Газета Завтра - Газета Завтра 154 (46 1996)
— Объявив голодовку, вы сформулировали конкретные требования к правительству. Как оно прореагировало на них?
— Мы сделали заявление для печати, направили обращение к другим академическим институтам, в президиум РАН. Сверх того я написал премьер-министру Черномырдину, министру финансов А. Я. Лившицу, председателю комитета по науке и технологии, вице-премьеру правительства В. Е. Фортову и тогдашнему секретарю Совета безопасности А. И. Лебедю. Ну, от Лебедя письма я не получил. И это понятно, потому что вскоре он ушел со своего поста, ему было не до того. Но странно, что нет ответа от Владимира Евгеньевича Фортова. А он присутствовал на общем собрании РАН, мог бы как-то к себе подозвать и хотя бы устно что-то сказать. Ничего! Это, я считаю, наиболее печальным во всем деле. То есть министерство науки размежевывается с теми взглядами, которые я выразил. И эта позиция прослеживается также у руководства Академии. Оно не хочет заявить о том, что в основном разделяет мои оценки и требования.
Я получил два письма. Первое — от Виктора Степановича Черномырдина, который прислал копию своего поручения. В нем сказано: “Предложение академика Страхова необходимо внимательно рассмотреть. Прошу в месячный срок подготовить с участием заинтересованных министерств и ведомств, научных и общественных организаций предложения по существу поставленных вопросов”. Подписано оно 3 октября 96-го года. Но указанный месяц уже прошел, а что реально сделано? На общем собрании РАН 28 октября, отвечая на мой вопрос, Юрий Сергеевич Осипов сказал, что по договоренности с Черномырдиным на президиуме совета министров будет поставлен вопрос о состоянии науки.
Надо сказать, что когда на общем собрании РАН я предложил принять обращение, была создана редакционная комиссия под председательством академика В. Н. Кудрявцева. Я участвовал в ее работе, и в мой проект документа был внесен целый ряд корректив, выхолащивающих его дух.
Например, я совершенно четко ставил вопрос о неправомерности ссылок чиновников правительства, и особенно министерства финансов, на общие экономические трудности. На ту же предвыборную президентскую кампанию только официально было потрачено 13 триллионов рублей. А расходы на всю российскую Академию наук по бюджету 96-го года составляют один (!) триллион 385 миллиардов рублей. Но это ведь еще без выборной кампании губернаторов! А если все это просуммировать, то окажется, что настрой нынешнего правительства таков: политическим схваткам уделяется гораздо больше средств, чем развитию науки и техники.
А сколько стоила война в Чечне — сначала разрушение, а потом восстановление Грозного? Сошлюсь на журнал “Итоги” за октябрь месяц. Там речь идет об указе президента по поводу выделения на эти цели 16 триллионов рублей плюс один миллиард долларов. Главный вопрос: куда ушел этот миллиард долларов? А это в четыре раза больше, чем годовой бюджет РАН. Вот такие суммы куда-то исчезают, и никто в этом разобраться не может.
А сколько денег идет на содержание непрерывно разбухающего госаппарата? Ведь у нас после перехода к новому строю число ведомств и учреждений стало просто астрономическим! И по сведениям, которые мы имеем, сотрудники этого громаднейшего аппарата получают гораздо большую зарплату, чем ученые.
Вот передо мной справка, которую подготовил комитет по науке, культуре и образованию Госдумы. Научная сфера за январь-сентябрь 96-го года: средняя зарплата 618 тысяч рублей. По отношению к средней по России — это 82 процента. А в госорганах управления средняя зарплата — 939 тысяч, или 124 процента к средней по стране. То есть мы видим, что старое марксистское определение госаппарата как некоего инструмента подавления и принуждения в общем сохраняет свою силу. И этот аппарат постоянно увеличивается. Ведь надо проводить достаточно непопулярную политику…
Но кроме того, я получил ответ из министерства финансов. И этот ответ с самого начала меня удивил. Почему? Я-то писал министру финансов и надеялся, что он мне ответит. Ну, естественно, сам министр финансов писем не пишет, — ему их готовят. Но он их подписывает и таким образом берет на себя ответственность за содержание. Ответил мне заместитель Лившица — И. П. Молчанов. Это письмо, с моей точки зрения, содержит целый ряд утверждений весьма сомнительных.
Ну, например:”Финансовые трудности, испытываемые научными учреждениями, характерны для всей бюджетной сферы. Вместе с тем, по сравнению с другими отраслями, наука финансируется в приоритетном порядке.” Я вот только что говорил, что финансирование науки хуже, чем госаппарата. Так что же значит “в приоритетном порядке”? Беру опять официальную справку правительства, распространенную в Госдуме, — выполнение федерального закона “ О бюджете РФ в 95-м году”. Читаю: “В доходной части бюджет выполнен на 104 процента”. С точки зрения простого здравого смысла, это значит, что и расходные статьи должны быть полностью выполнены. А оказывается, что “расходы выполнены на 96 процентов”. То есть на 8 процентов меньше, чем могло быть. В том числе государственное управление — 86 процентов, национальная оборона — 83, правоохранительная деятельность и обеспечение безопасности — 104 процента! Вот тут-то и видны приоритеты правительства… Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу — 69 процентов. Ниже этой цифры только сельское хозяйство и рыболовство — 68 процентов, а также социальная политика — 32 процента! Промышленность, энергетика и строительство — 83 процента, образование — 82, культура и искусство — 72, СМИ — 88, здравоохранение и физическая культура — 76. Обслуживание государственного долга — 122 процента. Пополнение государственных запасов и резервов — 111, и “прочие расходы” — 124 процента!
Очень даже существенны эти “прочие расходы”. В абсолютном исчислении, общие расходы 275 триллионов, а загадочные “прочие” — 56,8 триллионов. То есть если бы “прочие” расходы сократить на упомянутые 24 процента, то все остальное можно было бы выполнить… И нет расшифровки этих “прочих расходов”, что само по себе очень симптоматично. А наука плетется в хвосте и обслуживается по остаточному принципу. Поэтому утверждение заместителя Лившица о “приоритетном” финансировании науки — это, мягко говоря, дезинформация.
У меня есть другой документ — “Оценка ожидаемого исполнения федерального бюджета за 96-й год “, по данным правительства РФ, Минфина и Госкомнауки. На этот год показатели еще хуже, чем прошлогодние, и идет большое расхождение между оценками правительства и Госкомнауки. Ожидаемые доходы — 83 процента. Расходы — 82 процента. И далее: госуправление — 87, правоохранительные органы — 84, социально-культурные мероприятия — 86, образование — 80. Наука… по оценке Госкомнауки — от 48 до 50 процентов. А по оценке правительства — 75 процентов. Но за январь-сентябрь, то есть за 9 месяцев, выполнение составило 36,4 процента. Значит, только если за оставшиеся 3 месяца выдадут фактически столько же, сколько за все 9 предыдущих месяцев, будут выполнены те самые 75 процентов. Во главе Госкомнауки все-таки стоит вице-премьер правительства. Я думаю, что там гораздо трезвее оценивают эти перспективы. И получается, что наука будет профинансирована на 48-50 процентов, то есть в полтора раза ниже, чем любая другая сфера.
Вот эта картина и показывает истинное отношение к науке нынешнего правительства. А тем самым к нашему будущему. Потому что сейчас безопасность страны, ее экономическое процветание зависят от того: имеет ли она ресурсы и может ли создавать принципиально новые технологии. Если не имеет ни того, ни другого, тогда это страна без будущего. Если она делает ставку на сырье, как сейчас у нас, это прямая проекция в колонию. Ни о каких перспективах быть какой-то державой, с которой серьезно считаются в мире, при этом не может быть и речи. Только способность создавать новые технологии делают страну достаточно сильной экономически и политически. А что такое новые технологии? Это научные достижения. И относиться к науке так, как это делается сейчас в России, значит, напрямую адресовать нашу страну в колониальное будущее. Вот что нужно ясно осознавать.
— Вы говорите о двух вариантах нашего будущего. С одной стороны — независимое развитие, наука, прогресс, а с другой — колониальная зависимость. И естественно, при втором варианте требуются подавление внутренней оппозиции и недовольства обреченных на нищенское существование людей. Вот вам и растущие расходы на правоохранительные органы и загадочные “прочие расходы”, о которых нельзя говорить открыто. Таковы обнаруженные вами тенденции в бюджетном финансировании?
— Совершенно верно. Отношение к отечественной науке должно быть раскрыто и таким образом. Вот в ответе Молчанова написано: “Предусмотренное проектом бюджета ассигнование на проведение фундаментальных исследований и содействие научно-техническому прогрессу составляет 14 триллионов рублей, или 3,58 процентов к расходной части бюджета, учтенного в сопоставимых условиях”. Оставим на совести заместителя министра финансов иезуитский конец фразы — “учтенного в сопоставимых условиях”. Простому смертному понять, что за этим кроется, невозможно. Но я получил разъяснения по этому поводу в думском комитете. А кроется за этим то, что неправильно вычисляется этот процент. Вот передо мной справка о расходной части федерального бюджета по годам. Возьмем 97-й год. Здесь проект правительства — 524 триллиона рублей, и на науку записано 14,75. И это составляет 2,65 процента к расходной части бюджета. Каким же образом родилась эта цифра, 3,58, которая содержится в письме Молчанова? А получилась она, видимо, таким образом. Возьмем финансирование за 95-й год, уберем обслуживание госдолга, пополнение резервов и “прочие расходы”, оставим только конкретные статьи, имеющие своих адресатов, и тогда действительно, соотношение будет похожим на три с лишним процента. Но выбрасывать-то это нельзя!
