Юрий Дьяков - Фашистский меч ковался в СССР
В. Чернов. <;…> Глубочайшее разочарование масс – вот то зловещее явление, которое превратило октябрьскую годовщину из дня народного празднества в живой труп. Никогда этот день не был днем единодушного торжества рабочих масс. <…>
Е. Лазарев. <…> Коммунистическая Чрезвычайка превзошла царскую охранку. Одним из ее руководителей является Лацис[48]. <…>
Г. Леманский. Со съезда Лиги Наций. (Письмо из Женевы). Город изукрашен флагами всевозможных форм и цветов. <…> Видишь людей различных цветов, явившихся сюда со всех концов света. В громадной толпе журналистов видишь и несколько блуждающих теней – русских журналистов. Ходят они словно на чужой свадьбе… Смотришь на эти тени и думаешь: есть еще одна большая тень, заслоняющая собой весь блеск залитого светом зала, весь блеск позолоченного дипломатического здания, так называемого Общества Наций: это тень России [49]. Ее здесь нет, но мысль о ней не может не говорить им, как при таких условиях хрупко все, что здесь строится. Отсутствуют и другие. Нет Соединенных Штатов. Нет Германии[50]. Нет и других, менее крупных.
Но о России здесь думают многие, в особенности граждане славянских государств, которые и вслух высказывают свое сожаление, свое одиночество. <…> Среди делегатов много так или иначе принимавших участие в вершении судеб нашей несчастной планеты. <…>
Как бы ни была торжественна обстановка, как бы ни старались быть красноречивыми ораторы, как бы ни были животрепещущи вопросы, стоящие на обсуждении, а скучно, до невозможности скучно.
В чем же дело? Да попросту в том, что все здесь мелко, дрябло и нерешительно. <…;> Слушаешь эти речи, смотришь на этих «вождей человечества» и невольно вспоминаешь слова, сказанные некогда Карлом Марксом: «тупость современной буржуазии измеряется высотой ес великих умов».
<…> Бессилием и безнадежной тоской веет от всех «работ» съезда. И когда сенатор Ляфонтэн заканчивает патетически свою речь призывом: «de l’audace, de l’audace et encore une fois de l’audace» (смелости, смелости и еще раз смелости), то он этим лишь подчеркивает, чего в Лиге нет, нет и еще раз нет. <…> Поражающий контраст между благими намерениями собрания и политическим его бессилием, контраст, о котором по некоторым признакам можно было догадываться, вскрылся перед всем миром гораздо раньше, чем можно было бы предположить.
А глаза раскрыл всем Бальфур, председатель Совета Лиги Наций. Он заявил: «Мы, конечно, все преисполнены добрыми намерениями, по добрые намерения не составляют еще политики. Добрые намерения тщетны, если не опираются на реальные силы!» Что же касается последних, го их Версальский договор, создавший Лигу для подобных случаев, не предвидел. <…> И оратор заканчивает свою речь словами: «Мы находимся в положении людей, которые с берега являются свидетелями кораблекрушения, которые видят отчаянные усилия утопающих и которые бессильны подать им помощь…»
Конечно, по сравнению с тем, что сделано было на покойных Гаагских конференциях, Женева означает некоторый шаг вперед. Но ведь от Гааги нас отделяют не только 20 лет… Неужели же великая война, активное пробуждение масс, революция, мощными волнами бьющая в твердыню современного общества, не принимаются совершенно в расчет? <…>- Лига Наций, очевидно, всех этих вещей не замечает. И невольно думается: нет, не ей обновить мир и не ей бороться с революцией, она даже с анархией не справится.
ЦГАСА. Ф. 33987. On. 3. Д. 62. Л. 13-16, 26-29.
БОРИС САВИНКОВ[51]
РАЗВАЛ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ
1921 г Варшава
Троцкий и Ленин ссорятся. Троцкий настаивает на возобновлении войны с Польшей, Ленин заявляет, что нужна «передышка». Скоро Троцкий назовет Ленина «контрреволюционером» и отец коммунизма «Ильич» попадет в «белогвардейцы». Вот один признак развала коммунистической власти. Крысы бегут с корабля. Еще в феврале был выработан план «эвакуации» комиссаров и коммунистов через Ковно за границу, в Западную Европу, ибо комиссары и коммунисты знают, что близок день народного гнева. Ныне многие из них, награбив все, что можно было награбить, проживают с семьями «на излечении» в Берлине, Будапеште и других городах. Вот другой признак развала коммунистической власти.
Коммунисты отменили реквизиции. Вводят земельный налог. Коммунисты отказались от коммуны в деревне, но ни один крестьянин не поверит им, ибо кто однажды солгал, тому поверить нельзя. Коммунисты, расстреливавшие крестьян, отбиравшие скотину и хлеб, разорявшие деревни и села, прикидываются теперь друзьями народа. Вот третий признак развала коммунистической власти.
Топлива нет. Железные дороги работают все хуже и хуже. Фабрики останавливаются, города вымирают. В деревнях – нищета. Вот четвертый признак развала коммунистической власти.
В Красной Армии ненависть к коммунистам. У рабочих ненависть к коммунистам. У всего народа ненависть к коммунистам. Вот пятый признак развала коммунистической власти.
Коммунисты в своих газетах лгут, что «все обстоит благополучно», что фабрики работают, что железные дороги в порядке, что в городах все сыты и счастливы, что в деревне крестьяне благоденствуют и благословляют Ленина с Троцким, одним словом, что в Совдепии – рай. Ложь – доказательство слабости. Вот шестой признак развала коммунистической власти. Власть коммунистов шатается. У коммунистов нет другой опоры в России, кроме «Чека» и «Особых отделов». Близится час революции, близится час освобождения народного. Долой коммуну и да здравствует мир и Учредительное Собрание!
ЦГАСА. Ф. 33987. Он. 3. Д. 62. Л. 720.
БОРИС САВИНКОВ К КРЕСТЬЯНАМ
1921 г.
Варшава
«От имени народа говорят все, – лишь не слышно голоса самого народа. Ему, как и при Николае II-м, дозволено лишь быть рабом и молча умирать», – так говорили еще в ноябре 1919 г. черноморские крестьяне на своем съезде. С того времени не изменилось ничего: по-прежнему хозяйничают Ленин и Троцкий, по-прежнему комиссары реквизируют хлеб и расстреливают за дезертирство, по-прежнему народу «дозволено лишь быть рабом и молча умирать». Был Николай II-ой, помещичий царь. не стало помещиков и Николая II-го, воцарилась коммуна. Все по-старому. «Нс слышно голоса самого народа». А голос парода ясен. Чего хочет крестьянин, белорус, украинец, великоросс? Крестьянин хочет: во-первых, мира, то есть не только демобилизации, но и уверенности, что война окончена раз и навсегда и что можно, наконец, спокойно трудиться, не боясь ни белых, ни красных; во-вторых, земли, т. е. купчей крепости на принадлежащую ему помещичью землю; в-третьих, свободы, то есть своей собственной, избранной Учредительным Собранием власти; т. е. такого правительства, которое бы блюло народные интересы, а не интересы помещиков или коммунистов, или Николая II или Ленина с Троцким. Только такое избранное Учредительным Собранием Правительство установит закон и даст порядок. Итак, крестьянин хочет: Мира, Земли, Учредительного Собрания.
Чего хотят коммунисты? Голос их тоже ясен. Они хотят, во-первых, войны, ибо окончив воевать с Деникиным, стали воевать с поляками и Врангелем, окончив воевать с поляками и Врангелем, стали воевать с Грузией, окончив воевать с Грузией, готовят новую войну с Польшей. Они хотят, во-вторых, крестьянского разорения, ибо отбирают скот и хлеб и даже семена. Они хотят, в-третьих, своей, коммунистической власти, ибо разогнали Учредительное Собрание и учредили повсеместно Че-ка. Итак, коммунисты хотят:
вместо мира – войну вместо земли – разорение вместо Учредительного Собрания – Че-ка.
Крестьяне знают, что коммунисты их злые враги. Что же крестьяне ждут? Долой коммуну! Да здравствует Учредительное Собрание!
ЦГАСЛ. Ф. 33987. Он. 3. Д. 02. Л. 022.
В.Роков[52] ОТВЕТА БОЯТСЯ
1921 г.
Варшава
Теперь, как пришлось ответ держать и о спасении своих животов думать, – все больше врозь у них идет. Троцкий старается подсидеть Ленина, Бухарин точит зубы и против Троцкого. А главный кровопийца Дзержинский не прочь и тех и других придушить и одному над всеми править. Конечно, эту борьбу они пока еще стараются прикрыть, чтобы до народа не дошло прежде времени, ну да шила в мешке не утаишь. Даже в советских газетах проскальзывают слухи об этих неладах и ковах, которые куют друг против друга советские заправилы. Товарища Рыкова[53] уже убрали из председателей Совнархоза, тов. Ломова[54], который в Ригу ездил дела торговые налаживать (ничего у него не вышло) – тоже погнали, и другим многим по планке дали. Рыков – тот все предлагал признаться громко, что зря коммуну затеяли и что пора ее всю ликвидировать.
– Все, что делали эти три с половиной года, все надо насмарку. Все надо сызнова начинать, – на прежнее человеческое житье, чтобы без коммуны, – говорил он. За это его и погнали!…
