Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию
Однако английское правительство в ответ на предложение Янга ничего не предприняло. У него, как мы увидим дальше, были свои планы. Янг, очевидно, заблуждался как в отношении намерений своего начальства, так и в отношении возможностей «разумных людей», пытавшихся создать в Архангельске антибольшевистское движение. 28 января Янг вынужден был информировать министерство иностранных дел о том, что положение губернатора и «умеренного революционного комитета» стало весьма шатким. Из Петрограда прибыло три тысячи красногвардейцев, и матросский комитет потребовал «передать всю власть комиссарам», как в Петрограде. 8 февраля Янг сообщил о переменах в Архангельском совете и в новом Исполнительном комитете, добавив, что «умеренные», возглавляемые губернатором, значительно преуспели в продвижении своих людей в Исполком и все еще в состоянии оказывать сдерживающее влияние. По мнению Янга, следовало опасаться усиления контроля со стороны большевиков, поскольку Петроград оказывал финансовую помощь местным Советам. Губернатор «откровенно признался мне, что надо как-то продержаться до открытия навигации, когда он будет счастлив приветствовать британскую интервенцию». Нетерпеливое ожидание интервентов нарастало «не только в буржуазных кругах, но и среди интеллигенции, настроенной против Советской власти». Однако 10 февраля он известил министерство иностранных дел о том, что по решению центрального правительства архангельский губернатор (и он же главнокомандующий войсками) Сомов получил отставку — событие, «давно уже назревшее». Архангельск, писал он, определенно следует «признать большевистским, поскольку теперь партия большевиков имеет перевес в два или три голоса в Исполнительном комитете, состоящем из 25 человек». Тем не менее он все еще надеялся на сохранение какого-то равновесия сил до наступления весны[23]. (В местных Советах Архангельской губернии большевики лишь в июне 1918 года обеспечили себе стабильное большинство).
22 февраля министерство иностранных дел «ввиду изменившейся ситуации в России» (подразумевая германское наступление в Северо-Западной России из-за срыва по вине Троцкого брест-литовских мирных переговоров) вернулось к обсуждению с Янгом предложения, выдвинутого первоначально Сомовым, о том, чтобы в обмен на продовольствие заполучить военное снаряжение, находящееся в руках Советов. Это снаряжение было закуплено царским правительством в кредит с условием уплатить за него после войны. Британское правительство имело следующую точку зрения: раз это снаряжение не оплачено до сих пор, то оно остается собственностью союзников. В качестве мнимой причины такого решения было выдвинуто опасение захвата снаряжения немцами. В действительности германские армии находились в сотнях миль от Архангельска. Опубликованные позже документы (как мы увидим ниже) свидетельствуют о том, что у союзников были иные причины для тревог: снаряжение стало собственностью Советской России.
Среди архивных документов есть телеграмма министерства иностранных дел. в которой говорится, что британское правительство было готово немедленно направить три судна с продовольствием (кофе, соль, исландская сельдь, рис) в Мурманск. Этим судам надлежало стоять в Мурманске до прибытия туда четырех судов, находящихся в Архангельске с военными грузами. Такая челночная операция должна была продолжаться до тех пор, пока из Мурманска не перевезут все продовольственные товары. При этом британские власти хотели бы «по возможности» не привлекать к переговорам центральное правительство в Петрограде и поручили Янгу убедить местные власти в Архангельске «вести переговоры независимо». В своем ответе от 25 февраля Янг указал на практические трудности осуществления этого плана до открытия весенней навигации. Он запрашивал весьма многозначительно: «Следует ли приводить юридические доводы в случае, если советскими властями будет высказано пожелание (как я это предвижу) оставить снаряжение для нужд русской промышленности?» Этот вопрос столь же многозначительно был оставлен без ответа. С этого момента отношения Янга с Лондоном становятся все более напряженными.
О настроении начальства Янга в тот период можно судить по комментариям, оставленным на его телеграмме от 27 февраля о посылке 210 000 винтовок в Петроград. Советское правительство призывало дать отпор любому дальнейшему наступлению немцев, а только что созданная Красная Армия добилась существенного успеха под Псковом 23 февраля. Однако одно должностное лицо на телеграмме Янга, хранящейся ныне в архиве министерства иностранных дел, оставило, запись: «Винтовки, вероятно, попадут в руки врага, как и все остальное, что мы посылаем в Россию». А вот запись другого чиновника: «Во всяком случае, винтовки предназначены для использования против врага». Его начальник написал: «Не знаю, какие имеются основания для подобных радужных взглядов». Лорд Гардинг, заместитель министра иностранных дел, и министр иностранных дел Бальфур поставили свои инициалы на телеграмме и не сделали никаких комментариев[24].
4 марта 1918 года Янг послал официальную ноту советским властям в Архангельск, извещая их, что «британское правительство считает военное снаряжение, находящееся в Архангельске, собственностью союзников, а не России» и не признает законность декрета Советского правительства, аннулирующего иностранные долги. Однако в телеграмме министерству иностранных дел от 12 марта Янг утверждал, что 1) военное снаряжение не может быть вывезено морем, по крайней мере в течение еще шести недель; 2) в планы советских властей в Архангельске входило решить в первую очередь вопросы о сельскохозяйственной технике и товарах для населения, а затем уже вопрос о военном снаряжении; 3) любая попытка оказать давление на местный Совет теперь послужит во вред, а не на пользу британским интересам.
Тем не менее британские власти начали оказывать то самое давление, против которого так возражал Янг. В пространной телеграмме из министерства иностранных дел в Архангельск выражались опасения, что задолго до открытия навигации наиболее ценное снаряжение «может попасть в руки немцев» (в телеграмме не сообщалось, откуда это стало известно).
Янгу дали указание довести до сведения населения Архангельска прокламацию. В ней говорилось: 1) британское и американское правительства уже собрали и отправили значительное количество продовольствия, одежды и других предметов первой необходимости: 2) им стало известно, что ценное военное снаряжение, «принадлежащее союзникам», вывозится из Архангельска «и, по всей вероятности, попадет в руки противника»; 3) если население Архангельска будет оказывать помощь союзникам теперь или в будущем, «оно не должно предпринимать шаги, вредные для нас и полезные для противника». Янгу надлежало проинформировать министерство иностранных дел о реакции жителей Архангельска на подобное заявление. Далее ему было сообщено, что два судна, груженных продовольствием, будут посланы в Мурманск и затем направятся далее, в Архангельск, «под охраной вооруженного ледокола „Александер“ и в сопровождении, если позволят обстоятельства, британского крейсера». Британское правительство не собирается применять силу, но присутствие «необходимых вооруженных сил», сопровождающих судно с продовольствием в Архангельск, явится «надежным аргументом» для прекращения вывоза военного снаряжения. Кроме того, на борту «Александера» будет 20 военнослужащих инженерных войск «на случай, если возникнет необходимость уничтожения складов или железнодорожного пути при чрезвычайных обстоятельствах»[25]. Этот грозный план не поколебал Янга.
Он ответил (20 марта), что считает опубликование прокламации «нежелательным и нецелесообразным», поскольку она может насторожить население. Жители Архангельска, по мнению Янга, не могут решать вопрос, «выходящий за рамки местных интересов, без согласия центрального правительства». Эта прокламация, вероятно, заставит Советскую правительственную комиссию в Архангельске уничтожить запасы, если они не будут заблаговременно вывезены. Ввиду всего этого он не опубликует предложенную прокламацию, за что понесет полную ответственность. Кроме того, сам факт появления военного конвоя, сопровождающего корабли с продовольствием, также может привести к уничтожению складов или «комиссией», или Же «германскими агентами». Что касается посылки ледокола, даже вооруженного, то этого недостаточно, чтобы серьезно рассчитывать на успех «в зимних метеорологических условиях, учитывая большое расстояние, которое придется преодолеть по реке, и необходимость обеспечения достаточной охраны запасов вплоть до их вывоза»[26].
На этой телеграмме имеется весьма примечательный комментарий ответственного чиновника министерства иностранных дел. Он пишет, что предложение министерства было сделано не на основе информации, полученной от Янга, а исходя из «несколько панических донесений ведомства по борьбе с поставками противника». Чиновники министерства иностранных дел, включая самого Бальфура, согласились с Янгом и ответили, что он Может отложить публикацию прокламации. Этот успех явно воодушевил консула. Он подготовил неофициальное обращение к населению Архангельска, в котором не содержалось угроз, подчеркивались продовольственные трудности, испытываемые самой Англией, и сообщалось о посылке двух судов с продовольствием, нуждающихся в сопровождении русских ледоколов, «в качестве выражения доброй воли в отношении населения Архангельска и сочувствия его трудному положению, вызванному нехваткой продовольствия». Он намеревался также распространить через местные почтовые конторы анонимное заявление в том же духе и стремился заручиться одобрением министерства иностранных дел (30 марта 1918 года)[27].
