Михаил Хейфец - Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы
Самоощущение единственных носителей истинной веры, веры в Единого Бога, придавало тогдашнему еврейскому поведению, даже вопреки субъективным желаниям самих людей, особую внутреннюю независимость. Она раздражала, прежде всего, других «зависимых» (помните, как в «Камо грядеши» Г. Сенкевича евреи, подданные императора, отказываются стать перед Нероном на колени? Они согласны выполнить любой приказ владыки Рима — но встать на колени перед ним не могут: это им разрешается делать только перед Богом. И Нерон принимает их отказ — как неизбежную данность). Всякую попытку внешних сил обозначить метой униженное положение, ситуацию обращенного в рабство народа (особая одежда, особый район проживания и пр.) евреи преобразовывали в символ особой Избранности их Богом. Homo sapiens, считали они, может опасаться клыков тигра или волка, яда змеи — постыдного в страхе перед превосходящей силой дикого зверя ничего нет. Но сила «фауны» ни в малой степени не означает хоть малого ее превосходства над человеком, над тем, в кого душу вдохнул Бог… Покоряясь физической мощи иноверцев, евреи не видели вовсе никаких достоинств в их религиях, соответственно в их культуре, науке и прочих умениях — евреи интуитивно презирали этих «недочеловеков», многобожников…
В 1-м веке римляне обычно не преследовали евреев за их веру. Но христиан они же терроризировали безжалостно. Почему же именно эту, в римском восприятии, всего лишь одну из еврейских сект империя выделила среди прочих единобожников?
В глазах римлян христиане считались не религиозной общиной, как прочие народы империи, но неким политическим движением. Ибо Богом, которому молились таинственные сектанты «знака Рыб», почитался государственный преступник, распятый за тягчайшее преступление по римскому закону — за «оскорбление Величества» (закон Октавиана Августа от 8 года н. э.). Террор против христиан считался политической акцией по устрашению врагов империи (таким же, как впоследствии, после восстания Бар-Кохбы, оказался религиозный террор против основой общины евреев).
…Более поздняя, чем принятая церковью датировка Евангелий, нужна была критикам-«библеистам» вот для чего: она давала понятное, земное, политическое объяснение юдофобских выпадов Евангелий. Если Евангелия написаны позднее, чем считает церковь, т. е. уже после гонений Нерона, после преследований Домициана, то в юдофобии книг выявлялся отчетливый и понятный «критикам» политический смысл. Обвиняя в убийстве Иешуа только судей Синедриона и смягчая преступление Пилата, доказывая, что римский прокуратор сомневался в вине подсудимого, что Иисус пал жертвой внутриеврейских интриг, авторы Евангелий, по мнению «библеистов», пробовали спасти свою общину от физического истребления карателями империи. Мол, наш казненный рабби против Рима ничего и не замышлял, даже ваш судья, «от Рима», отлично знал это уже тогда, на месте события, но просто запутался и пал жертвой внутриеврейских «разборок». Авторы Евангелия, по мнению «библеистов», действовали, как любые иные руководители еврейской общины, стремившиеся спасти единоверцев от гибели любой ценой: кроме идолопоклонства, кровосмешения и убийств, любая уловка в подобной ситуации считалась религиозно оправданной для достижения столь благородной цели.
Опять спросим себя: может ли подобная гипотеза иметь право на существование? Да, она вполне законна — с еврейской точки зрения тоже. Не буду углубляться за примерами в далекую историю, приведу сравнительно недавний случай. В годы войны гитлеровцы тотально истребляли евреев на оккупированной территории СССР. Но в Литве перед шефом тамошней эйнзатцгруппы возникла неожиданная юридическая проблема: как поступать с караимами, образовывавшими в республике немалую общину (в районе Тракая). Евреи эти караимы или не евреи? Если евреи, требуется по инструкции уничтожить, если неевреи — полагается оставить живыми до особого распоряжения.
С точки зрения гитлеровской, т. е. чисто расовой теории, караимы, несомненно являлись этническими евреями: они происходили от вавилонской еврейской секты, отказавшейся признавать Талмуд в VIII в. н. э. и, соответственно, примерно тогда же отлученной от «правоверного» еврейства («Израиль вне своей веры — не народ», — грозно определил главный оппонент «караимизма» Саадия Гаон). Но по крови как раз караимы и являются едва ли не самыми чистокровными представителями своего племени в современном мире (в их среде особенно строго соблюдался обычай внутриобщинных браков). Когда в 18 в. Российская империя присоединила к себе Крымское ханство (там веками жила караимская община — возможно, еще со времен Хазарского каганата), то в интересах правительства Екатерины II и управлявшей Новороссией канцелярии графа Зубовав казалось нужным как можно скорее освоить брошенные беглецами-мусульманами местные территории. И освоить — лояльными подданными. И — «быть по сему»: особым указом императрица назначила караимов в неевреи, дабы не подвергать их обычным карам и ограничениям по дискриминационным законам империи, дабы опереться в Крыму на преданное ей местное племя. В Российской империи, единственном государстве современного мира, караимы оказались отделенными законодательством от еврейских общин. Крымских караимов это, видимо, спустя полтора века не спасло от нацистов — советская власть в Крыму продержалась до 1942 г. достаточно долго, чтобы никаких национальных лидеров, да и общинных архивов не сохранилось, потому нацистские палачи и расстреляли их вместе «с жидами». Но на севере, в Тракае, куда караимов в XIV веке выселил из Крыма после завоевательного похода на юг Великий князь литовский Витовт (Витаутас), ситуация оказалась иной: Литва все-таки прожила «под Советами» менее двух лет, и многое успела еще сохранить… Руководители караимской общины, вооружившись екатеринским указом, вошли с ходатайством в гитлеровский Институт рас, настаивая на «особости» от еврейства. Референты Института рас впали в недоумение: у них не имелось серьезных исследований по столь специфическому вопросу. Гитлеровские ученые обратились с запросом… к трем известным раввинам. И те подтвердили: да, ваши превосходительства, караимы — никакие не евреи… Община оказалась спасена. (Естественно, в сегодняшнем Израиле караимы обладают теми же правами по Закону о возвращении, что любые прочие евреи, и все знаменитые караимы включены в еврейские энциклопедии). Законным полагали в раввинистической среде для спасения общины солгать нацистам, а уж лишь несколько подправить истину для святого дела — то, как говорится, сам Бог велел (тем паче, что как нарушители Закона караимы не считались у этих раввинов настоящими евреями, так что соврать-то можно было с легкой душой). Но, конечно, главным явилось основание — что спасение жизней «своих» стояло у евреев превыше почти всех ограничений (даже субботних). Раввины соблюли Закон…
Как видим, версия «библеистов» о спасении общины от убийц Домициана с помощью некоторой фальсификации в Евангелиях каких-то фактов насчет роли Пилата и Синедриона формально выглядит вполне легитимной.
Иное дело — была ли версия «библеистов» о защите общины с помощью «пропилатовских» сюжетов Евагелий верной? Мне больше верится в иную версию, что изложена выше. То есть что для евангелистов, евреев по ментальной сути, обращавшихся в своих текстах тоже к евреям, римляне как объект вины вовсе не существовали. Римляне воспринимались как… скажем, некие силы природы. И гнев, презрение, негодование за казнь Учителя сосредоточилась только на виновных людях. На тех, кто, по мнению сочинителей первых еврейских сказаний о Иешуа, мог бы спасти Учителя — но предал его, отдав в руки дикаря.
Талмуд и «мидраши»
В пределах своей темы я не вижу смысла обсуждать, как и почему иудаизм и христианство разошлись в теологических вопросах. Еще в эпоху создания Евангелий отношения общин складывались напряженно, но тогда предполагался возможным компромисс и диалог. Напомню хотя бы послание апостола Павла «К римлянам»: «Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть израильтян, которым принадлежит и усыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетование. Их и отцы (видимо, праотцы? — М. Х.), от них и Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословен во веки веков, амен» (9, 1–5).
Но шли десятилетия, и накалялись взаимная ненависть и презрение. Евреи никак не могли принять постепенно затвердевавшие центральные догматы христианской теологической мысли — Триединство и Боговоплощение. Сегодня, например, протестантские и даже некоторые католические теологи признают, что в Священных книгах христиан нет однозначных указаний на эти постулаты веры, но ясно же: отсутствие прямых ссылок не может в рамках специфического религиозного сознания иметь хоть какой-то серьезный смысл. «Вопрос не станет яснее, — писал выдающийся британский писатель-католик Честертон, — если даже и скажут, что Христос не называл себя Богом. Ни одному пророку или философу, равному ему по мудрости, мы не могли бы это приписать. Допустим, что Церковь ошиблась, неправильно поняла Его. Но никто, кроме Церкви, так не ошибается. Магометане не приняли Мухаммеда за Аллаха, евреи не приняли Моисея за Бога. Даже если все христианство зиждется на ошибке, ошибка эта неповторима, как Воплощение» (7).
