Валентина Скляренко - 50 знаменитых скандалов
1990 год чуть ли не «добил» Диего. Пошли слухи, что у знаменитого футболиста возникли неприятности в отношениях с неаполитанской мафией. «В Италии, где меня так любили, теперь ненавидят, — с горечью констатировал он. — Я хочу жить своей жизнью, но мне этого не позволяют». И раньше не отличавшийся дисциплиной, он стал прогуливать тренировки и матчи, ему урезали зарплату на 40 процентов. А потом грянул гром! 29 марта 1991 года можно назвать «черным днем» в жизни Марадоны. После игры анализ крови показал присутствие в его организме кокаина. Виновник признался, что принимал наркотик, чтобы снять стресс.
Это адвокаты, чтобы спасти Марадону от больших неприятностей, посоветовали ему не отпираться. Спустя пять лет он сделает признание корреспонденту газеты «Бола»: «Запрет на выезд во Францию со стороны президента «Наполи» поверг меня в шок. В марсельском «Олимпике» я бы чувствовал себя значительно спокойнее, чем в Италии. Я действительно обратился к наркотикам. Они явились криком бессилия, невозможностью разорвать кандалы». А вот на 300 страницах недавно вышедшей автобиографической книги Марадоны нет откровений о наркотиках. Очевидно, он не хотел говорить на неприятную для него тему.
Но отдельные признания все же появились в прессе. Вот одно, сделанное аргентинскому журналу «Хенте»: «Для всего мира я был, есть и навсегда останусь наркоманом. Надо понять, что в моей жизни были не только моменты эйфории, но и много негативного, чему противостоять чрезвычайно трудно. Я впервые попробовал наркотики в 22 года, как избалованный ребенок. Хотелось чувствовать себя сильнее. Но теперь я понимаю, что наркотики не делают человека сильнее, они его убивают.» Далее: «А еще тянуло к запретному. Если женщина дает вам свой телефон при всем народе, в этом нет ничего притягательного, но если она передает его тайно, это возбуждает». И наконец: «Тот, кто говорит, что я стал выдающимся игроком благодаря кокаину, ничего не понимает. Употребляя кокаин, невозможно играть вообще. Мой талант чист. Напротив, приняв наркотик, я ощутил беспомощность. Мяч перестал слушаться меня. Мозг дает команды, но тело их не воспринимает».
А теперь приведем мнение аргентинского психолога Хосе Абади: «Голы, забитые англичанам на ЧМ-86, сыграли с Марадоной злую шутку. Он ощутил себя суперменом, которому удаются совершенно невероятные вещи. Он никогда не победит наркотики, потому что для этого необходимо величайшее усилие, борьба, а он на это не способен. Ему все досталось легко, он уверился, что может совершать чудеса благодаря руке Божьей».
Последовала дисквалификация на 15 месяцев, и начинающий наркоман улетел через океан в Южное полушарие. Через несколько дней в Аргентине Марадону арестовали. Национальную гордость судили за хранение кокаина, но приговорили лишь к принудительному лечению от наркомании. Вдобавок в том же году некая Кристина Санагра затеяла против Диего судебный процесс, в надежде, что король футбола признает себя отцом ее сына. Тесты якобы это подтвердили, хотя Марадона до конца отрицал свое отцовство. Футболист открестился от неожиданного наследника, но кассационный суд Неаполя, отклонивший все протесты адвокатов Марадоны, обязал его ежемесячно выплачивать на содержание сына по пять миллионов итальянских лир (чуть меньше 3 тысяч долларов).
Знаменитый аргентинский футболист Диего Марадона впервые встретился со своим сыном-итальянцем, который носит его имя и фамилию, в 2003 году. Встреча, неожиданная для чемпиона, состоялась в спортивном гольф-клубе города Фьюджи, где Марадона отдыхал. Узнав об этом, курчавый, черноглазый, хорошо играющий в футбол юноша, проник в клуб под предлогом получения информации об условиях покупки абонемента, а затем воспользовался моментом, покинул офис и удалился в сторону игрового поля с лунками, где находился его отец. Журналист газеты видел, что он окликнул Марадону, тот подошел, обнял сына, они сели на скамейку и разговаривали минут сорок. Однако это не изменило отношения Марадоны к своему полному тезке. Может быть, поэтому Диего-младший в 2005 году подал жалобу в суд на отца за причинение морального ущерба, отсутствие поддержки семье и клевету. Якобы Марадона-старший заявил в Италии и Аргентине, что «признать сына — не означает его принять, ни один судья не заставит меня его любить, так как это — ошибка прошлого, за которую я расплачиваюсь».
Это высказывание заставило Марадону-младшего действовать. В прошлом Кристина Синагра тоже выиграла дело по невыплате футболистом денег, что привело к конфискации виллы Диего в пригороде Буэнос-Айреса: ее не вернут владельцу до тех пор, пока семье полностью не будут выплачены алименты (что до сих пор так и не сделано). В новой жалобе вновь упоминается о невыплате алиментов семье за последние годы.
Но как бы то ни было, рядом с Марадоной всегда была его жена. С Клаудией Виллафане он познакомился еще в далеком 1976 году на танцах. Уже на второй день юноша представил девушку своим родителям и стал жить с ней в гражданском браке, а свадьбу они сыграли только через 13 лет, когда у них уже было две дочери — Дальма Нереа и Янина Динара. Свадьба была роскошной — полторы тысячи гостей. Всего на торжество было потрачено два миллиона долларов. Венчаться молодожены отправились на «роллс-ройсе», поговаривают, что этот автомобиль принадлежал когда-то Геббельсу. «Клаудиа так долго ждала этого, что я не мог не порадовать ее», — объяснял причину размаха Марадона.
Синьорита Виллафане была верна и бесконечно преданна Марадоне, хотя и знала, что он неоднократно изменял ей с другими женщинами.
Но вернемся к футболу. Диего еще долго не мог отойти от неудач. Одна депрессия сменялась другой, он сильно поправился и потерял форму. В 1992 году проштрафившемуся футболисту все же удалось разорвать контракт с «Наполи», причем часть неустойки он выплатил из собственного кармана, и перейти в испанский клуб «Севилья». Но в столице Андалусии из-за ряда конфликтов с игроками и тренером Диего задержался ненадолго. Уже в следующем сезоне Марадона, ранее наводивший ужас на всех вратарей мира, возвратился домой, в клуб «Ньюэлле». Уже тогда он напоминал бледную тень знаменитого полузащитника, и за систематические прогулы тренировок и употребление наркотиков в конце концов его отчислили из команды.
И все же Марадона не терял надежды вернуться в большой футбол. Он стал готовиться к очередному чемпионату мира, который состоялся в США (1994), дав слово, что никогда больше не вернется к наркотикам и отдаст все силы, чтобы вновь завоевать для Аргентины чемпионский титул. Победа над греками стала прекрасным началом. Но вдруг случилось непоправимое: в результате допинг-пробы в моче футболиста был обнаружен эфедрин — препарат, включение которого в число наркотических средств признавалось не всеми. Марадона принял его как противогриппозное лекарство, якобы данное ему обслуживающим персоналом команды, но никакие объяснения в счет не принимались, и Марадону с позором отстранили от участия в чемпионате. Он обвинил в заговоре всех, вплоть до президента аргентинской федерации футбола Грондоны. За остальными матчами Диего наблюдал со зрительских трибун, прикрыв глаза, полные слез, черными очками. Два месяца спустя ФИФА признала, что эфедрин не мог способствовать поднятию спортивного тонуса игрока, но, тем не менее, приговорила Марадону к 15 месяцам отлучения от футбола.
Вторая дисквалификация способствовала еще более глубокому падению Марадоны в пропасть токсикозависимости. Жить без футбола он не мог, но вести себя иначе — тоже. В октябре 1994 года он взялся тренировать «Мандию» — команду второго аргентинского дивизиона, но уже первая игра обернулась скандалом. Новоиспеченный тренер вспомнил свои замашки игрока и набросился на арбитра, который приходился братом президенту федерации Хулио Грондоне. «Судье заплатили за эту игру, так пусть знает, что я, Диего Марадона, могу заплатить больше», — так отреагировал футболист на решение подвергнуть его штрафу. Еще немного он тренировал провинциальный клуб «Расинг», но снова неудачно: «Я не могу научить их, как стать Марадоной». Мыслями он оставался на поле и вместе со своим доверенным лицом Гильермо Копполой (который, между прочим, дважды привлекался за доставку наркотиков в Аргентину и Уругвай) вел переговоры с «Бока Хуниорс». Наконец, 7 октября 1995 года Диего получил майку своего любимого клуба и вышел на стадион «Бомбонера». Аргентина готова была полюбить его снова. Но вторично оказалась обманута.
В январе 1996 года Марадона признался, что не может «завязать» с наркотиками. В сентябре он упал в холле гостиницы «Аликанте», выходя с дискотеки. Врачи заговорили о серьезных изменениях сосудов головного мозга. Они утверждали, что концентрация зелья была настолько велика, что стала очень опасной для организма. Потерявший сознание Марадона был подключен к аппарату искусственного дыхания. Через несколько дней его состояние улучшилось. Он пришел в себя и даже на некоторое время был выписан из клиники и вовсю рвался на поле. В 1997 году Диего тренировался в Канаде, строя планы войти в один из клубов, а потом благодаря кампании солидарности и личной поддержке президента Аргентины Карлоса Менема вернулся в «Бока Хуниорс». Финансовые условия были просто царские — 50 тысяч долларов за каждую игру. Соглашение подписывалось в крупнейшем отеле Буэнос-Айреса в присутствии более чем 200 журналистов и транслировалось по телевидению. 21 августа 1997 года Марадона принял участие в первой игре, но уже три дня спустя после встречи «Боки» с «Архентинос Хуниорс», клубом, в котором он дебютировал, вновь был уличен в употреблении наркотиков. «Я и так нес достаточно тяжелый крест из-за этой зависимости, — взывал к снисходительности поверженный идол, — так стоит ли лишать меня игры, где я забываю о своем недуге?»
