Виктор Суворов - Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия
Очевидно, что вынесение вопроса о ратификации советско-германского договора о ненападении на рассмотрение Верховного Совета СССР, а не его Президиума, потребовалось Сталину для придания этому процессу демонстрационного характера. На это указывает и сопровождавший вынесение договора на ратификацию доклад В.М. Молотова о советской внешней политике, призванный привлечь внимание мировой общественности. Советское руководство сочло необходимым на весь мир заявить о своем желании остаться в стороне от грядущей войны в Европе, неизбежность которой после подписания советско-германских соглашений Сталин отчетливо сознавал.
487
Версальский мирный договор: Перев. с франц. М., 1925. С. 112.
488
Известия. 1989. 25 дек.
489
Правда. 1989. 28 дек.
490
Там же.
491
Бывший руководитель аппарата экс-президента СССР Валерий Болдин рассказывает: «То, что Горбачев большой мистификатор, секрета не представляет. Во всяком случае, в 1987 г. секретные протоколы и карты были положены ему на стол. Он расстелил карту и долго изучал ее. Это была крупномасштабная карта с обозначением населенных пунктов, рек и прочего на немецком языке. Он изучал линию границы, которая была согласована. Насколько помню, там стояли две подписи: Сталина и Риббентропа. Потом Горбачев посмотрел и сам протокол — небольшой документ, по-моему, всего два листочка, и обратил внимание на то, что подпись Молотова была сделана латинскими буквами. Та главная загадка, которая всех сбивала с толку и была необъяснима. Горбачев изучал документы долго, потом сказал: «Убери, и подальше!»
Шло время, и вдруг эти протоколы стали вызывать повышенный интерес. Их запрашивали и Фалин, и Яковлев. Я доложил об этом Горбачеву. Он сказал: «Никому ничего давать не надо. Кому нужно — скажу сам».
А на первом Съезде народных депутатов он заявляет, что «все попытки найти этот подлинник секретного договора не увенчались успехом»…. Вскоре после этого он пригласил меня к себе и спросил как бы между прочим, уничтожил ли я эти документы. Я ответил, что сделать этого не могу, на это нужно специальное решение. Он: «Ты понимаешь, что представляет сейчас этот документ?» Ну, после того как он на весь мир заявил, что документов этих не видел, я представлял, насколько для него это неуютная тема, он хотел бы поскорее уйти от нее и забыть, но сделать это было не так-то просто. Он еще дважды спрашивал, уничтожены ли секретные протоколы…. Документы эти многократно зарегистрированы в различных книгах и картотеках, поэтому либо надо было уничтожить все книги, потому что подтирки делать там, естественно, нельзя, либо переписывать книги заново, — а это многолетние, начиная с тридцатых годов, записи. Вообще сделать это невозможно в принципе» (Гарифуллина Н. Мистификаторы. Руководитель аппарата экс-президента СССР Валерий Болдин «уточняет» А. Яковлева и М. Горбачева // Сов. Россия. 1993. 11 марта).
492
Фляйшхауэр И. Пакт. С. 464–465.
493
И. Фляйшхауэр пишет: «Секретный дополнительный протокол… никогда не был ратифицирован и уже по этой конституционно-правовой причине оставался недействительным» (Там же. С. 301).
494
Текст закона см.: Образование и развитие Союза Советских Социалистических Республик. С. 490.
Отметим, что ни законодательство бывшего Союза ССР, ни современное российское законодательство никогда не требовало и не требует ратификации всех заключаемых нами международных договоров. Так, п. 2 постановления от 21 мая 1925 г. первой сессии ЦИК Союза ССР III созыва «О порядке заключения и ратификации международных договоров Союза ССР» (СЗ СССР. 1925. № 35. Ст. 258) гласил: «Ратификации подлежат договоры и соглашения о заключении мира, об изменении границ Союза ССР, а равно договоры, требующие ратификации согласно законам страны, с которой договор заключается». Ныне перечень международных договоров Российской Федерации, подлежащих ратификации, устанавливается ст. 15 Федерального закона от 15 июля 1995 г. «О международных договорах Российской Федерации» (Собр. законодательства РФ. 1995. № 29. Ст. 2757), т. е. закон опять не говорит об обязательности ратификации каждого из заключаемых Россией международных договоров.
495
Ляхс М. Многосторонние договоры. М., 1960. С. 186–187.
496
Правда. 1989. 28 дек.
497
В Москве Риббентроп, по его собственному признанию, исходил из того, что в вопросе разграничения «сфер интересов» речь между двумя странами шла о «территориях, которые были утрачены обеими сторонами в результате неудачной войны» (цит. по: Фляйшхауэр И. Пакт. С. 457). Таким образом, одной из целей советско-германского политического сближения был реванш за поражение в Первой мировой войне.
498
Мюллерсон Р.А. Советско-германские договоренности 1939 г. в аспекте международного права. С. 107.
499
Правда. 1989. 28 дек.
500
Цит. по: Фляйшхауэр И. Пакт. С. 301.
501
Там же. С. 302.
502
Текст документа см.: Советско-германские документы 1939–1941 гг. Из архива ЦК КПСС // Новая и новейшая история. 1993. № 1. С. 90.
503
Там же. С. 92.
504
Известия. 1928. 1 сент.
505
Мюллерсон Р.А. Советско-германские договоренности 1939 г. в аспекте международного права. С. 107.
506
Правда. 1989. 28 дек.
507
Фляйшхауэр И. Пакт. С. 355.
508
Известия. 1917. 27 окт.
В предисловии к опубликованию секретных дипломатических документов из области внешней политики царизма и буржуазно-коалиционных правительств (Известия. 1917. 10 нояб.) говорилось: «Рабочее и крестьянское правительство упраздняет тайную дипломатию с ее интригами, цифрами и ложью. Нам нечего скрывать».
509
Мельников Д.Е., Черная Л.Б. Преступник № 1. Нацистский режим и его фюрер. М., 1981. С. 262.
510
Там же.
511
Там же.
512
Цит. по: Фляйшхауэр И. Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938–1939. М., 1990. С. 161.
513
Там же.
514
Там же. С. 162.
515
Гитлер призвал «полностью истребить» врагов немецкого народа — евреев, демократии и «международные державы». Ближайшими жертвами должны были стать Чехословакия и Польша. Затем «Германия раз и навсегда сведет счеты со своим извечным врагом — Францией». Падет и Англия, «ослабленная демократией». Используя британские и французские владения в Америке в качестве базы, «мы сведем счеты с еврейскими королями доллара в Соединенных Штатах» (Год кризиса. 19381939. Документы и материалы. Т. 1. М., 1990. С. 253–254).
516
Цит. по: Берлинский пакт о Тройственном союзе // Правда. 1940. 30 сент.
517
См. там же.
518
На это министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп обратил внимание советских лидеров вначале в письме от 13 октября 1940 г., адресованном Сталину (см.: Риббентроп — Сталину. Письмо // СССР — Германия. 1939–1941. Т. 2. С. 88), затем — в ходе переговоров, состоявшихся между ним и В.М. Молотовым в Берлине 12 ноября 1940 г. (см.: Запись беседы между Риббентропом и Молотовым в присутствии замнаркоминдел СССР В. Г. Деканозова и советников посольств Хильгера и Павлова в качестве переводчиков. Берлин, 12 ноября 1940 г. // СССР — Германия. 1939–1941. Т. 2. С. 98).
519
Курс международного права. В 7 т. Т. 6. М., 1992. С. 253; Международное право: учеб./Отв. ред. Ю.М. Колосов, В.М. Кузнецов. М., 1994. С. 351–352.
520
Перечень участников Гаагских конвенций 1907 г. см.: Международное право в избранных документах. Т. III. М., 1957. С. 275–276.
521
Семиряга М.И. Советско-германские договоренности в 1939 — июне 1941 г.: взгляд историка // Сов. государство и право. 1989. № 9. С. 98.
522
См.: Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть. В 2 т. Т. 2. Смоленск, 1994. С. 287.
В телеграмме МИД Германии от 5 сентября 1940 г. послу Шуленбургу говорилось: «Наш военный флот намерен отказаться от предоставленной ему базы на Мурманском побережье, так как в настоящее время ему достаточно базы в Норвегии. Пожалуйста, уведомите об этом решении русских и от имени имперского правительства выразите им благодарность за неоценимую помощь» (СССР — Германия. 1939–1941. Т. 2. С. 76–77).
