен распрямиться в прежнее положение. Да, он так и сделает. Причем даже у человека достаточно пожилого. Но только при условии, если на время сна он будет избавлен ото всех влияний, заставляющих его сжиматься. Ото всех ли он избавлен? Как ни странно, нет!
Мышцы спины все это время работали – наравне с позвоночником, его костями, дисками и хрящевыми прослойками. Они устали ничуть не меньше него. Хуже того: усталость позвоночника не мешает его сегментам разойтись в прежнее положение. А вот мышцам она и впрямь не позволяет расслабиться. Иначе говоря, выпрямиться во всю длину волокна! И получается, что по исчезновении всех сжимающих позвонки сил остается лишь одна, зато очень мощная. Я говорю о массиве спазмированных, «задеревеневших», неспособных ни сжаться еще сильнее, ни разжаться мышц спины! Знакомое выражение «спина стала колом»? Образным оно кажется только тем редким счастливчикам, которым пока не довелось испытать этого ощущения. То ли в силу молодого возраста, то ли из естественной привычки беспокоиться о таких вещах заранее.
...Итого, «благодаря» плохому состоянию костей мышечные волокна могут пострадать из-за раздражения нервных окончаний в месте их выхода из кости в ткани. Первичное раздражение в сочетании с некоторыми внешними факторами (включая наши собственные ошибки) формирует вторичный очаг напряженности. Обычно в виде теряющего подвижность участка волокна. Впрочем, нередко оказывается задето несколько волокон, и притом по всей длине. Особенности чаще всего повторяющихся неправильных нагрузок обуславливают выбор места, где возникнет вторичный спазм. И площадь, которая будет им затронута.
Изначально спазм не ощущается как слишком болезненный оттого, что мышца является тканью, привычной постоянно выполнять движения на сокращение. Тем не менее вскоре он усугубляется застоем крови и лимфы в сжатых окружающими тканями сосудах. Совокупное набухание и отек, налагающиеся на изначальные симптомы, сдавливают все сильнее нервные волокна на этом участке. Следующий этап – «прострел», организуемый нервом в тот момент, когда он посчитает, что это уж, что называется, слишком.
Закономерности распространения болей нам теперь будут более или менее понятны. Сильнее и чаще всех под «раздачу» нагрузок на наше тело попадает позвоночник. И – какое совпадение! – как раз от него ответвляются магистральные нервные стволы, ведущие к мышцам туловища, конечностям, органам! Вопрос: где же нам в таком случае искать болевые точки – в местах крепления мышц к костям или сразу меж позвонков? Ответ: в зависимости от того, где «прострелило». Пусковую точку всегда следует искать сначала в ближайших к месту поражения областях. И только потом – в отдаленных, поскольку сценарий здесь возможен как один, так и другой. С равной степенью вероятности. Это же нервы, в конце концов – чего еще мы от них ждали?
