Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты
И такое действительно уже начало происходить.
Михаил Лемхин, ныне проживающий в Сан-Франциско, а когда-то живший в Ленинграде, часто встречавшийся с БНС и писавший по творчеству АБС критические заметки, сообщил о наличии у него некоторых архивных материалов АБС, подаренных ему в шестидесятые годы БНом.
Михаил Лемхин был знаком группе «Людены» по своим газетно-журнальным публикациям (вначале — отечественным, позже — зарубежным), получал информационное издание группы — ньюслеттер «Понедельник», даже написал статью об этом в русскоязычной газете «Новое русское слово», выходящей в Нью-Йорке, где мягко пожурил членов группы за несерьезно-поверхностное отношение к изучению творчества АБС… Но более всего он был знаком по своему послесловию в самиздатовской версии СОТ-1, распространявшейся задолго до ее публикации (СОТ-1 была опубликована только в 87-м году):
ПОСЛЕСЛОВИЕЯ пишу это послесловие, чтобы не возникло недоразумений. Авторы не считают эту повесть законченной. Авторы собираются возобновить работу над ней.
Незавершенность повести чувствуется сразу. Повесть затянута, перенасыщена описаниями и подробностями, которые в нескольких местах «рвут» композицию вещи. Несомненно повесть нуждается в сокращении. Вероятно, авторы при доработке не сильным сокращением полностью выправят эту отличную вещь. Казалось бы, нет смысла перепечатывать ее в таком виде, как сейчас.
Но дело в том, что авторы, которые заняты сейчас работой над другой вещью, предполагают взяться за «Сказку о Тройке» лишь в 1969 году. Поэтому я беру на себя смелость перепечатать эту повесть в незаконченном виде. По-моему, для тех людей, которые интересуются творчеством этих больших писателей, «Сказка о Тройке» представляет несомненный интерес. Я даже не говорю о мыслях, выраженных авторами в этой повести, на этот счет сомневаться не приходится, я говорю сейчас о том, что эта повесть представляет большой интерес как результат интересного формального синтеза трех произведений: «Понедельник начинается в субботу», отчасти «За поворотом, в глубине» и, самое главное, «Второго нашествия марсиан».
Возможно, что эта редакция «Сказки о Тройке» будет опубликована в начале будущего года в альманахе «НФ», но, к сожалению, там она будет сокращаться не исходя из соображений улучшения повести.
М. Лемхин
22 ноября 1967 года.
Историю с публикацией СОТ можно прочесть в «Комментариях к пройденному» БНС, рассказывается о ней и во втором томе «Неизвестных Стругацких», поэтому здесь повторяться не будем, заметим лишь, что позиция в отношении рукописей может со временем меняться кардинально. Михаил Лемхин наотрез отказался предоставить имеющиеся у него черновики для публикации, объяснив их своими литературоведческими воззрениями. Но согласился на включение описания части архива, относящегося к творчеству АБС, и своих пояснений в эту книгу. Поблагодарим и за это.
Михаил Лемхин
(Сан-Франциско)
НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ЧЕРНОВИКОВ
БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХСреди разных бумаг, писем Бориса Натановича и газетных вырезок я храню кое-какие черновики Стругацких, подаренные мне Борисом Натановичем в разное время. Сегодня я не могу вспомнить, в связи с чем у меня оказались именно эти материалы. Вероятнее всего — как следствие каких-то наших с Борисом разговоров, касающихся «Попытки к бегству» или «Понедельника».
С другой стороны, до Сан-Франциско добралась лишь часть того, чем были заполнены бесчисленные папки на моих ленинградских стеллажах. В советское время рукописи (не только чужие, но и свои собственные) вывезти за границу было почти невозможно. Мои бумаги, запрещенные к официальному вывозу книги и фотопленки переправили на Запад сложными путями мои друзья — двое западных немцев и одна француженка. При этом случались и неудачи. Погиб почти весь мой фотоархив. Испарилось несколько книг Стругацких, Окуджавы, Каверина, Виктора Шкловского с дарственными надписями. Не доехала до Сан-Франциско и значительная часть бумажного архива, в том числе и некоторые бумаги Стругацких.
Иными словами, здесь не всё, что было, а только то, что осталось.
«ПОПЫТКА К БЕГСТВУДокумент № 1 „Нулевой вариант“
53 страницы машинописного текста с обильной правкой чернилами, а в некоторых случаях простым карандашом.
Страницы объединены согнутым пополам листом машинописи рассказа „Частные предположения“, на обороте которого написано в две строчки: „ПКБ 0—Вариант“.
В „Нулевом варианте“ пять глав. Страницы каждой главы имеют свою собственную машинописную — в каждой главе начинающуюся с единицы — нумерацию.
Кроме того, страницы с первой по тридцать вторую включительно пронумерованы в правом верхнем углу от руки чернилами: 0–1, 0–2 и так далее до страницы с номером 0-32. Эта страница соответствует странице четвертой в третьей главе.
Как обычно Стругацкие, утилизируя старые рукописи, пишут на их обороте. „Нулевой вариант“ „Попытки к бегству“ написан па обороте листов из „Страны багровых туч“,[27] „Стажеров“, „Чрезвычайного происшествия“ и „Частных предположений“.
Герои „Нулевого варианта“ приятели Вадим и Антон, девушка Анка и Саул Репнин.
В „Комментариях к пройденному“ Борис Натанович рассказал о первоначальном замысле и о том, что написав „три главки, страниц двадцать“, они зашли в тупик.
На самом деле главок они написали пять, а страниц — пятьдесят три.
Документ № 2 „Первый вариант“
87 страниц смешанного машинописного и рукописного текста с редкой правкой чернилами, простым карандашом, а также небольшой правкой и заметками на полях красным карандашом.
Страницы объединены согнутым пополам листом, заполненным с двух сторон. Лицевая сторона этого листа — машинописная страница номер 7 из романа „Полдень, 22 век“, на полях которой написано в одну строчку черными чернилами „ПкБ-1 Вар.“ На внутренней стороне этого листа — рукописный набросок нынешней четвертой главы „Попытки к бегству“. Точнее — окончание наброска, поскольку рукописная страница начинается с полуфразы.
Для работы над этим вариантом Стругацкие утилизировали машинопись рассказа „Частные предположения“ и романов „Страна багровых туч“ и „Полдень, 22 век“.
В „Комментариях к пройденному“ Борис Натанович пишет, что в первом варианте у повести „не было эпилога, кончалась она расстрелом колонны равнодушных машин из скорчера (называвшегося тогда бластером) и отчаянием Саула, осознавшего, что нет на свете силы, способной переломить ход истории“. Эпилог, вспоминает Борис, был написан уже после того, как повесть попала в редакцию. Эпилог, из которого мы узнаём, что Саул — беглец из советского концлагеря. Затем, продолжает Борис Натанович, по настоянию редакции, советский лагерь был заменен на немецкий.
Однако рукопись „Первого варианта“ говорит нам о другом. Сравнив „Первый вариант“ с окончательным (опубликованным) текстом повести, мы увидим не только значительные стилистические отличия, не только сокращение (или полное уничтожение) одних эпизодов и расширение (или появление) других, но и отличия в описании характеров, в перераспределении, назовем их так, „резонёрских“ функций. В „Первом варианте“ абсолютным резонёром выступает Саул: увидев, что на планете есть жизнь, он призывает немедленно вернуться на Землю, он напоминает о запрете самодеятельных контактов с инопланетянами, он охлаждает пыл своих наивных товарищей. Не Саул (как в окончательном варианте), а Антон расстреливает колонну „равнодушных машин“. При этом, однако, „Первый вариант“ уже имеет эпилог. Эпилог, из которого явствует, что Саул был советским заключенным. Сравнив эпилог из „Первого варианта“ с эпилогом варианта опубликованного, мы убедимся, что в опубликованном варианте был заменен не только текст документа, из которого читатель узнаёт о прошлом Саула и не только бред больного Саула, отсылающий нас к реалиям в „Первом варианте“ — советского следствия, а в окончательном — фашистского концлагеря. Положив рядом эти тексты, мы увидим, что эпилог „Первого варианта“ подвергся столь же интенсивной переработке, что и весь остальной текст „Первого варианта“.
Таким образом мы можем констатировать две вещи: 1) рукопись „Первого варианта“ правилась уже вместе с эпилогом; 2) существовала еще одна — по крайней мере одна — рукопись, которую можно назвать „Вторым вариантом“.
Косвенно существование „Второго варианта“ повести, который и был предложен редакции, подтверждается сохранившейся у меня внутренней рецензией Кирилла Андреева. Вот что Андреев в этой рецензии пишет:
