Андрей Сахаров - Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986
2
СТАТЬЯ ЗАМЕСТИТЕЛЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА
СССР (июль 1977 г.) И ОТВЕТ А. Д. САХАРОВА[114]
5 марта 1977 г.Сергей И. Гусев
Москва. Немедленно после беспрецедентного взрыва в московском метро 8 января Андрей Дмитриевич Сахаров без всякого основания публично обвинил власти в причастности к преступлению, которое, как он заявил, было совершено, чтобы оправдать затем репрессии против «диссидентов».
Эти заявления не могли быть оставлены без внимания Прокуратурой Союза Советских Социалистических Республик, которая, согласно Конституции, осуществляет высший надзор за соблюдением законов.
Поэтому я пригласил Сахарова 25 января в Прокуратуру и объяснил ему, что его провокационное заявление содержит абсолютно ложные и клеветнические измышления, подпадающие под статьи 70 и 1901 Уголовного кодекса Российской Федерации. Последняя, в частности, предусматривает ответственность за систематическое распространение клеветнических измышлений, порочащих советский политический и общественный строй.
ПредупрежденСахаров был в письменной форме предупрежден, что он может быть призван к ответственности, если будет игнорировать это предупреждение и совершит действия подобной природы.
Сахаров не в первый раз был приглашен для такого разговора. Еще 16 августа 1973 г. ему было указано в Прокуратуре СССР на незаконность многих аспектов его деятельности, принявшей форму систематической устной и письменной подстрекательской и клеветнической пропаганды с целью дискредитации советской политической системы, мирной внешней политики коммунистической партии и советского государства, советско-американского сближения и детанта.
Я напомню, что Сахаров давал различные «советы» западным политическим лидерам, членам парламентов и американским конгрессменам о том, как им следует обращаться с Советским Союзом, часто прямо призывая к политическому шантажу страны, гражданином которой он является.
Таким образом, эти два разговора с Сахаровым имели отношения не к его убеждениям, но к конкретным действиям, противоречащим советскому законодательству или прямо его нарушающим.
Не равнодушноЕстественно, никакое суверенное государство не может равнодушно смотреть на подобные действия своих граждан. Тем, кто ныне старательно раздувает «дело Сахарова», следует лучше вспомнить законодательство своих собственных стран.
Возьмем для примера Кодекс США. Параграф 2385 восемнадцатого раздела гласит: «Каждый, кто сознательно или по собственной воле проповедует, советует, или учит долгу, необходимости, желательности, или уместности, или подстрекает к свержению или уничтожению правительства Соединенных Штатов, или правительства любого штата… или… с целью вызвать свержение или уничтожение любого из этих правительств печатает, публикует, редактирует, издает, выпускает, распространяет, продает, раздает или публично выставляет любые рукописные или печатные материалы, проповедующие, советующие или учащие долгу, необходимости, желательности, или уместности свержения или уничтожения любого правительства в Соединенных Штатах с помощью силы или физического принуждения, или пытается сделать это… будет оштрафован не более чем на 20 000 долларов или подвергнут заключению на срок не более 20 лет, или и то и другое…»[115]
Не исключено, что, будь Сахаров гражданином Соединенных Штатов, он мог бы попасть за решетку.
Подобные статьи в различных интерпретациях содержат практически все уголовные кодексы западных стран. Тем не менее, исходя из соображений гуманности, мы пока что применяем меры морального и предупредительного характера к Сахарову и некоторым другим лицам. Это часто оценивается иностранной прессой и некоторыми «диссидентами», включая Сахарова, как результат внешнего «давления» на советские власти, которые, как полагают, вынуждены «считаться с западным общественным мнением». Все это беспочвенные иллюзии.
Исключительное общественное положениеСахаров в разговоре со мной старался подчеркнуть свое исключительное общественное положение и прошлые заслуги, которые, как он утверждал, давали ему право нарушать существующие в стране законы. Но принцип равенства граждан перед законом в СССР относится ко всем без исключения. В связи с этим Сахарову было сказано, что он, как и любой гражданин, имеет не только права, но и обязанности.
Призыв Сахарова к общественному мнению на Западе и поддержка, оказанная ему иностранными средствами массовой информации и даже официальными правительственными учреждениями, есть попытка поставить Сахарова в исключительное положение. Если Сахаров и его западные защитники думают, что Советский Союз отречется от одного из фундаментальных принципов своей юридической системы — равенства всех граждан перед законом, — они глубоко ошибаются.
Перевод с англ. Е. Янкелевича
О статье заместителя генерального прокурора СССР
С. Гусева
Андрей Сахаров
В опубликованной в «Нью-Йорк Таймс» статье С. Гусев излагает официальную позицию советских репрессивных органов в отношении меня лично и, косвенно, других диссидентов, особенно стараясь при этом подчеркнуть независимость этой позиции от вмешательства «западных защитников». Статья Гусева написана вскоре после опубликования письма ко мне президента США Д. Картера и явно является реакцией на него. Я уверен, что никто на Западе, и в том числе президент Картер, не даст сбить себя с сознательно избранного и принципиального пути активной защиты прав человека во всем мире, имеющей решающее значение для будущего человечества. Но статья Гусева — это явная попытка проверить твердость этой позиции Запада.
Поводом для моего вызова в Прокуратуру СССР послужило обращение к мировой общественности о взрыве в московском метро и о других оставшихся нераскрытыми преступлениях. Гусев тенденциозно излагает мое заявление и полностью умалчивает о моей аргументации. Сам же он в своей статье через полтора месяца после взрыва ничего не сообщает о том, ведется ли расследование этого преступления. Гусев также обходит молчанием, ведется ли расследование и тех пяти случаев убийств, о которых я пишу в своем заявлении.
В беседе в прокуратуре я сказал, что, если в результате моего обращения будет произведено тщательное и объективное расследование и не пострадают невиновные, я буду глубоко удовлетворен. Могу только еще раз подтвердить эти слова. Конечно, я сознавал, что это мое выступление повлечет за собой тяжелые последствия для меня и моих близких, но я не считал себя вправе промолчать.
Гусев цитирует статью Кодекса США, по которой я якобы мог быть привлечен к ответственности, если бы был американским гражданином. Эта статья касается, однако, призыва к насильственному свержению правительства, чего я никогда не делал. Гусев не цитирует статей 70 и 1901 Кодекса РСФСР, по которым множество людей страдает и погибает в заключении за ненасильственные действия, за распространение или только хранение правдивой информации — книг и самиздатских материалов, за религиозную деятельность, за желание покинуть страну.
Я готов предстать перед судом за свою открытую общественную деятельность, хотя считаю ее законной и не подпадающей под действие Уголовного кодекса, и не строю иллюзий относительно беспристрастности советского суда.
Но власти выбирают не открытый суд, а другие методы — трусливые и подлые. Сегодня в ход пускается все — бесчисленные анонимные угрозы физической расправы, клевета в печати и заявлениях ТАСС, противозаконный отказ в обмене жилой площади, возбуждение уголовного дела против моей дочери, угроза возбуждения дела против ее мужа. Обмен двух двухкомнатных квартир на одну четырехкомнатную такой же площади необходим нам, так как в условиях непрерывных угроз убийства всех семи членов семьи, включая двух маленьких детей, мы не можем жить раздельно. Но именно поэтому органы власти этот вполне обычный и законный обмен нам не разрешают; причастность к этому КГБ наглядно проявилась и синхронной публикацией абсолютно лживой статьи корреспондента ТАСС, согласно которой у нас более 30 кв. метров на человека — вместо 9 на самом деле, и слово «обмен» не упоминалось. В феврале, сразу после «предупреждения» Гусева, над моей дочерью Татьяной Семеновой нависает угроза уголовного преследования, возбужденного прокуратурой якобы на основании анонимного письма. В те же дни зятю Ефрему Янкелевичу угрожает судебное преследование за распространение «антисоветских» материалов и за «тунеядство». Вот так, вопреки лицемерным заявлениям Гусева о равенстве всех граждан перед законом, осуществляется попытка расправы над членами моей семьи — как изуверский метод мести и давления на меня. Но, несмотря на эту страшную ситуацию, несравненно более трагичную, чем личная ответственность за собственные действия, я считаю своим долгом продолжать общественную деятельность. Я не вижу другой альтернативы. Но я надеюсь, что люди Запада, которые приняли на себя бремя ответственности в защите прав человека, понимают трагически-кульминационный характер положения, в котором сейчас находятся все защищающие права человека в СССР и других странах Восточной Европы, в том числе и я лично. Я надеюсь также на здравый смысл руководителей СССР и других социалистических стран, на их чувство ответственности и их стремление к устойчивости в мире.
