Лоуренс Райт - Аль-Каида
Абу Джандаль сердито посмотрел на американцев. «Что эти неверные делают здесь?» — возмутился он. Его посадили на стул и связали сзади руки. Во время допроса он отвернулся от следователя.
После непродолжительных уговоров Джандаль все же развернулся, но отказывался смотреть Суфану в глаза. Абу Джандалю не хотелось говорить, но он разразился длинной гневной тирадой против Америки на быстром хиджазском диалекте. Он жаловался на то, что с ним так обращаются, хотя ранее он не был судим.
— Почему я в тюрьме? — требовал он ответа.
— А действительно, почему он в тюрьме? — спросил во время перерыва американский следователь у своего йеменского коллеги.
— Подозреваемый.
— Подозреваемый в чем?
— Просто подозреваемый, — ответил йеменский офицер.
Суфан понял, что заключенный хорошо знает, как вести себя на допросе. Джандаль легко согласился с тем, что следствие уже знало: что он воевал в Боснии, Сомали и Афганистане, но все остальное он отрицал. Ответы были построены так, что наводили следователей на мысль — подозреваемый явно притворяется. Абу Джандаль хотел казаться добрым мусульманином, выбравшим путь джихада из-за разочарования в жизни. Он считал себя не убийцей, а убежденным революционером, пытавшимся спасти мир от зла, которое, как он верил, происходит, главным образом, из Соединенных Штатов Америки. О них он практически ничего не знал.
К утру Абу Джандаль пришел в сильное возбуждение. Ему было за тридцать, он был старше, чем большинство джихадистов. Он вырос в Джидде, родном городе бен Ладена, и хорошо разбирался в религии. Он пил чай и делился с американцами своими взглядами на историю с позиции исламского фундаментализма; его подвела чрезмерная общительность. Суфан польстил ему и втянул в богословский спор. В ходе пространных высказываний Суфан отметил несколько важнейших моментов: Джандалю надоело воевать, его беспокоил факт, что бен Ладен присягнул на верность, баят, мулле Омару; поэтому для него важнее была забота о двух детях, один из которых страдал заболеванием костей. Суфан также отметил, что Абу Джандаль отказался от сладостей, — вероятно, он страдал диабетом. Эти мелкие детали позже помогли Суфану установить личности угонщиков.
На следующий день американцы принесли ему вафли без сахара — дружеский жест, который Абу Джандаль оценил. Суфан дал ему почитать книгу по истории Америки на арабском языке.
Заключенный пришел в замешательство. Суфан был его единоверцем, но одновременно — агентом ФБР и любил Америку. Абу Джандаль прочитал книгу и был шокирован, когда узнал об американской революции и страстной борьбе против тирании на протяжении всей американской истории. Его прежнее мировоззрение строилось на убеждении, что Соединенные Штаты были рассадником всякого зла на земле.
Суфан тем временем пытался найти точки соприкосновения с моральными ценностями Абу Джандаля. Он спросил о пути в джихад. Абу Джандаль недовольно сказал, что воин должен вести себя благородно в битве. Коран и хадиты наполнены поучениями об этом.
А где разрешение на использование самоубийц? Суфан ждал ответа.
Абу Джандаль ответил, что враг имеет преимущество в вооружении, поэтому смертники уравновешивают это неравенство. «Это — наши крылатые ракеты», — ответил он с вызовом.
А как насчет женщин и детей? Разве они не заслуживают того, чтобы их защищали? Суфан напомнил о взрывах американских посольств в Восточной Африке. Он вспомнил женщину в автобусе возле посольства в Найроби, обхватившую своего ребенка, пытаясь спасти его от огня. Они превратились в пепел. Какой грех совершила эта мать? Что будет с душой этого ребенка?
— Господь воздаст им в загробной жизни, — ответил Абу Джандаль, потом добавил: — Ты даже не представляешь, как торжествовал бен Ладен после взрывов посольств. Сотни приходили к нему и просились стать мучениками.
«Большинство жертв в Восточной Африке были мусульманами», — сказал Суфан. Споры разгорались. Несколько раз Абу Джандалю оставалось только цитировать авторитетных мулл или суры из Корана, но он чувствовал, что Суфан более подкован в богословских вопросах, чем он. Теперь Абу Джандаль заявил, что взрывы посольств произошли в пятницу, когда все добрые мусульмане должны находиться в мечети, следовательно, погибшие не являлись настоящими последователями Пророка. Это было обычным представлением такфиритов, однако Суфан хорошо знал, где расставить моральные акценты.
На пятую ночь Суфан бросил на стол журналы с новостями. Там были фотографии с мест катастрофы: Торгового центра и Пентагона. Снимки запечатлели людей, попавших в ловушку на верхних этажах башен и отчаявшихся, прыгавших с сотого этажа. «Это сделал бен Ладен», — сказал Суфан заключенному.
Абу Джандаль слышал об атаках, но не знал многих деталей. Он изумленно всматривался в фотографии. Он сказал, что это напоминает «голливудский фильм», но размах зверства вызвал у него шок. В то время все думали, что счет погибших идет на десятки тысяч. Вместе с Суфаном и Абу Джандалем в маленькой комнате для допросов находился Мак-Фадден и два йеменских следователя. Все чувствовали, что Суфан приближается к цели. Войска американцев и их союзников были близки к тому, чтобы начать военную операцию в Афганистане, но им требовалась информация о структуре «Аль-Каиды», местоположении ее предводителей и возможных путях отступления.
Случайно на кофейном столике оказалась местная газета. Заголовок на первой полосе гласил: «Две сотни йеменцев погибли в результате атаки на Нью-Йорк».
Абу Джандаль прочитал шапку и в ужасе пробормотал: «Помоги нам, Боже!»
Суфан спросил, что за мусульмане могли сделать подобное. Абу Джандаль предположил, что нападение на Нью-Йорк и Вашингтон могли совершить израильтяне, а не бен Ладен. «Шейх не такое чудовище», — сказал он.
Суфан взял альбом с фотографиями и фотороботами известных членов «Аль-Каиды» и угонщиков, попросив Абу Джандаля опознать их. Тот быстро пролистал альбом и захлопнул его.
Суфан снова открыл книгу и сказал заключенному: «Некоторые из них у нас в тюрьме». Следователь надеялся, что Абу Джандаль не понимает, что все угонщики мертвы.
Абу Джандаль на долю секунды остановил взгляд на фото Марвана аль-Шеххи, перед тем как перевернуть страницу. «Разве ты не помнишь его? — спросил Суфан. — Рамадан 1999 года. Он болел, а ты был эмиром и ухаживал за ним».
Абу Джандаль с удивлением посмотрел на Суфана.
«Когда я задавал вопрос, я уже знал ответ, — сказал следователь. — Если ты умный, то скажешь мне правду».
Абу Джандаль сознался, что знает Шеххи, и назвал его кодовое имя в «Аль-Каиде» — Абдулла аль-Шарки. Он опознал Мохаммеда Атгу, Халеда аль-Мидхара и четырех других. Он настаивал на том, что бен Ладен не мог отдать приказа о проведении такой акции. «Это израильтяне», — твердил Абу Джандаль.
— Я уверен, что такое могут сотворить только люди из «Аль-Каиды», — сказал Суфан. Он вынул семь фотографий из альбома и положил перед ним на стол.
— Как ты узнал? — спросил Абу Джандаль. — Кто сказал тебе?
— Ты сказал, — ответил Суфан. — Это были угонщики самолетов. Ты только что опознал их.
Абу Джандаль побледнел. Он закрыл лицо руками.
— Дай подумать, — попросил он.
Суфан вышел из комнаты, затем вернулся и спросил, что тот решил.
— Шейх сошел с ума, — сказал Джандаль. После этого он рассказал Суфану все, что знал.
Марку Россини сообщили, что Джон О’Нейл спасся, и он потратил два дня, обзванивая друзей О’Нейла по всему миру, укрепляя их в надежде, что с Джоном все хорошо. Он был сильно расстроен случившимся с О’Нейлом: «Сукин сын! Почему он не убежал?» Неделю спустя, перед тем как пойти домой, Россини сидел в машине и плакал. Некоторые из его агентов пали духом. Другие, как Дэн Коулмен, наглотались бетонной пыли и страдали от сильных болей в легких.
Всемирный торговый центр дымился сто дней. В течение этого времени едкая вонь проникала в здание ФБР, напоминая сотрудникам о безуспешной попытке остановить нападение. Они сами были на волосок от гибели. Один действующий агент Леонард Хэттон, техник по взрывным устройствам, погиб. Ранее он занимался расследованием взрывов посольств и «Коула» вместе с О’Нейлом и после налета пытался спасти людей в башне. Оставшуюся часть сентября члены команды 1–49 в ужасе переживали свою боль и позор. Лучше всех в стране они знали, какая опасность нависла над Америкой. Но, к сожалению, 1–49 оказалась одинока в своих усилиях. Начиная со взрывов посольств сотрудники работали очень интенсивно, проводили целые месяцы и даже годы вне страны, многие потеряли любимых людей: все их свободное время поглощало расследование. Они были совершенно обессилены еще до 11 сентября. Отныне совершившаяся трагедия будет вечно тяготеть над ними, ибо они не смогли выполнить свой долг.
