С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций
Сама мысль ускорить экономическое развитие страны не была изобретением большевиков. Известно, что эти задачи обсуждали в начале XIX столетия декабристы, рассуждая о пятилетних периодах экономического роста. Политика индустриализации в массовом сознании оказалась связана с массовым строительством новых предприятий, предназначенных для выпуска средств производства. Споры в политическом руководстве страны касались в основном темпов и масштабов индустриализации, форм и методов получения средств для сооружения новых предприятий. Однако никто не имел достаточно ясной, глубоко продуманной программы превращения страны в мощную индустриальную державу, создания сильной индустрии, способной преобразовать сельское хозяйство.
Новый виток внутрипартийной борьбыСреди партийных и советских работников, экономистов и хозяйственников было немало тех, кто опасался «забегания» вперед, предостерегал от «бешеных темпов». Против возведения «чрезвычайщины» в систему вполне обоснованно выступали бывшие сторонники Сталина. Среди них были секретарь ЦК ВКП(б) главный редактор «Правды» Н. И. Бухарин, председатель Совнаркома СССР А. И. Рыков, председатель ВЦСПС М. П. Томский, руководство Ленинградской,
Московской и Сибирской краевой партийных организаций. Они не без основания считали, что чрезвычайные меры в экономике рано или поздно обернутся «чрезвычайщиной» в политике. Их поддерживали председатель ЦИК М. И. Калинин, нарком обороны К. Е. Ворошилов, заместители председателя ОГПУ М. А. Трилиссер и Г. Г. Ягода. Информационные сводки ОГПУ о политических настроениях свидетельствовали, что крестьянство в массе отказывалось поддерживать «чрезвычайщину», крайне отрицательно относились к этой идее многие военнослужащие Красной Армии. В целом, противникам Сталина на первых порах удалось одержать победу, и в августе 1928 г. постановлением ЦИК СССР «чрезвычайные меры» были отменены. Все осужденные по 107 статье были амнистированы.
Противники Сталина особенно предупреждали против нажима на середняка, который, по их мнению, был центральной фигурой сельского хозяйства. А. И. Рыков, выступая 30 ноября 1928 г. в Ленинграде перед партийным активом, говорил о так называемых «перегибах»: «Нельзя бороться за культуру в деревне, причисляя к кулакам крестьян, которые от общей миски и деревянных ложек перешли к металлическим ложкам, а есть такие случаи. Если крестьянин применил хорошую обработку почвы без эксплуатации других крестьян, его облагают индивидуальным налогом. Кто же будет тогда заниматься хорошей обработкой земли? Я думаю, что таких идиотов, которые стали бы это делать, зная, что их за это обложат индивидуальным налогом, их ребят вычистят из школы, а самих лишат избирательных прав, нет. Мы должны в практике нашей работы исходить из того, что рост культуры в крестьянской семье, наличие хорошей вспашки земли и т. д. не являются признаками кулацкого хозяйства»[507].
«Шахтинское дело» и его последствияОднако процесс ломки НЭПа на этом не был остановлен. Он продолжался. Сталин и его окружение пытались все трудности и просчеты в экономике свести к проискам классовых врагов. Таковыми в деревне были кулаки и подкулачники, а в городе – «буржуазные специалисты» из числа научно-технической интеллигенции. Во второй половине 1920-х гг. страну буквально захлестнула волна «спецеедства», показательных и закрытых судебных процессов. Начало было положено так называемым «Шахтинским делом». Перед судом предстали инженерно-технические работники угольной промышленности Донбасса. Их обвиняли в систематической хорошо организованной вредительской и шпионско-диверсионной деятельности с целью подрыва угледобывающей отрасли промышленности. Технические неполадки и элементарное разгильдяйство отдельных инженеров и техников вряд ли могли быть основанием для столь серьезных обвинений. Однако усилиями сторонников Сталина и руководства ОГПУ этому делу была дана острая политическая оценка. Оно послужило своего рода прецедентом, после которого репрессии против различных групп интеллигенции возникали всякий раз, когда обострялась внутриполитическая обстановка, возникали разногласия или оказывался под угрозой авторитет Сталина. Они шли по хорошо отработанному сценарию, в ходе которого оппоненты Сталина обвинялись в том, что «льют воду на мельницу классового врага». В совершенно секретном циркуляре ОГПУ, направленном лично полномочным представителям ОГПУ и начальникам губернских отделов ОГПУ в августе 1928 г., указывалось, что «основным методом диверсии является техническое вредительство при помощи контрреволюционных организаций, состоящих из наиболее крупных инженеров той или другой отрасли промышленности».
«Эти инженеры, – говорилось в циркуляре, – образуя техническую головку предприятия и будучи связаны с заграницей, как с организациями своих старых хозяев, так и генеральными штабами иностранных держав, прежде всего Франции и Польши, планомерно ведут работу по подрыву обороноспособности страны, по сокращению сроков интервенции и по созданию кризисов, то в угольной промышленности, то на транспорте, то в металлургии и т. д. в целях свержения Советской власти и срыва социалистического строительства»[508]. В циркуляре подробно расписывалось, как вести дела, чтобы создавалась видимость существования крупных антисоветских организаций. В этом же документе говорилось: «Было бы преждевременно считать, что с контрреволюционными организациями шахтинского типа покончено, наоборот, основная масса работы еще впереди».
Таким образом, как следствие, в это время в разных районах страны возбуждались «дела», подобные Шахтинскому: Югостали, Народного комиссариата путей сообщения (НКПС), Промпартии, «Банковское дело», «дело Судотреста», «Академическое дело» и др., ставившие задачу разгрома «вредительских контрреволюционных организаций». Они не просто нагнетали обстановку истерии, поиска «вредителей» в стране и вели к формированию образа врага в массовом сознании, но и в значительной степени способствовали утверждению командно-административной бюрократической системы.
Уже в то время в ЦК ВКП(б) возникали обоснованные сомнения в существовании такой контрреволюционной организации. В записке М. П. Томскому от 3 февраля 1928 г. К. Е. Ворошилов писал: «Миша, скажи откровенно, не вляпаемся мы при открытии суда в Шахтинском деле. Нет ли перегиба в этом деле местных работников, в частности краевого ОГПУ». На это М. П. Томский ответил: «По Шахтинскому, и вообще по угольному делу такой опасности нет. Это картина ясная. Главные персонажи в сознании. Мое отношение таково, что не мешало бы еще полдюжины коммунистов посадить»[509].
Г. М. Кржижановский, не веря в эти процессы, направил в Политбюро письмо, в котором спрашивал, имеют ли право руководители партии присутствовать на допросах арестованных. Политбюро ЦК на своем заседании от 25 апреля 1930 года разъяснило ему, что члены ЦК и ЦКК имеют право присутствовать на допросах.
Однако было бы совершенно неверным утверждать, что слом НЭПа был только волевым решением Сталина и его сторонников. Среди экономистов и хозяйственных работников были точки зрения, которые широко пропагандировали работники ВСНХ и Госплана. Под руководством Н. А. Ковалевского создавались долгосрочные перспективные планы в расчете на то, что СССР в течение трех пятилеток может превзойти США по выпуску промышленной продукции. Многие расчеты проводились без учета реалий внешней политики, ее сопряжения с внутренними возможностями России, особенностями менталитета различных слоев населения.
Победа группы СталинаПутем хорошо продуманных политических ходов Сталин устранил главных конкурентов в борьбе за власть. Осенью 1928 г. ему удалось дискредитировать и отсечь от политического руководства большую группу руководителей столичной партийной организации.
Руководителем Московской парторганизации вместо Н. А. Угланова стал В. М. Молотов, которого вскоре сменил Л. М. Каганович. В начале 1929 г. за пределы СССР в Турцию был выслан главный оппонент И. В. Сталина – Л. Д. Троцкий. Одновременно с этим Н. И. Бухарин и его сторонники были обвинены Сталиным в том, что являются фактически вождями правого уклона в правящей партии. По его словам, они либерально трактовали НЭП, что квалифицировалось как линия на свертывание социалистического наступления по всему фронту и ослабление позиций пролетариата в борьбе против капиталистических форм хозяйства. Осенью 1929 г. разгром группы Бухарина был завершен. Он и его сторонники были отсечены от политического руководства, выведены из состава Политбюро ЦК и сняты с ответственных государственных постов. В партийном и советском руководстве СССР все больше утверждалось мнение в необходимости централизации всего руководства в одних руках.
