Алексей Пушков - Путинские качели
Пока население страны сохраняет большую дистанцию от оппозиции. Однако в экспертных и политических кругах нарастает ощущение, что страна исподволь движется в направлении политического кризиса. Сумеет ли власть не допустить такого кризиса? Покажет ли путинская команда необходимую степень единства и слаженности в этих условиях? От этого будет во многом зависеть будущее России.
02. 07. 2005
Греф
На минувшей неделе Герман Греф вдруг предстал перед нами совершенно непохожим на самого себя. Он словно ненадолго стал человеком, которому не совсем глубоко наплевать на страну, в которой он живет. А создалось такое ощущение из-за обещания Грефа в два раза повысить объем инвестиций в экономику Дальнего Востока и Восточной Сибири. Прибавка, конечно, обещана не гигантская — 612 миллионов долларов. Но и это существенно. Видимо, съездил министр на Дальний Восток, увидел, как мы постепенно теряем этот огромный, богатейший и благодатный край как из-за отсутствия перспективы уезжают оттуда десятки тысяч человек — и проснулось в нем что-то давно забытое, человеческое, вот и расчувствовался…
Однако не успел Герман Оскарович вернуться в Москву, как человеческое в нем, не успев пробудиться, затухло. На первом же заседании правительства, в ходе обсуждения вопроса о развитии авиапромышленности, он предложил снизить ввозные пошлины на импортные самолеты. О том, что это станет очередным ударом по нашей уже умирающей авиапромышленности, которую министр вроде бы должен спасать и развивать, Греф почему-то не задумывается. Зато его, человека, которого никогда не волновали рядовые граждане и их проблемы, вдруг ужасно стала заботить их безопасность. Доказывая преимущества западных самолетов, Греф заявил, что нельзя применять защитные меры по отношению к отечественным самолетам низкого качества. «Если на производимых в стране «Жигулях» и «Волгах», «которые народ называет «консервными банками», можно ездить со скоростью 40 км/ч и минимизировать риск аварии, самолет, он же летает», — добавил Греф.
Вот это уже интересно. Откуда наш псевдоминистр экономики взял, что западные самолеты надежней и безопасней наших — не старых, конечно, а новых, неясно. Посмотрите на список последних аварий: падают и «боинги», и аэробусы. У одних — разгерметизация, у вторых отказывают двигатели, у третьих ломаются шасси. Любой мало-мальски грамотный специалист подтвердит: да, пока западные самолеты комфортнее, но по уровню надежности наши, даже состарившиеся, им совершенно не уступают. А вот Герман Греф со своим подходом действительно рискует спровоцировать крупные авиационные аварии. Потому что далеко не все наши авиакомпании могут закупать западные caмолеты. А если не начать срочно обновлять парк ряда этих компаний, нещадно эксплуатирующих устаревшие Ту-134 и Ту-154 советского производства, то и эти упрямые и супервыносливые ослики авиации начнут-таки падать. Почему бы не заменять их не только на «боинги» и аэробусы, но и на наши новые Ту-204–300 и Ил-96? Ведь эти машины уже успешно летают, а по удобству и надежности не уступают западным аналогам.
Невольно закрадывается мысль: а не простимулировали ли господина Грефа западные авиационные компании? Нет, конечно, не взятками, а так сказать, концептуально, посредством телепатического внушения… Помните, как писал Пушкин: «Ночной зефир струит эфир…»
Похоже, этот зефир и звучит в ушах нашего министра, у которого на все один ответ: все наше производство надо закрыть, все западное надо закупить, а что у нас есть хорошего, так это опять же надо продать западным концернам. Разве не Греф до последнего добивался продажи «Силовых машин» — вопреки тому, что это предприятие напрямую связано с нашей военной безопасностью — немецкому концерну «Сименс»? Причем даже когда уже и Путин, и Фрадков высказались против этого, Греф все еще упорно стоял на своем.
Греф всегда стоит на стороне крупного бизнеса и корпораций, что наших, что зарубежных, и никогда — на стороне граждан страны. Вот во время кризиса с повышением цен на бензин Герман Греф твердил, как заводной, лишь одно: у нас рынок, а потому, дескать, контроль над ценами невозможен. Но стоило вернуться Путину из США, как выяснилось, что возможен: сами нефтяные концерны заявили, что будут удерживать рост цен до нового года. Ясно, что они это сделали под давлением, но не под давлением Грефа. Греф даже не попытался заняться этим.
Вывод можно сделать лишь один: министр работает не на общество, а на собственное примитивное понимание рынка и на интересы олигархии. И непонятно, почему Кремль до сих держит именно этого человека на посту министра экономики. Говорят, Греф очень работоспособен. Возможно. Только его работоспособность идет не столько на пользу, сколько во вред обществу и стране.
24. 09. 2005
Чайка
С 2005 года Путин начал выходить за пределы привычного «питерского круга». Сначала он назначил полпредом на Дальнем Востоке мэра Казани Камиля Исхакова. Затем главой администрации стал Сергей Собянин — тюменец, а не питерец. А теперь генпрокурором назначен Юрий Чайка, никакого отношения к питерцам не имеющий. О чем это говорит? Либо о том, что питерский кадровый резерв президента просто истощился. Либо, и это куда более вероятно, о том, что Путин чувствует себя все более уверенно, и может позволить себе делать выбор не только из фигур своего ближнего круга.
При этом президент постоянно следит за тем, чтобы сохранить равновесие и не дать отдельным фигурам играть по другим правилам, чем хочет он сам. И главным критерием для Путина, похоже, становится эффективность и функциональность его назначенцев. Что же касается склонности высказывать собственные, личные взгляды и политические предпочтения, то это в глазах Путина, судя по всему, большой минус.
К примеру, Владимир Устинов с некоторых пор стал допускать в своих публичных выступлениях заявления с сильным морализаторским подтекстом. Так, в одном из своих выступлений на заседании коллегии Генеральной прокуратуры, Устинов сказал: «Когда в обществе утрачено понятие греха и стыда, то порядок в нем может поддерживаться только полицейскими».
Из этих и некоторых других высказываний генпрокурора могло создаться ощущение, что он стал видеть в Генпрокуратуре карающую длань сил добра. И такой эмоциональный подход вполне мог озадачить и насторожить президента. По имеющейся информации, у бывшего генпрокурора также были четкие представления о том, кто должен, а кто не должен стать преемником. Устинов, после того как арестовал акции «Транснефти», столь определенно пообещал новые громкие уголовные дела, что не на шутку напугал всю бизнес-элиту страны.
В отличие от Устинова крайне осторожный Юрий Чайка не претендует ни на роль политика, ни на роль публичного борца с коррупцией. Для Путина такой чиновник более приемлем, чем пассионарный борец со злом. С другой стороны, президент не мог не отдавать должное лояльности Устинова и его большому опыту. А потому он сдержал свое слово насчет того, что Устинов получит равноценное назначение, и сделал его министром юстиции. Тем самым Путин осуществил тонкую настройку: поставил во главе Генпрокуратуры как карающей длани власти человека более осторожного и не склонного к политическим комбинациям, а на место министра — человека опытного и лояльного, но политически слишком активного. И отныне его активность будет ограничена прерогативами его министерства.
Последние новшества в кадровой политике президента содержат в себе и намек на то, каким должен быть преемник Путина. Главное — это будет человек «функциональный», способный выполнить задачу, возложенную на преемника, — продолжать «обустраивать» Россию не по собственному разумению, а в рамках продолжения путинского курса.
Но какова будет при этом роль самого Владимира Путина? Не исключено, что даже если его официальная должность будет во многом символической, он останется для преемника и всей вертикали власти политическим авторитетом такого же масштаба, каким был в Китае формально сдавший свои полномочия Дэн Сяопин.
24. 06. 2006
Чубайс
По версии одной из столичных газет, в ближайшие месяцы Анатолий Чубайс может возглавить Пенсионный фонд. Однако если это произойдет, то не раньше июля, когда будет расформировано РАО «ЕЭС России», и Чубайс останется без работы.
На первый взгляд, такое назначение выглядит совершенно невероятным. Однако на эту версию можно взглянуть и по-другому. Чубайс — единственный из министров первого ельцинского призыва 1991 года, кроме Шойгу, который остался во власти до сих пор. За это время он был главой Госкомимущества, вице-премьером, возглавлял администрацию президента, а затем в течение десяти лет возглавлял РАО «ЕЭС России». То есть последние семнадцать лет мы, по каким-то необъяснимым, а точнее — объяснимым, но мало кому ведомым причинам, постоянно видим во власти Анатолия Чубайса, хотя за это время из нее ушли десятки и даже сотни куда менее спорных фигур. И это — несмотря на крайнюю непопулярность, которая отличает его от весьма любимого народом Шойгу. Какие же основания у нас считать, что это положение вдруг изменится?
