Оксана Булгакова - Караван счастья
«Сестрички». На переднем плане — Шура Терехова, Полина Сербина, Нина Губина. Фотографии Н. М. Асниной. Из фондов Геленджикского историко-краеведческого музея.
Совхоз «Малая земля». Памятник «Взрыв».
ПОДВИГ В УРАЛЬСКОМ НЕБЕ
НАД ПШЕНИЦЕЮ СПЕЛОЙ ЛЕТАЮТ СТРИЖИ —
ПО-НАД БЕЙСУГОМ ПТИЦЫ ЛЕТАЮТ.
А ВИХРАСТЫЙ МАЛЫШ ГРИША БАХЧИВАНДЖИ
О ПОЛЕТАХ ГРЯДУЩИХ МЕЧТАЕТ.
ДЕТСТВА ГОДЫ ПРОШЛИ.
ВОТ И СКАЗОЧНЫЙ ВЗЛЕТ
РЕАКТИВНОЙ НЕВИДАННОЙ ПТИЦЫ.
ЭТОТ ПОДВИГ СВЕРШИЛ ПЕРВЫЙ В МИРЕ ПИЛОТ
ИЗ КУБАНСКОЙ КАЗАЧЬЕЙ СТАНИЦЫ.
…ЕГО ПОДВИГИ В ПАМЯТИ НАШЕЙ СВЕЖИ.
БЫЛ ОН СКАЗОЧНО ХРАБРЫМ, ПОВЕРЬТЕ.
ЖИЗНЬ ГЕРОЯ — ГРИГОРИЯ БАХЧИВАНДЖИ —
ЭТО ВЗЛЕТ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ, В БЕССМЕРТЬЕ.
Вот уже пятнадцать лет к каждому Дню Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР приходят ко мне поздравления из поселковой школы Малого Истока, что под Свердловском.
Уже давно повзрослели первые корреспонденты, помощники и соратники. Сегодня пишут их дети, пионеры первой в Союзе дружины имени Героя Советского Союза летчика-испытателя Григория Яковлевича Бахчиванджи… Теперь Героя Советского Союза… Теперь человека всемирно известного, чье имя носят школы, музеи, улицы не только на Урале, и даже кратер на Луне. А в павильоне «Космос» ВДНХ СССР можно увидеть его фотографию рядом с портретом С. П. Королева.
Но таким известным человек этот стал лишь спустя годы и годы после подвига. Только через 30 лет, в 1973 году, пришло к нему звание Героя Советского Союза. И этому предшествовал большой поисковый труд многих: летчиков, рабочих, журналистов, школьников. Мне посчастливилось участвовать в нем.
Вот тогда-то в общих радостях и заботах родилась дружба со школой, что жива и по сию пору.
Стоит школа № 60 теперь на улице Реактивной, а приходят в нее ребята и с Ракетной, и с Бахчиванджи. Встречает их в коридоре, у входа в музей, гипсовый летчик. Всегда живые цветы у памятника. Уже пятнадцать лет, ежедневно.
Тогда, в конце 60-х годов, наш телевизионный фильм «Воспоминания о летчике» увидели жители не только всей страны, дважды его тиражировали для зарубежных зрителей. Он был удостоен премии ЦК ВЛКСМ и — главное — послужил серьезным документом при рассмотрении Президиумом Верховного Совета СССР ходатайства уральских рабочих о присвоении летчику-испытателю звания Героя Советского Союза. Для меня же и сам поиск, и создание фильма, телевизионной передачи, корреспонденции были первой серьезной журналистской работой.
Конечно, сегодня, по прошествии стольких лет, иначе хотелось бы написать материал, иначе видятся события, характеры их участников. Издана уже и книга о Бахчиванджи. Но мне бесценно дороги записи именно тех лет — рассказ не только о Герое, но и простых людях большого долга, сердца и памяти, чьими заботами вновь вернулся Г. Я. Бахчиванджи в нашу жизнь.
* * *Мы летим на Кубань. В чемоданчике, осторожно поставленном в багажную сетку, груз необыкновенный — рыжеватая земля. Вчера вечером мы взяли ее с могилы. Вчера же Игорь выкопал в лесу у аэродрома четыре березки, и теперь мы молим, чтобы желтые, уже тронутые морозом листья, удержались на шатких ветках.
Мы сильно взволнованы. И горды. Завтра, когда белое полотнище соскользнет с памятника, мы… впрочем, скорее всего мы не сделаем ничего. Правда, я, наверное, заплачу. Мне простительно: я женщина. Ну, а Игорь и Станислав несомненно выдюжат. «Иначе и не могло быть», — будет написано на их лицах. А пока мы одни в хвосте самолета и можем не таиться друг от друга. Мы рады, просто по-человечески рады. Это победа. Это справедливость. Он заслуживал этого давно.
Мы летим сегодня на реактивном самолете. А ведь он тоже был летчиком. И поднимался с той же взлетной полосы, что и Игорь. И тоже на реактивном самолете. Только второй такой машины тогда не было ни на одном аэродроме мира. Не он, а другие узнали космос. Но ведь он просто не дожил до этого времени. Космонавт № 1 недаром в юности мечтал быть его однополчанином. Теперь его называют «старшим братом космонавтов», и завтра на его родине будет открыт памятник.
А все началось с чемоданчика, с которым штурман Катенев в один прекрасный день появился у нас в редакции. Впрочем, так началось все для меня. В дневнике же Игоря Катенева первые записи датированы гораздо раньше.
ЛЕТЧИКИ ПРИНИМАЮТ РЕШЕНИЕ…Около двадцати лет оставались безымянными три могилы на маленьком уральском кладбище. Однажды прилетели из Москвы военные, привезли скромный памятник и узнали любопытствующие прохожие, что в трудные фронтовые дни были погребены в этой тыловой земле военные летчики-испытатели. Лишь одна фамилия из трех могла что-то рассказать людям. И то немногим. Мало кто знал тогда имя пионера ракетного летания Григория Яковлевича Бахчиванджи.
Через некоторое время на свет появился вот этот документ.
ПРОТОКОЛ профсоюзного собрания летного подразделения Уральского управления гражданской авиацииКоллектив коммунистического труда подразделения постановляет:
1. Увековечить память о пионере ракетного летания Григории Яковлевиче Бахчиванджи. Добиться установления памятника ему.
2. Поручить сбор материалов, рассказывающих о жизни этого замечательного человека, его подвиге, штурману самолета ИЛ-18 Игорю Павловичу Катеневу.
А еще через месяц произошла наша первая встреча с Игорем Катеневым, встреча, переросшая в крепкую дружбу, скрепленную совместным поиском, радостями и разочарованиями, большой и трудной целью.
Уже в тот день Игорь пришел в редакцию не с пустыми руками. В летном чемоданчике, помимо нескольких газетных информации и фотографий, лежала красная коленкоровая папка, свыше ста прошнурованных страниц: воспоминания, документы, письма. И хотя были они порой противоречивы и разрозненны, но от них тянулись нити к людям, которые лично знали Григория Яковлевича, были свидетелями его подвига.
Как же попала эта бесценная папка к Катеневу?
Среди трех военных, которые весной 1962 года привезли на уральское кладбище скромный памятник, был друг и сослуживец Бахчиванджи — подполковник Аркадий Ефимович Мусиенко. Вот со встречи с ним и решил начать свой поиск Игорь Катенев.
В один из полетов в Москву он узнал в справочном бюро его адрес, а еще через некоторое время позвонил в дверь дома на Котельнической набережной. Но Игорь опоздал. Дверь открыла вдова Мусиенко. Аркадия Ефимовича схоронили несколько месяцев назад.
Скромный военный инженер Аркадий Ефимович Мусиенко ни разу сам не поднял в воздух машины, но когда друзья качали победителей, он знал: в их победы вложен и его труд. Мечтой Мусиенко была книга о мужестве летчиков-испытателей. Многие годы, десятилетия ушли у него на сбор материалов.
Последнее время он отдал жизни Григория Яковлевича Бахчиванджи. Но ему не суждено было завершить свой труд. Перед смертью он показал жене на ящик дивана: «Катя, в нем сокровище, которому отдал я жизнь. Верю, что оно понадобится людям. А за папкой о Бахчиванджи наверняка придут уральцы».
Всю ночь просидели у дивана, разбирая архив, Екатерина Александровна и Игорь Катенев. Чисто женское чутье помогло Екатерине Александровне увидеть в Игоре человека самозабвенного, одержимого, такого, каким был и ее покойный муж.
Папка за папкой, страница за страницей, жизнь за жизнью — казалось, вся история авиации прошла перед ними за те долгие часы. Когда куранты отзвонили утро, штурман Катенев поклялся памяти Мусиенко, что завершит начатый им труд.
В НЕБЕ УРАЛАКогда Константин Эдуардович Циолковский предложил жидкостно-реактивный двигатель-ракету, заявив о возможности его использования для межпланетных перелетов, Гриша Бахчиванджи еще делал первые шаги по земле. А когда страна хоронила выдающегося ученого, летчик-испытатель НИИВВС, капитан Бахчиванджи уже был готов ценой жизни доказать его идею о том, что «за эрой аэропланов винтовых должна следовать эра аэропланов реактивных».
…15 мая 1942 года в уральском небе раздался первый реактивный гром, и маленький самолет-ракета, оставляя за собой шлейф огня, мгновенно устремился ввысь. На самолете испытывался новый двигатель, сыгравший огромную роль в техническом перевооружении авиации. Это был прообраз современных космических гигантов. Пилотировал машину человек большой смелости и упорства. Дав путевку в жизнь ракетоплану, совершив переворот в истории авиации, Григорий Яковлевич погиб при одном из испытаний, впервые в мире достигнув звуковой скорости.
В папке, которую Игорь Катенев принес в редакцию, были собраны воспоминания очевидцев первого полета, создателей самолета и двигателя. Крупные ученые цифрами и фактами доказывали то, что впоследствии было заключено в скупую строку: «Открыл новую эру в авиации».
