Никита Хрущев - Время, Люди, Власть (Воспоминания, книга 2, часть 4)
В СКАНДИНАВСКИХ СТРАНАХ
Свои воспоминания о поездке в Скандинавские страны предварю упоминанием о том, что первой поездкой правительственной делегации СССР за его пределы после 1953 г. был визит в социалистический Китай, а из несоциалистических стран - в Индию, потом в Англию. По возвращении мы получили соответствующее приглашение от Скандинавских стран Дании, Норвегии и Швеции. Но в те дни в печати этих стран поднялась свистопляска, направленная против нашего визита. Протест выражался не против нашей делегации лично, а против советского государства, его политики. И мы ответили: "Существующие условия не располагают к нашей встрече, поэтому мы откладываем ее до более благоприятного времени". Затем у нас состоялись поездки в США и во Францию. Видимо, за это время в Скандинавских странах созрели условия для встречи, и их правительства повторили свое приглашение. Тут была некоторая неловкость: нас пригласили, мы отказались, потом опять нас приглашают, вроде бы как упрашивают... Не знаю, как барьер неловкости был преодолен дипломатами, но было объявлено, что мы прибудем в июне 1964 года(1). Первой страной для нашего посещения была выбрана Дания. Почему именно Дания? Она политически ничем особенным не выделялась, однако ее географическое положение было самым удобным для открытия визитов туда. Мы следовали в Данию пассажирским кораблем "Башкирия"* и решили, что оттуда переедем в Норвегию, далее - в Швецию и из Швеции - домой. Тут президент Финляндии и ее правительство попросили нас заехать и к ним. Мы имели такую возможность, и они, узнав о том, что мы не возражаем, немедленно прислали официальное приглашение. Со Скандинавскими странами у СССР имелись хорошие дипломатические и деловые отношения, ничто, в принципе, не мешало развитию наших контактов, если не думать о том, что Дания и Норвегия состояли членами агрессивного военного блока НАТО. Впрочем, мы вели с ними торговлю, имели деловые связи и свободно давали экономические заказы в эти страны без каких-либо ограничений. Прибыли мы в Копенгаген. Встреча была обычной, как положено в таких случаях: выстроили почетный караул, произнесли речи. Мы чувствовали себя вполне хорошо. Там в то время действовало правительство социал-демократов. В фолькетинге они имели абсолютное большинство. Правительство возглавлял, естественно, тоже социал-демократ(2). Он произвел на нас очень доброе впечатление, хорошо относился к советскому государству и соответственно принял нашу делегацию. Правительственная оппозиция из буржуазных партий тоже не выступала против нашего приезда. Мы имели деловые отношения с промышленниками Дании, которые были заинтересованы в дальнейшем развитии экономических связей. Рыболовы хотели продавать нам сельдь и рыбные изделия. Не говорю уж о том, что Дания всегда старалась предложить нам свои молочные продукты - сыр, сливочное масло и др. Они были очень высокого качества и пользовались в СССР широким спросом. Но нас сдерживало самоограничение в валюте, которой недоставало для расплаты за поставки. А сама Дания поку- ------------------------------------------* Было три корабля, на которых Н. С. Хрущев плавал с визитами: "Армения" - в Египет, "Балтика" - в ООН, "Башкирия" - в Скандинавию. пала у нас немного товаров, так что встречного валютного потока мы не имели, хотя и сохраняли активный торговый баланс в свою пользу. Валюту мы накапливали для того, чтобы в других странах делать те заказы, которые не получались в Дании. Имею в виду страны, которые у нас почти ничего не покупали. Поэтому нам и требовалась валюта для выхода на западный рынок. После смерти Сталина у нас с Данией состоялся неприятный диалог. Мы давно установили деловые отношения с ее судостроительными фирмами, и вдруг они не стали принимать наши заказы. Мы хотели заказать там танкер грузоподъемностью 12 тыс. т для перевозки нефти. Нам ответили, что не могут принять заказ в силу ограничений, принятых в странах НАТО. Это решение было направлено против наших интересов и принималось для того, чтобы ограничить мощь советского морского флота. Допустимый тоннаж достигал всего нескольких тысяч. Состоялись переговоры на этот счет с перепалкой, даже в печати. Судостроители-то были заинтересованы в наших заказах и охотились за ними, но юридически не могли их принять, ибо имелось общее решение для стран НАТО. А направляли эту линию США. Дания вынуждена была подчиниться. Этого случая мы не забыли. Потом там ограничение сняли. Теперь датские судостроители принимали любые заказы, не ограничивая грузоподъемность. Более общий вопрос, который нас интересовал, - обеспечение мирного сосуществования государств с различным социально-политическим устройством. Наша цель заключалась в том, чтобы ликвидировать напряженность и найти возможность роспуска военных блоков, чтобы не противостоять друг другу и не истощать свои бюджеты расходами на вооружение. Затем - развитие торгово-экономических отношений, культурных и научных связей и т. п. Поскольку наши заказы теперь принимались, мы смогли заказывать почти все, что могла выпускать датская промышленность. Ограничения возникали лишь технические, из-за мощностей заводов или размеров наших валютных средств. Дания - маленькая страна, имеющая сравнительно небольшой удельный вес при решении вопросов внутри НАТО. Мы не чувствовали со стороны ее деятелей какого-то сопротивления при переговорах. Но чувствовали, что они занимали позицию, продиктованную сугубо интересами датского народа. Да, они не соглашались с нами по тем спорным вопросам, которые существовали тогда и существуют сейчас между странами - членами Варшавского договора и членами НАТО, но явно в силу вынужденной необходимости. В остальном приемы и переговоры ничем особенным не выделялись, и от них осталось хорошее впечатление. Они были дружественными, теплыми, никаких осложнений мы не встретили. Отмечу, что в то время возникли споры в Коммунистической партии Дании. Сразу после второй мировой войны ее возглавлял Ларсен(3), коммунист с большим стажем, который успел приобрести вес в международном коммунистическом движении, весьма известная фигура. На последнем Международном совещании братских партий (Москва) перед нашей поездкой в Данию Ларсен занял позицию, которая противоречила общим взглядам собравшихся по югославской проблеме, выступив с проюгославской точкой зрения. Поэтому против него и был направлен огонь. КПД большинством голосов осудила Ларсена, после чего он выбыл из нее и организовал новую партию. Так в Дании появились две левые рабочие партии. Одна по-прежнему называлась коммунистической, другая, кажется, социалистической(4). Это и была партия Ларсена, по численности небольшая, но довольно влиятельная среди избирателей. При выборах в фолькетинг обе партии выставили своих кандидатов. Получился раскол. Мы прибыли туда в то время, когда раскол уже оформился. Конечно, мы поддерживали компартию(5) и осуждали ту, лидером которой был Ларсен. Она оказалась в оппозиции к коммунистическому движению в целом, и мы вели с ней борьбу. Но Ларсен называл себя коммунистом и доказывал, что именно он стоит на марксистско-ленинских позициях. Еще до раскола я беседовал с Ларсеном, который частенько приезжал в Советский Союз и иной раз заходил в ЦК КПСС. Он производил впечатление простого и честного человека, и мы не выражали ему ранее никакого недоверия, у нас не было на то мотивов. Политических вопросов он не касался, да, видимо, особых вопросов и не возникало. Ведь наши партии не имели расхождений по международным коммунистическим проблемам, поэтому велся нормальный обмен мнениями. В конце одной из бесед Ларсен задал вопрос, которым я немного был удивлен, но мне понравилось, что человек делает практическое замечание. Он сказал: "Товарищ Хрущев, я не понимаю, зачем вы печатаете бумажные деньги таких больших размеров? На них тратится много бумаги, она особая, дорогая, да и носить их в бумажнике труднее". Ларсен вытащил из своего бумажника денежные знаки Дании и продемонстрировал: "Вот ваш рубль, а вот датский. Он в несколько раз меньше, компактнее, и его легче носить в бумажнике. Да и печатание таких денег стоит дешевле". Я поблагодарил его за добрый совет и ответил: "Такие сложились у нас традиции, никаких принципов здесь не заложено. Считаю, что ваше замечание правильно и полезно. Когда мы будем переходить на новый формат, думаю, что мы учтем это замечание". Должен заметить, что такие замечания возникали не только у Ларсена. О том же говорили Госбанк и Министерство финансов. Когда мы переходили на новые деньги, то сократили размеры банкнот, они стали более миниатюрными и более удобными для хранения в бумажниках. Уменьшились расходы на печатание денег. Само предложение Ларсена свидетельствует, что у нас были дружеские отношения, и я с удовольствием его выслушивал. Когда все изменилось и мы стали противниками, то прежние отношения нарушились. На какой-то встрече нашей делегации с членами парламента нам представляли разные его фракции. На той встрече был и Ларсен. Я с ним столкнулся, как говорится, носом к носу. Он уселся близко ко мне, но так как наши отношения уже были порваны, то поздоровались мы лишь общим поклоном, а руки друг другу не подали. Он задавал потом какие-то вопросы, я отвечал, но не очень серьезно, а скорее высмеивал его позицию. По-моему, потом его партия прекратила свое существование. Что случилось лично с Ларсеном, не знаю. Печать же, оппозиционно настроенная к коммунистическому движению, конечно, использовала по-своему мою последнюю встречу с Ларсеном. Вот единственное пятно при нашей поездке в Данию. В ходе ознакомления со страной мы посетили судостроительные заводы, на некоторых участвовали в спуске кораблей на воду, в этой торжественной церемонии. По такому случаю Нине Петровне любезно предложили разбить традиционную бутылку с шампанским о корпус одного корабля. Местные промышленники были удовлетворены, получив от нас новые заказы, и хотели закрепить наши отношения, чтобы и далее получать их. Нам это тоже было выгодно. Более всего у меня в голове остались именно датские судостроительные верфи. Они выпускали современные, с хорошим ходом и послушным управлением корабли, хотя и небольшого тоннажа. Суда водоизмещением свыше 12 тыс. т они тогда еще не делали. Но мы были довольны, так как корабли выполнялись на высоком техническом уровне, соответствовавшем тому времени, и полностью удовлетворяли запросы заказчиков. Мы встретились с лидерами Компартии Дании. Наши беседы были самыми дружественными, у нас не возникло никаких расхождений, так что в памяти у меня ничего плохого не осталось. Обсудили вопросы коммунистического движения, обменялись мнениями о международных делах. Новым лидером КПД был Есперсен. Потом мы поехали по стране, чтобы познакомиться с ее сельским хозяйством, воспользовавшись приглашением правительства и любезностью оппозиции. Оппозицию возглавлял фермер, лидер одной из буржуазных партий, бывший премьер-министр(6). Согласно задуманному, мы должны были осмотреть некоторые фермы, включая его ферму. Я сохранил в памяти отличное мнение о его хозяйстве. Он тепло нас принимал и показал, что прекрасно знает свое дело. Сам он там не работал, а использовал наемную рабочую силу, ведя хозяйство на очень высоком уровне. Его урожаи, как и по стране в целом, намного превосходили наши. У меня просто не хватает слов, чтобы выразить свое удовольствие, которое я получил при знакомстве с состоянием сельского хозяйства Дании. Мой глаз отдыхал, во мне рождались самые добрые чувства любителя отменной работы, когда я обозревал посевы на датских полях. Признаюсь, однако, что с радостью соседствовало разочарование. Радость порождалась тем, что обычные люди могут так возделывать свои поля, получать такие превосходные урожаи всех культур, иметь такую высокую продуктивность скота и ведения земледелия. Горечь же проистекала из того, что я, конечно, не мог, вступая в спор, доказывать, что наше сельское хозяйство не хуже. Увы, их хозяйство, основанное на капиталистической базе, находилось намного выше нашего, социалистического, которое, казалось бы, организационно должно обладать преимуществами. Мы же, к сожалению, далеко отставали. Думаю, что и сейчас отстаем от датчан. Дания - сплошная равнина, несколько похожая на украинские степи, но с тем преимуществом, что ее земледельцам климатически помогает географический пояс, в котором она расположена. С моря дуют влажные теплые ветры. Дания - страна с мягким климатом, благоприятным для сельского хозяйства. Если при современных методах возделывания почвы пахотный слой имеет недостаточное количество питательных веществ, то этот недостаток компенсируется химией, которая дополняет природу и дает возможность каждой культуре получить питание в нужном количестве. Общий вид полей там изумителен. До поездки я кое-что прочитал о сельском хозяйстве Дании, но увиденное меня поразило. Приятно было смотреть на труд человека, на урожай, созданный его руками, и высокопродуктивный скот. Нам надо еще много работать, чтобы поднять сельскохозяйственное производство хотя бы до близкого уровня. Там мы видели хозяйства разных масштабов. Показали нам владение небогатого (в их понимании) фермера, а в нашем понимании это кулак. У него насчитывалось несколько коров и свиней и все было организовано так, чтобы не дать задушить себя более сильным фермерам и чтобы максимально выгадать при той конкуренции, которая там существует. Если бы он не смог выдержать конкуренции, то разорился бы и стал отбросом для пополнения армии безработных. Больше всего поразил меня молочный скот. Собственно говоря, вся Дания - это огромная молочная ферма. Не знаю даже, кто может с ней в этом конкурировать? Возможно, голландцы не уступят. Однако и другие скандинавские страны тоже имели отлично поставленное молочное производство. В данном случае я говорю лишь о Дании и ее хозяйстве. Когда мы заходили на любую ферму, то видели образцовый порядок: чистоту, организованность, таблички с обозначениями животных и показаниями процента жирности молока. Продуктивность коров выражалась не в литрах, как у нас, а в содержании жиров. Мы шли мимо табличек, и у меня перед глазами мелькали цифры 4, 5; 4, 7; 5, 0; 5, 2; 5, 5; и вдруг 7, 0 процентов жирности! Просто мечта. А датчане вот сумели! Правда, тоже у единичных животных. Средняя жирность составляла 5 процентов, а 4, 5 считались низкими. У нас на табличках указывается только удой в литрах от каждой коровы. Литр - это мировая единица измерения, но содержание жира в молоке - определение продуктивности скота, его ценности. Если у них 5 процентов, а нас вдвое ниже, то, значит, наши два литра молочной воды равноценны их литру жирного молока. Во время посещения первой же фермы ее хозяин подарил мне телку. Побывали мы и на выставке. Не знаю, была ли она приурочена к нашему приезду или просто являлась очередной сельскохозяйственной выставкой. Там широко представили животноводство. Пригласили всю нашу делегацию, так что все видели примечательную картину. Выставка напомнила мне ярмарку, которую я видел подростком в Донбассе. Ярмарка в Юзовке всегда начиналась 14 сентября. Крестьяне вывозили для продажи свиней, гусей, уток, кур, индеек, другую сельскохозяйственную продукцию. Там велась вольная торговля. Здесь выставка, поэтому она имела более организованный характер: спланирована по секторам, заполнявшимся различными видами животноводческой и птицеводческой продукции, имела нарядный вид, да и люди тоже были нарядно одеты. Потом началась демонстрация лошадей разного назначения. Показывали публике таких животных, которые могли бы служить примером, чтобы каждый хозяин смог познакомиться с лучшими образцами и перенять опыт. Затем стали выводить коров и быков. Они тоже производили сильное впечатление. Тут же давалась характеристика всем животным. На выставке мне подарили двух телок и бычка. Я распорядился, чтобы Министерство сельского хозяйства СССР взяло их на особый учет и передало в научно-исследовательское учреждение. Пусть там поработают с ними и получат от них высокопродуктивное потомство. Для ведения племенного животноводства в СССР мы, конечно, пользовались не только животными, получаемыми в подарок. Такой скот мы сами покупали в Дании и в других странах. Вообще-то Дания - малая страна, которая вынуждена пробивать на рынок сбыта свои молочные продукты и бекон. Бывали случаи, когда ее социал-демократическое правительство буквально умоляло нас что-то купить, поскольку в стране было затоваривание и не находилось сбыта. Перед выборами в фолькетинг, чтобы привлечь голоса фермеров в пользу кандидатов от социал-демократов, правительство стремилось организовать сбыт. Закупка Советским Союзом сельскохозяйственных продуктов в Дании свидетельствовала, что такому правительству народ может доверять, ибо оно на основе дружеских отношений с СССР сумеет организовать сбыт сельскохозяйственных продуктов. Так фермерам обеспечивался надежный рынок. Маленькая страна, а делает буквально чудеса. Да, я понимаю, что чудеса - это для нас. А для других стран тут уже давно завоеванные позиции и никаких чудес нет. Я и сейчас, как прикрою глаза, явственно вижу ту выставку и ее замечательные экспонаты. По программе визита, составленной правительством Дании, планировались встреча и обед с королем(7) в его загородном дворце. Настал день и час нашего отъезда на обед. Это неподалеку от Копенгагена. Мы были там в летнее время, так что Дания имела вид разрисованной картинки. Прибыли во дворец. Встретила нас королева с двумя дочерьми. Король, большой любитель охоты, к нашему приезду собирался как раз вернуться и, видимо, запоздал, как это бывает на охоте. Заняли нас пока какими-то разговорами. Вскоре приехал и король - обычный человек, вовсе не такой, о каком мы составили себе мнение заранее, внешне ничем не выделявшийся, и королевского на нем ничего не было: ни мундира, ни регалий. Он вышел к нам в обычном костюме, немолодой уже человек с лицом вовсе не столь холеным, как изображаются обычно короли. У него вообще было простое лицо, и в зависимости от точки зрения того, кто его рассматривал, короля можно было принять за человека любой профессии. Посол предупредил нас, что король - охотник. Поэтому в подарок ему мы привезли тульское ружье с вертикальным расположением стволов, новинка у нас, хотя в Европе подобные ружья уже использовались. Я лично имел бельгийские и немецкие трофейные ружья такого типа. Наша тулка, конечно, была отменно изготовлена и с хорошим боем. Тульские ружья могут конкурировать с чем угодно, смело вступать в соревнование. Советские стрелки с отечественными ружьями успешно выдерживают состязания со стрелками с западным оружием... Преподнес я подарок. Когда мы стали собирать для короля ружье, он проявил нетерпение и сам начал сборку, а я ему помогал и, увы, запутался, потому что из таких ружей стрелял редко. Мне больше нравились классические, с горизонтальным расположением стволов. Тогда я попросил начальника моей охраны товарища Литовченко показать, как его надо собирать. В результате мы на практике обучили короля. Видимо, у него тоже не было такого ружья, потому что он проявил полное незнание его устройства. Мы видели, что ему все это очень приятно, подарок ему понравился. Нам это тоже доставило удовольствие. Принцессы оказались молодыми. Младшая - совсем девчонка, и, я бы сказал, очень красивая. При оценке девичьей красоты могут быть разные точки зрения, но она на всю нашу делегацию произвела незабываемое впечатление. Старшая дочь тоже была, как цветок: и нарядна, и собой хороша. Нам сказали, что ее уже просватали, скоро будет свадьба. Она выходила замуж за короля Греции. И когда я услышал это, то еле-еле удержался, чтобы не посочувствовать ей. Так и хотелось сказать, что сейчас короли не в моде, что королевский трон в Греции довольно непрочен. Мне по-человечески было жаль такую девушку, что ей придется испытать немало неприятностей, когда она станет королевой Греции. Опять могут сказать: "С чего это бывший рабочий сочувствует королеве?". Да, я сочувствовал, но не королеве, а девушке. Я-то знаю, какие может жизнь преподносить сюрпризы. Мне как рабочему тоже было бы приятнее, если бы она выходила замуж за кого угодно, а не за короля. Но это принцесса, поэтому достойным ей женихом оказался король. Когда "черные полковники" устроили в Греции переворот, король вынужден был бежать(8). Кажется, именно в Данию. Датская королева была одета тоже просто, без пышности, хотя она и весьма богатая женщина. Она пригласила нас к столу. Обед протекал без напряжения. Королевская чета вносила естественность. Произносились тосты: с моей стороны - в честь короля; с их стороны - в нашу честь. Состоялся обычный обед, который бывает при встрече за столом людей, представляющих разные страны. Потом мы вернулись в Копенгаген, где нас пригласил к себе премьер-министр с женою посетить их дом. Он сказал, что и поговорим у него за чаем или кофе. Мы согласились и в назначенный час поехали к нему. Премьер, видимо, хотел показать, в каких условиях он живет. Это и меня интересовало. Приехали в какой-то поселок, вроде рабочего, с двухэтажными домами. Нам объяснили, что их строил кооператив, а премьер как его член получил там квартиру. Она располагалась на двух этажах. Эта западная система размещения наиболее удобна для семьи. Как правило, внизу находятся кухня и столовая, наверху - спальни, под окнами - садик. Как бывает в таких случаях, каждый хозяин по своему усмотрению сажает там огородные культуры, цветы или деревья. У премьера росли деревья на крохотном участке, куда соседи спокойно заглядывали с обеих сторон. Мы провели время очень приятно. Сам он человек общительный, его жена - актриса и тоже общительная. Он молод, а она еще моложе. У них было двое детей. Хорошая простая семья, без претензий, обеспеченная, но без роскоши, что мне вдвойне понравилось. Понравились также сам дом и устройство квартиры. Я, признаться, мотал там себе на ус, что и нам надо бы придерживаться такого образа жизни. А то у нас для руководителей сложились другие условия быта, вовсе неправильные. Всегда находят какое-то оправдание этому, но тут не буду распространяться на сей счет. Квартиру я не обследовал, это делала Нина Петровна и рассказала потом о деталях. Мы сидели в палисаднике, там подготовили обеденный стол, там мы и начали беседу. На следующий день осмотрели Копенгаген, морскую набережную со знаменитой Русалкой Андерсена. Как раз перед нашим приездом хулиганы отпилили ей голову. В печати много об этом писали. Такое злодеяние потрясло общественность всей Дании. Вышедшая из сказки. Русалка приобрела особое значение для каждого датчанина. Вскоре никаких следов святотатства не осталось, новую голову искусно приделали на прежнее место. В целом Копенгаген мне очень понравился. Впечатляли и набережная, и нарядная публика. Мы жили там в гостинице, наблюдали торжественную смену караулов, другие достопримечательности, просто походили по городу. Распрощавшись, отбыли на корабле в Норвегию. Полагаю, что церемония встреч была заранее согласована между тремя Скандинавскими государствами. И политика их в отношении Советского Союза почти ничем не различалась, и церемонии были идентичными. Здесь тоже было королевство. Следовательно, и почести соблюдались аналогично датским. Рассказывали, что отец нынешнего норвежского короля(9) увлекался рыбной ловлей и был настолько демократичен, что иной раз ездил на рыбную ловлю на трамвае. Трамвай останавливался близ того места, где была рыбалка. Не зная короля лично, никто не мог предположить в нем правящее лицо: обычный пассажир, каких в трамваях тысячи. С премьер-министром Норвегии Герхардсеном(10) был знаком заочно. Еще до оккупации Норвегии Германией он был премьер-министром, во время оккупации - лидером партии социал-демократов, пошел мостить мостовые, укладывал булыжники. Потом немцы его арестовали, он сидел в лагере и, кажется, был освобожден советскими войсками в Северной Норвегии. Южная Норвегия освобождалась западными союзниками, мы в этом не участвовали. Жена премьера примыкала к левому крылу социал-демократов. Как меня информировали, она была близка к коммунистической партии, но лично никогда не являлась коммунисткой. Когда рабочий класс Норвегии вышел строить баррикады, то она была там вместе с коммунистами и левыми социал-демократами. Одним словом, находилась там, где могло произойти столкновение рабочих со своим классовым врагом. По своему мировоззрению она стояла ближе к коммунистам, чем ее муж. В день прибытия в Осло мы должны были нанести визит королю Норвегии(11). Меня предупредили, что у него серьезное заболевание, от которого без всякой внешней причины он может вдруг громко захохотать. Поэтому надо не афишировать, а сделать вид, что не замечаешь. Мы подъехали к обычному парку, который ничем не выделялся, как и дворец, имевший вид жилища капиталиста среднего достатка и не производивший какого-то особого впечатления. Посетитель не ощущал, что вступает во дворец короля. Встретил нас некто в военном френче цвета хаки и повел внутрь. Мы вошли во дворец, и я ожидал, когда меня представят королю. Но, когда мы зашли в кабинет и тот предложил мне сесть, а сам уселся в кресло хозяина, я сообразил, что это и есть король. Он был настолько просто одет и внешне выглядел так, что его можно было принять за садовника. Наша беседа имела чисто формальный характер. Вскоре я удалился. Короли Дании и Норвегии - царствующие лица, но не управляющие реально своими государствами. Деловыми вопросами они не занимаются. Не они определяли политику, а правительство. Тут были визиты вежливости. Разместили нашу делегацию тоже в королевском дворце, в парке на окраине Осло. Хороший парк, хороший дворец, но ничего похожего на роскошь дворцов Петергофа или Царского Села, Екатерининского и Павловского. Мебель тут была не дворцовая, а хозяйственная, для удобства живущих, в парке цветы и зелень на живописно расположенных лужайках создавали уют. К правительству Норвегии никаких вопросов, требующих особого решения, у нас не было. Имелись общие вопросы, которые стоят и сейчас: о мире, о мирном сосуществовании, об экономическом прогрессе, типичные вопросы, которые всегда возникают. Отношения же наши были хорошими, хотя и нуждались в улучшении. Если принимать во внимание, что наши государства относились к разным социально-политическим формациям, то отношения между ними надо считать очень хорошими. Оппозиционные буржуазные партии в Норвегии влиятельны. Это выражалось и в том, что в стортинге социал-демократы имели большинство всего в один голос, и принадлежал он не социал-демократу, а социалисту, который занимал промежуточную позицию между социал-демократами и буржуазией. Но в коренных вопросах, особенно когда стоял вопрос о доверии правительству, этот представитель социалистов (или он себя называл таким) всегда голосовал вместе с социал-демократами. Так всего один человек решал вопрос о судьбе правительства, положение которого было поэтому неустойчивым. Путешествуя по Норвегии, мы посетили и ее северные районы, где наши войска принимали участие в изгнании фашистов. Мы поехали на кладбище, где похоронены и жертвы оккупации, и советские солдаты. Все там в образцовом порядке, видны надгробные плиты с надписями, есть общий памятник нашим соотечественникам. Захоронение выглядело миниатюрным, но оформлено было с любовью и архитектурно-художественным вкусом, производило приятное впечатление: без излишеств, но приковывающее внимание и вызывающее сочувствие к жертвам, покоящимся на кладбище. Правительственные приемы и обеды в Дании, Норвегии и Швеции похожи друг на друга, и я не буду о них рассказывать. Они были дружественными. Чувствовалось, что с нами хотят дружить, укреплять эту дружбу и особенно развивать экономические связи, получать от нас заказы и покупать у нас сырье. Частично мы продавали Норвегии зерно. Она же искала рынки сбыта сельди. У них благоприятные условия для лова сельди, потому что она, мигрируя в океане, проходит мимо берегов Норвегии, как говорится, сама прет в сети. Порой перед выборами социал-демократы Норвегии обращались к нам с просьбой выручить их и купить сельдь, которая не находила сбыта. В СССР она пользовалась большим спросом. Отличная по вкусу и прекрасно приготовленная, лучше, чем мы готовили из своего улова. Министерство финансов СССР при покупке норвежской сельди имело солидную прибыль, так как мы продавали ее в Советском Союзе по более высоким ценам, которые сложились на этот продукт у нас. Опять же наши возможности закупок ограничивались наличием валюты, нам надо было расплачиваться валютными товарами, самой валютой или золотом. Иной раз это сдерживало от закупок, ведь мы ощущали потребность и в других видах товаров, более необходимых, чем сельдь. Потребители СССР в то время вообще занимали в правительственных расчетах второе или даже третье место. Главным образом, мы покупали за границей оборудование, аппаратуру или приборы, которых сами не могли изготовить. Норвегия, как и Дания, строила для нас корабли. Мы и там побывали на верфи, ибо спуск корабля на воду приурочили к нашему приезду. Нине Петровне снова была предоставлена честь разбить бутылку о корпус корабля. Промышленники и тут проявляли к нам большое внимание, были довольны советскими заказами и их повторением, так как верфи загружались работой. Из печати видно, что это и сейчас продолжается, потому что взаимовыгодно. Все довольны: капиталисты зарабатывают, рабочие тоже, мы увеличиваем свой рыболовецкий морской флот. Норвежцы, потомственные мореходы, умеют строить отличные корабли. Как поется варяжским гостем в опере "Садко"(12), "на море родились, умрем на море". Действительно так: варяги знали море с детства и с давних времен умели строить отменные корабли, на которых преодолевали большие морские просторы. Они раньше, чем Колумб, достигли американских берегов и возвели там свои поселения. Неподалеку от Осло нам показали (мы приехали туда по железной дороге) большой и современный химический комбинат минеральных удобрений(13). Концентрация полезных веществ в них была выше, чем в наших, так что они представляли для нас интерес. Я договорился с норвежцами о продаже ими лицензии или о консультации, на что они охотно согласились. Затем мы посетили металлургическое предприятие. Нас очень хорошо встречала местная администрация, тем более рабочие. Официальный же прием нам устроил король. О королеве я ничего не могу припомнить. Королевский, как и правительственные приемы, тоже был очень теплым, проходил в дружественной обстановке. Потом премьер-министр Герхардсен сказал, что хотел бы побеседовать со мной один на один. Я был готов. Завязалась полезная беседа. Подчеркну, что обмен мнениями с Герхардсеном оказался более свободным и по обстановке более располагающим к искренности, чем с премьером Дании. Возможно, это было вызвано тем, что он был старше датского премьер-министра и ближе по возрасту ко мне, да еще сам, как и я, выходец из рабочих, что вызвало у меня положительную реакцию. Да и держал он себя демократично. Герхардсен сказал, что, видимо, новые выборы в парламент не принесут ему победы, так что социал-демократическое правительство не будет иметь возможность остаться у власти на следующий срок, к руководству придут буржуазные партии, а рабочая партия перейдет в оппозицию. И начал мне рассказывать, как они на протяжении ряда выборов теряют все больше и больше голосов, сейчас в парламенте имеют большинство всего в один голос, да и тот депутат - не из их партии. "А очередные выборы, наверное, и этого голоса нас лишат", - сказал он. "Как же так, - говорю я (мы с ним называли друг друга то "господин", то "товарищ". Он охотно переходил на пролетарское обращение). - Избиратели у вас, главным образом, рабочие, плюс небольшая крестьянская прослойка, плюс трудовая интеллигенция. Почему же вы теряете голоса? Как это понять? Рабочие, следовательно, голосуют за кандидатов, выставленных буржуазными партиями? Что же, они голосуют против своих интересов?". "Да, - отвечает, - это так, у нас, действительно, абсолютное большинство избирателей составляют рабочий класс, трудовая интеллигенция и бедные крестьяне. Но и они, не говоря уже о фермерах, начинают голосовать за буржуазные партии". И конкретно, на цифрах, показал, как социал-демократы теряют голоса. Человек непосредственный, он располагал меня к себе. "Надо бы вам подумать, - предложил я, - и выступить с более радикальной избирательной программой, чтобы привлечь рабочих". Он посмотрел на меня с улыбкой, а в глазах его светилась ирония, и промолвил: "Товарищ Хрущев, программу, более радикальную, чем сейчас, мы не сможем принять". "Почему? Ведь тем самым вы отталкиваете избирателей, и они не голосуют за вас". Тут он высказался более откровенно: "Товарищ Хрущев, у нас есть партия, которая выступает с более радикальной программой, чем мы, - коммунистическая, но она собирает голосов еще меньше. Видимо, для нас потеря голосов определяется не тем, что наша программа недостаточно радикальна". "А чем же?" - "Тем, что у нас многие рабочие имеют дома, морские катера, другую собственность. Наше законодательство такую собственность облагает налогом, эти люди попадают под обложение и голосуют против нас. Буржуазные партии обещают уменьшить налог на собственность, но увеличивают налог на трудовой народ, чем и привлекают людей, имеющих большие или средние доходы, обещая всяческие льготы". Действительно, партия, выступавшая на выборах с еще более радикальной программой, чем социал-демократы, то есть Коммунистическая партия Норвегии, в стортинге имела лишь несколько мандатов. Я стоял на стороне Герхардсена, хотя его правительство тоже проводило политику, учитывавшую интересы буржуазии, и недостаточно усилий проявляло для выхода из состава НАТО. Тогда тот вопрос нас жгуче интересовал, и мы добивались соглашения по нему. Норвегия - наш сосед. НАТО угрожает нашей безопасности, иной раз проводит военные маневры вблизи наших границ, морских и сухопутных. Конечно, мы отдавали большее предпочтение рабочему составу норвежского правительства, нежели буржуазному, вместе с которым появлялось вообще много чего, неизвестного для нас. Мы могли ожидать, что оно станет проводить политику, более направленную на врастание в НАТО, что противоречило нашим интересам. Нину Петровну жена премьер-министра знакомила с бытовыми и детскими учреждениями страны. Она приезжала в СССР еще до нашей встречи в Норвегии, возглавляя какую-то молодежную организацию, хотя уже вышла из молодого возраста. Правда, эта энергичная, приятная и умная женщина была значительно моложе своего мужа. Она пригласила Нину Петровну на квартиру, и потом жена рассказывала мне, что семья премьера живет скромно, даже бедно, причем в той же квартире, которую он занимал, когда был еще рабочим. Вела буквально спартанский образ жизни. У них имелись две дочери-подростка, тоже не знавшие никакой роскоши. Я встретился и с руководством Коммунистической партии Норвегии. Беседа проходила тепло. У нас тогда были доверительные и братские отношения. Несмотря на то, что премьер-министр являлся противником политической деятельности коммунистов и КПН находилась в оппозиции, иной раз, когда наступал критический момент и правительство могло быть провалено буржуазией, члены стортинга от КПН приходили на выручку, поддерживая премьера своими голосами. Что касается буржуазных членов стортинга, то я встретил среди них знакомого, бывшего посла Норвегии в Советском Союзе, человека среднего возраста, высокого роста, худощавого(14). Его жена была схожа с мужем и возрастом, и комплекцией, довольно приятная женщина. Посол знал русский язык, и мне с ним разговаривать было легко. Я не раз беседовал с ним в Москве, когда он был послом. Теперь он сам попросил о встрече. Он меня уверял, что СССР не должен проявлять озабоченность по поводу того, что нерабочая партия придет к руководству, ибо каких-то перемен в отношениях между нашими странами при смене правительства не произойдет. Новое правительство, в котором он надеялся занять определенное место, будет проводить по отношению к Советскому Союзу ту же политику. Действительно, когда произошла смена правительства, так и случилось. Но правительство Герхардсена было нам все же ближе. Оно, поддаваясь давлению со стороны коммунистов, больше учитывало интересы рабочих. А сейчас там социал-демократы находятся в оппозиции
