Ефим Черняк - Тайны Англии
В 1710 году власть перешла от умеренных тори и вигов в руки крайних тори с явно якобитскими симпатиями. В их числе, однако, оказался не кто иной, как Харли, снова принявший Дефо на свою службу. Дефо стал активно поддерживать новое министерство своим острым пером журналиста, а в бумагах секретной службы появляются сведения о выплате некоему Клоду Гило — один из его бесчисленных псевдонимов — солидных денежных сумм. Но в 1714 году обстановка снова круто изменилась. Умерла королева Анна, поддерживавшая в последние годы своего царствования партию тори. Надежды якобитов были разрушены. На английский престол вступил Георг 1, и у власти прочно обосновались виги. В последующие годы Дефо выступал несколько лет в качестве ведущего автора в торийских журналах, особенно в главном оппозиционном органе «Мист джорнэл». Только делал он это теперь… по поручению министров-вигов, предпочитавших, понятное дело, иметь «якобитский» журнал, которым руководил бы правительственный агент. Если раньше Дефо в качестве вигского журналиста служил умеренному торийскому правительству, то ныне в роли тори и якобита он выполнял задания вигского министерства. Конечно, эти поступки Дефо выглядят не очень-то красиво. Но знаменитый романист в жизни, как и в литературе, был плоть от плоти своего класса — буржуазии эпохи «первоначального накопления капитала», считавшей, что все средства хороши, если они приносят достаточно крупные доходы.
В конце жизни, когда Дефо было 70 лет, он неожиданно исчез. Ученые два столетия ломали голову над тем, от какого таинственного врага скрывался знаменитый писатель. Сравнительно недавно удалось добраться до разгадки — великий романист прятался от самого неумолимого врага — кредиторов, проделав это с использованием всех хорошо знакомых ему приемов «секретной службы»…
Годы войны за Испанское наследство, когда развернулась деятельность Дефо в качестве руководителя разведки, были, как уже отмечалось, временем расцвета тайной войны. Один из ее эпизодов получил тогда широкий отклик в газетах и памфлетной литературе. Константин де Ренневиль, неоднократно выполнявший за границей тайные поручения правительства Людовика XIV, в 1702 году был арестован французскими властями по подозрению в шпионаже в пользу противника. В 1713 году после освобождения де Ренневиль издал книгу «Французская инквизиция, или История Бастилии», привлекшую широкое внимание. По уверению Ренневиля, Бастилия была полна арестованными разведчиками и контрразведчиками. Хотя автора побуждали к продолжению его книги такие влиятельные лица, как английский король Георг I, новых разоблачений не последовало. Неизвестно, как кончил Ренневиль, — однажды на него в Амстердаме было совершено безуспешное нападение. Возможно, оно было делом рук французских агентов, которые в следующий раз сумели добиться удачи.
КАРТОЧНЫЙ ДОМИК
В правление королевы Анны борьба тори и вигов отражала обострение классовых антагонизмов в стране, но отражала в форме, осложненной личным соперничеством лидеров, искажаемой дракой из-за дележа доходных государственных постов, во время которой отбрасывались в сторону и принципы, и партийные различия. Вместе с тем вследствие связи части торийских лидеров с двором «старого претендента», лишенного парламентом права престолонаследия, партийная борьба в большой степени приняла форму тайной войны, соперничества разведок столкнувшихся политических сил. В годы войны за Испанское наследство усилилась борьба и за английское наследство.
После акта о престолонаследии (1701 год), по которому после Анны трон должен был перейти к Ганноверской династии, парламентом был принят против «претендента» закон об обвинении его в государственной измене. Однако многие в Англии считали, что акт о престолонаследии останется мертвой буквой, особенно если «претендент» согласится порвать с католичеством и принять англиканство.
Тори с неудовольствием видели, что быстрорастущие налоги служили обогащению лондонских дельцов, что золотой дождь обходит сельское дворянство. По мнению тори, это происходило потому, что король превратился в орудие вигов. Так не стоило ли вернуть на престол сильного «законного» короля, договорившись с ним по поводу имевшихся прежде разногласий с династией Стюартов?
Конечно, острота внутриполитической борьбы не меньше, чем война, способствовала усилению деятельности разведки (точнее, разведок) в Англии. Однако, в свою очередь, не раз разведка в различных ситуациях служила детонатором дальнейшего обострения политических конфликтов. 31 декабря 1707 года в резиденции Харли неожиданно был арестован Уильям Грег. Его обвиняли в шпионаже в пользу Франции.
Арест Грега произвел большое впечатление. Министров и других важнейших государственных сановников, включая Мальборо, спешно вызвали для участия в допросе Грега. Тот, впрочем, не стал запираться и сразу же во всем сознался… Харли пришлось 13 февраля 1708 года подать в отставку, хотя она оказалась лишь перерывом в его карьере. Он тогда сохранял благорасположение королевы.
Королеву Анну, дочь Якова II, часто изображали как бесцветную и слабовольную, хотя и полную добрых намерений женщину. Однако при внимательном чтении ее писем встает совсем другой образ — вульгарная, ядовитая сплетница, отличавшаяся злобным упрямством да еще склонностью к притворству и мелким интригам. Тупая, ничтожная ханжа на троне ненавидела вигов, считая их республиканцами и преемниками цареубийц, покровителями диссентеров (протестантов, не принадлежавших к государственной церкви), ополчившимися будто бы против государственной англиканской церкви — опоры престола. Королева не могла переносить ганноверского курфюрста Георга («германского медведя»), навязанного ей в наследники взамен ее брата — «претендента». Само имя Георга раздражало ее как напоминание о скорой смерти, которую, подобно какой-то статье бюджета, обсуждали в парламенте. Пока королева подчинялась твердой воле своей властной фаворитки Сары Мальборо, она терпела правительство вигов. Когда влияние герцогини было постепенно подточено тучной красноносой фрейлиной Эбигейл Мэшем, подстрекаемой Робертом Харли, Анна взбунтовалась против вигов. Это не имело бы больших последствий, если бы назначенные королевой в 1710 году новые выборы не принесли убедительной победы тори. Она была связана с усталостью от войны. К власти пришло правительство, наиболее влиятельными членами которого стали Харли и Болинброк.
Вольтер, хорошо знавший Болинброка, рассказывает, что, когда среди лондонских дам полусвета распространилось известие о назначении Болинброка, они радостно объявляли одна другой: «8 тысяч гиней дохода, сестры, и все это для нас». Известный писатель Голдсмит передает услышанный им рассказ, как веселая пьяная компания во главе с Болинброком, скинув одежды, носилась по Сен-Джемскому парку. Таких историй про Болинброка рассказывалось множество — и он сам бравировал ими. Несомненно, что только часть из них соответствовала истине, иначе, даже учитывая завидное здоровье нового министра, неясно, как он успевал что-то делать помимо пьянства и разврата и к тому же ухитрился дожить до 72 лет.
Болинброк был талантливым оратором, политиком с сильным душком авантюризма, выдвигавшим смелую, хотя и крайне противоречивую программу. Свободомыслящий атеист, он ради карьеры и власти был готов поддерживать преследование диссентеров, только чтобы угодить торийским сквайрам и влиятельному англиканскому духовенству. Болинброк в конце правления Вильгельма поддерживал акт, объявлявший Якова III виновным в измене и требовавший от всех принимаемых на государственную службу клятвенного отказа признавать его права на престол. А в 1711 году Болинброк думал, чтобы не допустить возвращения к власти вигов, о призвании «претендента», разумеется, на его, Болинброка, условиях.
В начале 1711 года расширилась трещина между умеренными тори, готовыми, хотя и с колебаниями в вопросах престолонаследия, придерживаться закона 1701 года и на этой основе договориться с вигами и крайним крылом торийской партии, среди которого было немало скрытых якобитов. Разногласия приняли форму личного соперничества Харли и Болинброка. Применяя испытанное оружие — воздействие на Анну, в том числе и через ее фавориток, Болинброк пытался оттеснить от власти своего бывшего покровителя Харли, который еще недавно сам использовал этот козырь, когда сумел сбросить вигское министерство.
Как и в 1708 году, политический кризис обострился отчасти под влиянием событий тайной войны. В феврале 1711 года разведка Харли перехватила письма, адресованные во Францию, которые говорили о намерении Болинброка включить в свою игру и «претендента».
Королева Анна колебалась между преданностью протестантской церкви и желанием сделать своим преемником «претендента», своего младшего брата, а не «германского медведя». Агентом якобитов, обеспечивавшим поддержание контактов между королевой и «претендентом», был француз — аббат Франсуа Голтье, который ранее был священником французского посольства в Лондоне, а после начала войны за Испанское наследство стал капелланом императорского посла. Голтье осведомлял Париж и «претендента» обо всем, что происходило в правительственных кругах Англии. Другой вопрос, получал ли Голтье эту информацию от самого Болинброка (тот впоследствии категорически это отрицал).
