Сергей Валянский - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина
Горбачёв, как ни клялся в любви к Ленину, предал его дело. С января 1987 года право непосредственно проводить экспортно-импортные операции получили набравшие силу ведомства: двадцать министерств и семьдесят крупных предприятий. Через год были ликвидированы Министерство внешней торговли и ГКЭС СССР, и учреждено Министерство внешнеэкономических связей СССР, которое уже лишь «регистрировало предприятия, кооперативы и иные организации, ведущие экспортно-импортные операции».
Как следствие, в 1988–1989 годах начался валютный кризис, в окончательную стадию которого страна вступила уже в 1990-е годы. Внешний долг, который практически отсутствовал в 1985 году, в 1987 составлял 39 млрд. долларов, а к концу 1990-го достиг, по разным оценкам, 60–65 млрд., а платежи по его обслуживанию — 23 % экспорта в СКВ. К концу 1991 он вырос почти до 120 млрд. долларов.
При таких условиях глобальный спад производства стал практически неизбежным, что и произошло в 1991 году, когда темп сокращения ВВП по сравнению с предыдущим годом утроился. Решающую роль в таком развитии событий сыграл «внешнеторговый шок»: рост внешнего долга заставил государство сократить импорт, в том числе оборудования, на 48 %, что и привело к спаду во многих отраслях.
Видимо, не поняв (или, наоборот, отлично поняв), что экономика страны страдает от разрушения монополии внешней торговли, начатого им в 1987 году, Горбачёв законом от 1990 года дал право внешней торговли ещё и местным Советам. При государственных предприятиях и исполкомах мгновенно возникла сеть кооперативов и совместных предприятий, занятых вывозом товаров за рубеж, что быстро сократило государственный доход, а заодно и поступление товара на внутренний рынок. Магазины стояли абсолютно пустыми.
Ожидать, что получится именно это, мог бы даже человек самых средних способностей. Многие наши товары, будучи вывезенными за границу, давали выручку до 50 долларов на 1 рубль затрат; их скупали у предприятий на корню. Некоторые изделия (например, алюминиевая посуда) «превращались» в удобный для перевозки лом и продавались как материал. По оценкам экспертов, в 1990-м была вывезена треть произведённых в стране потребительских товаров. Пример: зимой 1991 года к премьер-министру В. С. Павлову обратилось правительство Турции с просьбой организовать по всей территории Турции сеть станций технического обслуживания советских цветных телевизоров, которых имелось уже более миллиона. А по официальным данным, из СССР в Турцию не было продано ни одного телевизора. (Вот вам сразу и конкурентоспособность, и качество советского товара.)
Раньше Советское государство через план поддерживало баланс между производством, потреблением и накоплением. Распределение ресурсов между отраслями и предприятиями регулировалось планом и ценами. В решениях XXVII съезда КПСС и в утверждённом Законом Государственном пятилетнем плане на 1986–1990 не было и намёка на отступление от этих принципов; подтверждалось и продолжение больших межотраслевых государственных программ — Продовольственной и Энергетической.
Вопреки этому в июне 1987 стали свёртывать плановую систему распределения ресурсов: появилось постановление ЦК КПСС и СМ СССР о сокращении номенклатуры планируемых видов продукции, доводимых до предприятий в форме госзаказа, а взамен планируемых поставок начали создавать сеть товарных и товарно-сырьевых бирж (последняя товарная биржа была закрыта у нас в конце 1920-х годов).
Для слома плановости применялись явные подлоги. Так, советник президента СССР по экономическим вопросам академик А. Г. Аганбегян заявил, что в СССР производится слишком много тракторов, что реальная потребность в них сельского хозяйства в 3–4 раза меньше. Этот сенсационный пример и до сих пор широко цитируется в литературе. На деле СССР лишь в 1988 году достиг максимума в 12 тракторов на 1000 га пашни, притом, что в Европе норма была 120 тракторов (даже в Польше было 77, а в Японии 440), — дело было в их мощности, и мы писали об этом немного выше. Такой же миф запустили о производстве удобрений, стали и многого другого.
В марте 1989 специализированные банки (Промстройбанк, Агропромбанк и другие) были переведены на хозрасчёт, а с 1990-го стали преобразовываться в коммерческие. В августе 1990 года возникла Общесоюзная валютная биржа. В СССР началась продажа денег.
Всеми этими мерами был открыт путь к неконтролируемому росту цен и снижению реальных доходов населения. Государство лишилось экономической основы для выполнения своих обязательств перед гражданами, в частности, пенсионерами. В августе 1990 года был образован Пенсионный фонд СССР.
В 1991 году ликвидировали Госснаб СССР; страна погрузилась в состояние «без плана и без рынка».
Был подорван внешнеторговый баланс. До 1989 года СССР имел стабильное положительное сальдо во внешней торговле; в 1987 превышение экспорта над импортом составляло 7,4 млрд. рублей, а в 1990 году было уже отрицательное сальдо в 10 млрд. рублей. Заодно подорвали отечественную лёгкую и пищевую промышленность. В это время уже в полной мере сказались экономические последствия антиалкогольной кампании: виноградники были вырублены, а громадные доходы от торговли спиртным перестали поступать государству.
Полагают, что за счёт дальнейшего разрушения финансовой системы — дефицита госбюджета, внутреннего долга и продажи валютных запасов, правительство пыталось оттянуть развязку. Может быть, и так. А может быть, правительство через эти инструменты стремилось к ускорению развязки. Трудно судить, чего там было больше: глупости, некомпетентности, случайности или вредительства.
Дефицит госбюджета СССР, составлявший в 1985 году 13,9 млрд. рублей, в 1990 увеличился до 41,4 млрд., а за 9 месяцев 1991 прыгнул до 89 млрд., — за один только июнь подскочив на 30 млрд. рублей. Не менее активно рос государственный внутренний долг: от 142 млрд. рублей (18,2 % ВНП) в 1985 году, до 566 млрд. (56,6 % ВНП) в 1990-м; за 9 месяцев 1991 он составил 890 млрд. рублей. Золотой запас (2000 тонн в начале перестройки) в 1991 году упал до 200 тонн. Страну продавали Западу вместе с её золотом.
Было проведено радикальное изменение всей структуры управления. За один год в отраслях полностью ликвидировали среднее звено управления, перейдя к двухзвенной системе «министерство-завод». В центральных органах управления СССР и республик было сокращено 593 тыс. работников. На 40 % уменьшилось число структурных подразделений центрального аппарата. Прямым результатом стало разрушение информационной системы народного хозяйства, ведь поскольку компьютерных сетей накопления, хранения и распространения информации ещё не появилось, опытные кадры с их документацией были главными элементами системы. Когда этих людей уволили, а их тетради и картотеки свалили в кладовки, потоки информации оказались блокированы. Это раздуло разруху и неразбериху, но фактически уже начиная с 1986 года центральный аппарат управления хозяйством был недееспособен.
Крах государственности
В предыдущей главе мы показали, что у организаторов перестройки не было экономической концепции. Точно также не было у них и никакой государственной идеи. Но ведь какие-то цели они преследовали? Мы можем догадаться о них, зная, что получилось в итоге.
Заметим, что наши государственные мужи — и при Горбачёве, и при Ельцине, — не обращали внимания на бедственное положение финансов страны, на прогрессирующую нищету населения. Главной для них была забота о личном комфорте и роскоши. Стало нормой, что очередное «первое лицо» начинает со строительства и обустройства новых резиденций, которые производит по своему вкусу и с учётом капризов домочадцев. Россия с каждым обновлением элиты приучалась запоминать новые названия их резиденций, под Москвой и на юге. Кстати, не стал исключением из этого правила и В. В. Путин.
И так — по всем цепочкам: от Генсека (президента) до главы администрации занюханного района, от предсовмина и министров — до директоров заводов, и т. д. Разница была (и есть) только в масштабах: элита центра смотрела на Запад, элита областей — на Москву, а элита районов подражала своим областным руководителям.
Но роскошную жизнь элиты сильно затрудняла государственная идеология, а поскольку идеология относится к самым высоким целям государства, под неё подстраивается всё остальное: способ перераспределения собственности (экономика), порядок и нормы ответственности (юстиция), практика правоохранной деятельности. По всем позициям при социалистической идеологии элита получала сплошные рогатки. А ей хотелось, чтобы перераспределение богатств было в её пользу, и без юридической ответственности, и милиция чтобы защищала её же.
Короче, целью партийной, государственной, хозяйственной и «теневой» элиты при Горбачёве был слом идеологии. А чтобы подорвать существующие государственные ценности, закреплённые в стереотипных представлениях населения, надо было воздействовать на обыденное сознание, на повседневные мысли среднего человека. Самый эффективный способ воздействия — неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. Как известно, человек любит сенсации, но не склонен верить чему-то совершенно небывалому. Но если об этом небывалом со всё новыми подробностями ежедневно сообщают десятки газет и пять телеканалов, поневоле поверишь.
