Федор Раззаков - Как обуздать еврейство. Все тайны сталинского закулисья
Серёжа сделал мне предложение, мы в обеденный перерыв сбегали в ЗАГС, я стала его женой. И вот я разыграла комедию. Сначала пришла к тётке и сказала, что собираюсь замуж. Тётя мне тут же объяснила, что такое замужество, что значит быть женщиной, как надо вести себя в брачную ночь. Затем мы пришли вдвоём, принесли торт, шампанское. Серёжа всерьёз просил моей руки. Она ему долго рассказывала про моё детство, про то, как она меня воспитывала, и как ей было трудно. Словом, мы изображали жениха и невесту, а между тем уже были женаты…»
В те же годы с ней случилась история, которая едва не завершилась трагедией. Л. Смирнова рассказывает: «Когда я служила в Главном управлении авиапромышленности, там в один прекрасный день пропали секретные документы, с которыми я работала. Меня тут же забрали на Лубянку. Там есть двухэтажный дом, меня поместили в одну из комнат, где стояла железная кровать, был умывальник, правда, окно не забрано решёткой. Два дня я провела в слезах и полной неизвестности, пока, по счастью, не нашлись те бумаги».
В середине 30-х годов Смирнова внезапно ушла со второго курса МАИ и подала документы сразу в три творческих вуза: во ВГИК, в Вахтанговское училище и Школу-студию Камерного театра. Приняли её во все три, однако Смирнова выбрала последнее заведение, руководителем которого был Александр Таиров.
В 1938 году Смирнова благополучно окончила студию, и Таиров предложил ей место в своём театре (из всего курса этой чести удостоились она и ещё одна студентка). Надо отметить, что в те времена Камерный театр был очень популярен в Москве. По городу даже ходила такая легенда: когда в этом театре шёл спектакль «Любовь под вязами», то у входа всегда дежурила машина «скорой помощи», потому что отдельные впечатлительные зрители во время спектакля лишались чувств.
Итак, Смирновой было предложено работать в Камерном театре. Однако одновременно с предложением Таирова ей сделал предложение кинорежиссёр Владимир Корш-Саблин сняться в главной роли в его новом фильме «Моя любовь». Смирнова выбрала кино — потому что оно гарантировало ей быструю и куда более шумную славу, чем театр.
Стоит отметить, что к тому времени (1938) театр Таирова был уже практически уничтожен: его слили с Реалистическим театром Николая Охлопкова. В этом театре наша героиня успела сыграть роль в спектакле «Аристократы», и театр уехал с гастролями на Дальний Восток, а Смирнова начала сниматься в фильме. В 1940 году фильм «Моя любовь» вышел на экраны страны. Как вспоминает сама актриса: «Этот день был для меня самым счастливым. Москва и Ленинград были увешаны моими портретами. Все пели песни из фильма, которые написал Исаак Дунаевский… Меня стали узнавать на улице, брать автографы, называть не Лидой, а Шурочкой. И письма писали как Шурочке».
На съёмках этой картины между Смирновой и Дунаевским внезапно вспыхнул роман. Влюблённые стали тайно встречаться. Их встречи происходили в трёхкомнатном номере композитора в гостинице «Москва» (Дунаевский тогда постоянно жил в Ленинграде) и продолжались в течение нескольких месяцев, пока снимался фильм (это было в 1939 году). В феврале 1940 года Смирнова уехала в Ялту, где начались съёмки её очередного фильма «Случай в вулкане». Дунаевский буквально каждый день присылал ей туда письма и телеграммы. В одном из этих посланий он писал: «Ты перевернула мне сердце счастьем и тревогой за тебя. От твоих писем идёт огромная сила, жар, власть, ум. Твой Шани».
Это имя композитор выбрал не случайно: в те дни на экранах страны шёл фильм «Большой вальс», в котором рассказывалось о любви композитора Штрауса и актрисы. Шани — так ласково звала актриса своего возлюбленного.
В то время как Дунаевский изнывал от тоски и разлуки, Смирнова в далёкой Ялте пережила… новое увлечение. Она внезапно влюбилась в капитана парохода «Кубань» Валерия Ушакова. По её же словам, это было захватывающее увлечение. Капитан навещал актрису в гостинице «Украина», и эти свидания держались в строгом секрете от режиссёра фильма Евгения Шнейдера. Актёры же прекрасно были осведомлены об этом романе и даже по мере сил помогали влюблённым. Но однажды ночью в номер к Смирновой стали стучать люди из проверочной комиссии, и капитану пришлось на связанных простынях спускаться из окна вниз.
А что же Дунаевский? Естественно, он об этом романе не знал и продолжал бомбардировать возлюбленную телеграммами. А 13 февраля, в день её рождения, прислал ей корзину белой сирени. После съёмок актриса вернулась в Москву, куда приехал и Дунаевский. И там между ними состоялось решающее объяснение.
В один из осенних дней Смирнова вновь постучала условным стуком в дверь его гостиничного номера. В тот день композитор был особенно ласков с ней и в один из моментов внезапно произнёс: «Выходите за меня замуж». Для Смирновой это предложение было столь неожиданным, что она растерялась. Их связь длилась уже около года, однако никогда она не думала, что всё зайдёт так далеко. А теперь композитор ждал ответа на своё предложение, которое она не могла принять. По её словам, она любила своего мужа, простого и скромного журналиста, и нынешнее положение её вполне устраивало. Дунаевский же был человеком совсем иного круга, он был уже знаменит, богат и обласкан властями. К тому же каким-то женским чутьём она чувствовала, что они друг другу не подходят (как уже говорилось, Тигр и Крыса слишком разные знаки, чтобы пытаться связать друг с другом жизнь). Короче, Смирнова предложение руки и сердца от Дунаевского не приняла. И он ей этого не простил.
После той встречи он написал ей ещё два письма, а затем замолчал. Когда же он опять приехал в Москву и Смирнова об этом узнала, она бросилась к нему в гостиницу. Однако ничего хорошего та встреча им не принесла. Композитор был холоден как никогда, и Смирнова спросила его: «В чём дело?» — «В прошлый раз я предложил вам всё, что я мог, но вы мне отказали, — ответил И. Дунаевский. — Я вас больше не люблю».
Потрясённая, она спросила: «Мне уходить?» — «Как вам будет угодно», — ответил он. И она ушла. Несколько месяцев от композитора не было никаких известий. И только 13 февраля 1941 года она вновь получила от него корзину белой сирени.
Когда началась война, муж актрисы Сергей Добрушин ушёл ополченцем на фронт и вскоре погиб под Смоленском. Известие об этом застало Смирнову в Алма-Ате, где она снималась в фильме «Парень из нашего города». В 1942 году фильм вышел на экран и имел огромный успех у зрителей. О съёмках в нём актриса вспоминала следующим образом: «В Алма-Ату (там тогда находился в эвакуации „Мосфильм“) в это время съехался цвет культуры. Правда, жизнь была трудная, голодная… Я ехала из Алма-Аты на съёмки в Ташкент, и денег у меня было ровно на буханку хлеба. Понимаете, это очень страшно: знать, что сегодня ты его съешь — и всё, завтра взять негде. Ф. Эрмлер (режиссёр, который снимал тогда Смирнову в фильме „Она защищает Родину“. — Ф.Р.) написал мне записку к Л. Лукову, который тогда работал в Ташкенте над очередной шахтёрской картиной. Я пришла во время перерыва, когда всей съёмочной группе из огромного котла разливали суп в маленькие пиалки, мне даже сделалось дурно от его запаха. Прочитав записочку, Луков распорядился, чтобы мне тоже налили порцию, и я поймала на себе голодные взгляды людей, в глазах которых было написано, что я их объедаю…»
Тогда же, в начале 40-х, Смирнова вышла замуж во второй раз: на этот раз её мужем стал известный оператор, бывший супруг актрисы Зои Фёдоровой Владимир Рапопорт.
Заметим, что одновременно с Рапопортом руку и сердце актрисе предлагал режиссёр Фридрих Эрмлер. Однако Смирнова выбрала более молодого (Рапопорт был моложе Эрмлера на девять лет). По словам актрисы: «Володя Рапопорт был оператором фильма „Она защищает Родину“. Я играла партизанку, попавшую в лапы фашистов. Снимали зимой в горах, делая вид, что это Средняя полоса России. Меня раздели, натёрли ноги спиртом так, что подошвы горели, и пустили босиком по снегу. Ощущение такое, что несколько часов ходила по иголкам. Правда, в фильм вошёл дубль, где мои ноги обмотаны тряпками: такова актёрская жизнь, а может… режиссёрская безжалостность. А Володя тогда очень меня жалел, приносил еду, поэтому, наверное, и победил всех своих соперников… Кстати, лучше Рапопорта меня никто не снимал. Он умел делать то, что сейчас уже вышло из моды: великолепные кинопортреты…» (В. Рапопорт снял свою жену в четырёх фильмах.)
В самом конце войны Смирнова внезапно заболела брюшным тифом. К тому времени его эпидемия унесла жизни 215 работников киностудии и их родственников, и наша героиня вполне могла разделить их судьбу. Однако судьба оказалась к ней благосклонна. В те дни как раз начинались съёмки фильма «Морской батальон» (реж. А. Файнциммер), и Смирнова упросила врачей не стричь её наголо.
В те же опасные для нашей героини дни (когда она была в горячечном бреду) к ней в больницу пришёл Дунаевский. Он принёс ей цветы и оставил на столике записку со словами: «Такая человечина, как вы, не должна умереть!»
