Итоги Итоги - Итоги № 41 (2012)
— Но коль вы оставили действительно лучших, то существует проблема: как их удержать в армии.
— Действительно, надо было что-то предпринять, чтобы сделать службу привлекательной. Вот мы и предложили президенту: с одной стороны, ускорить процесс сокращения армии до миллиона, а с другой — поднять денежное довольствие, причем не на десять процентов и даже не на тридцать, а кардинально! Кроме того, предложили сократить со 100 позиций до 12 массу дополнительных выплат, которые в силу разных обстоятельств присутствовали большей частью только на бумаге. В результате после введения с 1 января 2012 года новой системы денежного довольствия военнослужащих оно состоит из двух частей — базовой и стимулирующей, в которую входят надбавки за выслугу, за секретность и так далее. И это уже не унизительные копейки, как прежде. Это уже деньги!
— Командир ракетного подводного крейсера стратегического назначения сейчас получает больше или меньше министра обороны?
— Если он несет службу, например, на Камчатке, то я думаю, побольше…
— И даже Минфин не возражал против существенного увеличения денежного довольствия?
— Не только Минфин, но и Министерство экономического развития не возражало. Напомню, шел 2007 год, и то, что мы сокращаемся, а денежное довольствие повысится только с 2012 года, вызывало положительные оценки. Надо знать финансовую душу…
В общем, концепция реформы была воспринята достаточно позитивно, президент ее поддержал, и мы стали готовить предложения по структуре, по перемещению войск и так далее. Мы собирались и обсуждали каждую деталь, спорили, в конце концов приходили к взаимному пониманию, сравнивали с тем, что происходит в мире. И хочу отметить, что реформа Вооруженных сил России, наверное, во многом инициировала процесс изменений в армиях других стран. Уже после нас совершенствовать структуру своих вооруженных сил стали немцы, англичане, итальянцы. Про страны СНГ я вообще не говорю.
— Дедовщину вам удалось победить?
— Года два назад мы достаточно плотно занялись пересмотром всего процесса прохождения военной службы. Могли ли, к примеру, военнослужащие по призыву еще несколько лет назад представить, что в распорядке дня появится послеобеденный сон? А у кого из них в период службы была возможность свободного общения со своими родными и близкими по мобильному телефону? Следствием этих и других мер стало совсем иное отношение к службе и у молодых людей, и у их родителей. Даже у комитетов солдатских матерей стало меньше к нам претензий.
— Срочную службу вы прошли, что называется, от подъема до отбоя. Чем чаще приходилось заниматься — хозработами или боевой учебой? Эти воспоминания как-то повлияли на концепцию «военной гуманизации»?
— Все помню, начиная с дежурства по кухне и заканчивая дежурством по роте и автопарку... Мне кажется, что в той армии, которая у нас была, молодой человек нередко испытывал моральное унижение. И мы постарались это исправить, сделать так, чтобы и солдат, и офицер занимались своим делом — учились защищать страну. Хозработами пусть занимаются другие. Отсюда и появился аутсорсинг.
Когда я служил, увольнение было пределом моих мечтаний. Отпуск — это вообще заоблачная мечта… Сейчас это абсолютно нормальная вещь. Пять дней служишь — в субботу и воскресенье свободен! И не важно, где расположена твоя часть, в городе или в лесу. Важно само ощущение, что ты в принципе обладаешь таким правом и можешь им воспользоваться. И вот что интересно: обстановка внутри воинских коллективов объективно стала лучше, конфликтов меньше. Более серьезное внимание уделяется спорту. Закупили спортивные костюмы, летние и зимние кроссовки, в комплект также входят шорты и футболки. Cтроим спортзалы с профессиональными тренажерами. И вообще стараемся делать все в военных городках по-человечески, не только спортивные объекты.
— Откройте тайну: сколько у нас военных городков?
— Мы уже сократили количество военных городков с 23 тысяч до семи с половиной, а в итоге должно остаться около 300. Это будут весьма компактные военные базы. Например, Воронежский аэродром. Там расквартированы и авиационные подразделения, и подразделения обеспечения — связь, охрана и так далее. Все это в комплексе, и есть военная база.
— Говорят, будто теперь гарнизонную и караульную службу будут нести не строевые части, а военная полиция. Это так?
— До конца вопрос еще не решен. Но по мере формирования военной полиции мы будем передавать в ее ведение и охрану, и комендантскую службу, и обеспечение правопорядка в гарнизонах, и дисбаты с гауптвахтой.
— Вы часто ездите по частям: к вашему приезду бордюры красят?
— Пытались. Но, поскольку зачастую приезжаю неожиданно, успеть с покраской сложно. Ну а потом на бордюры я особого внимания не обращаю, поэтому их доблестная покраска теряет всякий смысл. Я сам не сторонник втирать очки и не терплю, когда мне их пытаются втирать. Именно поэтому в ходе своих поездок я много встречался не только с высшим командным составом, но и с обычными офицерами.
— Про минобороновские «непрофильные активы» слагают легенды. Собираетесь избавляться?
— Вооруженные силы — это огромный организм, в котором даже свои совхозы имеются: когда начинали реформу, их было 27, сейчас уже меньше. Разного профиля заводов более трехсот. Также имеются подведомственные водные пространства, леса… Потихоньку стараемся избавляться от непрофильных активов.
— С рейдерскими атаками не сталкивались?
— Разные были попытки отчуждения — как законные, так и полузаконные. Исков тоже море! Поэтому мы сначала создали правовое управление, а когда поняли, что его недостаточно, создали еще и департамент претензионной работы. Но это далеко не единственные нововведения. Структура центрального аппарата Минобороны существенно изменилась в принципе. По примеру французской, английской и отчасти немецкой армий мы перешли на централизованное кадровое обеспечение, то есть все контракты о прохождении военной службы теперь заключаются только в Москве. И финансовое обеспечение у нас теперь тоже централизованное — система стала трехуровневой во главе с единым расчетным центром.
— И что это дает?
— Более эффективную систему управления финансами, в том числе и бюджетными средствами. Прежде у нас было 6—7 уровней. Первые полгода разбрасываешь деньги, а все второе полугодие собираешь отчетность и подводишь итоги. В результате получаешь массу неосвоенных средств, которые возвращаются в бюджет. А задачи-то не выполнены… Сегодня таких проблем практически нет. Из тех огромных миллиардов, которые получает армия, в бюджет возвращается едва ли тысячная процента, копейки совсем.
— Вы обмолвились, что вам пришлась по вкусу система военного образования в США. Чем же отечественная система была нехороша?
— Мы начинали с 71 военного училища. Но Вооруженные силы сократились практически в пять раз, и такого количества вузов нам просто не нужно. Кроме того, нет никакой возможности все их обеспечить по последнему слову техники. Даже если обеспечим, менять через каждые пять лет учебное оборудование на более современное уж точно не сможем. А учить на старом оборудовании смысла нет. Сегодня же количество училищ заметно сократилось, и все новые образцы техники и вооружений первым делом идут именно туда, причем в обязательном порядке с тренажерами. Но мы хорошо понимаем, что сокращать и переделывать — это не решение вопроса. В перспективе будем строить абсолютно новые училища. С нуля! Точнее, даже не училища, а учебные центры.
— И сколько их будет?
— Порядка десяти, не больше.
— Можете ли вы ответственно заявить, что наша армия обучена и боеготова?
— Могу сказать, что мы выходим на тот уровень боевой подготовки и обучения, который хотели бы видеть в итоге. А начинали с каких-то небольших учений, и было их достаточно много. Потом пришли к выводу, что раз в год должно проводиться одно крупное учение, а вся система боевой подготовки, объединенная единым замыслом и заточенная под конкретную задачу, уже выстраивается под него. При этом силы подводного флота и дальней авиации непрерывно несут боевую службу в мировом океане и воздушном пространстве далеко за пределами наших границ. Кроме того, мы сейчас активно участвуем и в международных учениях. Наши специалисты присматриваются к их тактике, технике, сравнивают.
— Это специалисты подсказали, что закупать хваленый Т-90С, прозванный «летающим танком», не стоит?
— Жизнь подсказала. Неплохо, когда танк летает, но хотелось бы, чтобы он не уступал зарубежным образцам и по боевой эффективности, и по защищенности экипажа. Тем не менее я бы не стал сильно ругать оборонщиков, они, как и военные, оказались в очень непростой ситуации. Но движение вперед в их секторе наблюдается. И я возлагаю очень большие надежды на государственную программу вооружений и федеральную целевую программу по развитию оборонно-промышленного комплекса.
