Bill Gates - Марк Солонин
4 июля 1941 г. латышские националисты в г. Рига согнали в синагогу и заживо сожгли 500 человек, в Каунасе 4000 евреев были забиты ломами или утоплены, 10 июля в западно-белорусском местечке Едвабне (ныне это территория Польши) местные жители после многодневных пыток и издевательств заживо сожгли 1600 евреев. Часто местные «активисты» спешили взяться за такую «работу», от которой на начальном этапе войны отказывались сами немцы. Так, первый массовый расстрел малолетних еврейских детей на Украине был произведен 19 августа под Белой Церковью силами местной полиции. 6 сентября 1941 г. зондеркоманда СС, уничтожив в Радомышле 1100 взрослых евреев, поручила украинской полиции убить 561 ребенка. Садистский «энтузиазм» был столь велик и заразителен, что 24 сентября командующий Группой армий «Юг» фельдмаршал Рундштедт издал приказ, запрещающий военнослужащим вермахта «участвовать в эксцессах местного населения...».
Но даже не эти ужасающие события следует рассматривать как главные различия в практике осуществления Холокоста на советской земле и в Западной Европе. Принципиально важно отметить, что на Западе геноцид евреев скрывали, а на Востоке — настойчиво демонстрировали. Почему?
Создание и эксплуатация любой фабрики — в том числе и «фабрики смерти» — требует денег. Высоченные трубы крематориев надо было построить, печи — обеспечить топливом, газовые камеры — дорогостоящими химикатами. Доставка с разных концов оккупированной Европы сотен тысяч евреев в Освенцим и Майданек отвлекала от обеспечения нужд фронта паровозы, вагоны, запасы угля. Так, летом 1944 г. немцы вывезли в Освенцим 445 тыс. евреев Венгрии. Это огромная дополнительная нагрузка на железные дороги, и Германия пошла на нее, несмотря на то что военная обстановка в то лето складывалась для вермахта немногим лучше, чем для Красной Армии летом 1941 г.! И, только евреев Советского Союза (за отдельными редкими исключениями) никуда далеко не возили, уничтожали прямо по месту жительства, открыто, на глазах населения и с привлечением всех желающих.
Одним из возможных объяснений этого странного на первый взгляд парадокса можно считать то, что для Западной Европы гитлеровцы так и не смогли придумать никакого удовлетворяющего общественное мнение объяснения целесообразности геноцида евреев. Тезис о том, что евреи являются «расово-неполноценными недочеловеками», мог только напугать и насторожить француза или венгра («а не объявят ли нас следующими?»).
Ну а старая злоба по поводу того, что «евреи Христа распяли», в цивилизованной Европе XX века уже не работала.
В результате, дабы не вызывать нежелательные для них настроения среди населения Западной Европы, нацисты пошли на огромные, крайне обременительные в условиях большой войны, транспортные расходы.
На Восточном фронте все было совершенно по-другому. «Бей жида-политрука, рожа просит кирпича». Текст этой знаменитой листовки, в огромных количествах сыпавшейся с неба на колонны отступающих советских войск, в простой, доступной, запоминающейся форме выразил самую суть дела. Не просто «жида» и не просто «политрука», а именно «жида-политрука». Маленькая черточка (вопреки всем правилам арифметики) стала знаком не вычитания, и даже не сложения, а умножения ненависти. Секретарь ЦК Белорусской Компартии товарищ Пономаренко уже на четвертый день войны докладывал
Сталину: «Вся их (немцев. — М.С.) агитация, устная и письменная, идет под флагом борьбы с жидами и коммунистами, что трактуется как синонимы» (112).
Именно на доказательство тождественности понятий «еврей и комиссар», «евреи и советская власть», «евреи и НКВД» был направлен весь мощнейший пропагандистский аппарат Третьего рейха. В миллионах листовок, в тысячах газетных публикаций (а на оккупированных территориях издавалось множество газет на русском, украинском и других языках), в бесчисленных устных выступлениях проводилась мысль о том, что именно евреи являются главной действующей силой коммунистического режима, что именно они развязали «красный террор», что именно и только евреи участвовали в наведении «советского нового порядка» на аннексированных территориях Восточной Польши и Прибалтики.
В скобках заметим, что, не говоря уже об абсолютной юридической и моральной неприемлемости тезиса о «коллективной уголовной ответственности» целого народа за преступления, совершенные отдельными лицами, само утверждение о «засилье евреев» в органах советской власти и НКВД к концу 30-х годов не соответствовало реальным фактам. Да, действительно, в годы революции и Гражданской войны (1917—1921) доля евреев в руководстве левых экстремистских организаций (большевиков, эсеров, анархистов) была непропорционально велика. Выжившие в огне Гражданской войны «кадры» перешли затем на руководящие должности в партийном и советском аппарате, в органах ВЧК — ГПУ. После Большого Террора 1937—1938 г. ситуация радикально изменилась.
В 1934 г. в высшем руководстве НКВД (центральный аппарат наркомата и начальники областных и республиканских управлений) евреев было 37% (140, стр. 495). Из 37 руководителей НКВД, получивших в 1935 г. высшие персональные звания «комиссар госбезопасности», соответственно 1, 2 и 3 рангов, евреев было 20 человек (54%). Но к 1941 г. из этих 37 «чекистских генералов» в живых осталось только двое! (196, стр. 19, 395). Новые кадры, пришедшие в количестве 74 человек в центральный аппарат НКВД весной—летом 1938 г. (т.е. еще при Ежове), на 73% (54 человека) состояли уже из лиц славянских национальностей (русские, украинцы, белорусы). Затем большая часть «выдвиженцев Ежова» (85%) была физически уничтожена после прихода поздней осенью 1938 г. нового руководства НКВД во главе с Л. Берия (196, стр. 348, 400). По состоянию на 1 июля 1939 г. доля евреев в высшем руководстве НКВД снизилась до 4% (140, стр. 495). К руководству карательной системы пришли новые, весьма молодые (30—35 лет) кадры, на 80% состоящие из лиц славянских национальностей.
Не приходится говорить и об «избытке» евреев в административном аппарате «освобожденных» территорий.
Так, в Белостокской области (Западная Белоруссия) к середине 1940 г. на большие и малые должности в советском и партийном аппарате было назначено 11 598 человек, в том числе 5195 поляков, 3214 белорусов, 2431 еврей, 613 русских (РГАСПИ, ф. 17, оп. 22, д. 230, л. 69). В Дрогобычской области (Западная Украина) на административные должности назначено 3885 украинцев, 1920 русских, 336 евреев, 245 поляков (РГАСПИ, ф. 17, оп. 22, д. 3108, л. 38) (197). Таким образом, в Белостоке доля евреев в административных органах несколько меньше, а в Дрогобыче — значительно меньше их доли в общей численности населения (в городах и местечках Восточной Польши евреи составляли 25—35% населения). Арестовывали же евреев гораздо «охотнее», нежели назначали на «теплые места», — как выше уже было отмечено, с сентября 1939 г. по февраль 1941 г. в западных областях Украины и Белоруссии было арестовано 23 тысячи евреев, 21 тысяча украинцев, 7,5 тысячи белорусов.
Разумеется, фашистская пропаганда обращалась не к цифрам и фактам, а к застарелым иррациональным антисемитским предрассудкам, соединенным с горячей волной ненависти к коммунистической власти и ее карательному аппарату. Публичное унижение, а затем и зверское истребление евреев должно было, по замыслу гитлеровских оккупантов, разжечь ненависть ко всему, что было связано с советской властью, вовлечь население оккупированных областей в активное сотрудничество с фашистами. И если умчавшееся в комфортабельных автомобилях партийное начальство было далеко и недоступно, то беззащитные многодетные еврейские семьи были рядом, и на них можно было выместить накопившуюся злобу и отчаяние.
То, что абсолютное большинство жертв геноцида не имели ничего общего с карательной системой НКВД, да и внешне совершенно не походили на «жирующее начальство», не смущало ни гитлеровцев, ни их пособников, ни (что самое главное и трагичное) рядовых обывателей. Советское общество было давно и тщательно психологически подготовлено к таким явлениям, как массовый внесудебный террор, наказание без преступления, коллективная ответственность целых групп населения за преступления (часто — вымышленные) отдельных лиц. Разве так называемые «кулаки» были похожи на валяющихся на печи «эксплуататоров»? А много ли так называемых «троцкистов» видели живого Троцкого или хотя бы прочитали какую-нибудь его книгу? Да и зачисление целых народов в разряд «подозрительных элементов» (нашедшее свое выражение в арестах и депортациях корейцев, китайцев, поляков, латышей, финнов) было для советских людей уже не в диковинку.
Будем справедливы — среди кровавого безумия нашлись люди, способные на высочайший героизм, мужество, самопожертвование. Несмотря на зверский террор оккупантов (расстрел, причем расстрел всей семьи, полагался не только за укрывательство евреев, но и за недонесение!), тысячи людей всех национальностей пришли на помощь обреченным. Израильским мемориально-исследовательским центром «Яд ва-Шем» установлено более 18 тысяч имен людей, спасавших евреев в годы геноцида.
