Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
После вступления советских войск в Афганистан в 1979 году вновь вспомнили о решительном шаге Трумэна при решении азербайджанской проблемы в 1946 году. Сенатор Генри Джексон в январе 1980 года опубликовал заявления Трумэна в журнале «Тайм» под заглавием «Прекрасные дни прошлого». По его версии, во время азербайджанского кризиса в 1946 году Трумэн вызвал к себе посла СССР в США Андрея Громыко и заявил, что если в течение 48 часов Красная Армия не покинет Иран, то США применят против СССР атомную бомбу[680]. Видимо, обращение к опыту 1946 года произошло от необходимости искать выход из афганского кризиса. В конце 1980 года американские историки Барри Блечман и Дуглас Харт написали статью «Афганистан и его иранский аналог 1946 года», в которой отрицали версию атомного шантажа, приведенную журналом «Тайм». По их мнению, эпизод с ультиматумом довольно темен. Никто не знает, был ультиматум или нет. Бирнс умалчивает об этом в своих мемуарах. Разные авторы и историки также не говорят ничего конкретного. Не найдено ничего в архивах госдепартамента и министерства обороны. Поэтому можно прийти к выводу, что в кризисные дни 1946 года не было никакого ультиматума. Не было и военной угрозы со стороны США, и, несмотря на то, что Советы все же выполнили требования США, они сделали это не в 48 часов, а лишь к концу мая[681]. По нашему мнению, Барри Блечман и Дуглас Харт в своей статье не смогли проникнуть в суть событий. Это относится и к статье Джеймса Сорпа. Эти авторы упрощают проблему, отдают предпочтение, облегчая ее интерпретацию. Это неверно, поскольку подоплека событий гораздо более глубока и серьезна.
Почему же, в таком случае, советские войска ушли из Ирана, когда все так удачно складывалось для СССР? Какие факты и доказательства можно добавить в многолетний спор вокруг азербайджанской проблемы? Какая необходимость заставила Советскую Армию, почти весь март получающую тяжелую технику и стоявшую в 40 км от Тегерана, столь неожиданно покинуть Южный Азербайджан?
Уже отмечалось, что слухи о возможном бегстве шаха из столицы обсуждались даже в дипломатических кругах. Еще не был дан ответ на предложения Садчикова по азербайджанскому вопросу и по нефтяным концессиям, сделанные Каваму утром 24 марта. Конечно, можно предположить, что Сталин, отдав приказ о срочной эвакуации, хотел поставить в тупик политические круги США и Великобритании и сделать беспредметным заседание Совета Безопасности 26 марта. Однако Сталин не строил большую политику на сюрпризах. Хорошо знакомый с проблемой бывший консул Россоу в статье «Битва за Азербайджан — 1946» справедливо пишет: «Почему русские вдруг покинули Азербайджан, оставив свои цели недостигнутыми? Никто не сможет точно ответить на этот вопрос, пока не будут обнародованы протоколы советского Политбюро».
Действительно, протоколы Политбюро пока не открыты, однако анализ ряда секретных документов того времени может прояснить некоторые вопросы. Например, 24 марта в 13.40 И. Сталин и начальник Генштаба Советской Армии А. Антонов направили командующему войсками Бакинского военного округа И. Масленникову, командующему войсками 4-й армии Лучинскому (копия — М.Дж. Багирову) приказ № 2167/68:
«1. Приступить к выводу всех войск, учреждений и складов 4-й армии из Ирана для занятия мест постоянной дислокации на территории Бакинского военного округа.
2. Вывод войск начать 24 марта и полностью его закончить не позднее 30 апреля — 10 мая сего года.
Гарнизон Кереджа вывести не позднее 20 часов сегодня 24 марта.
68-ю ГСД собрать в районе Сари, Бендершах для последующей перевозки морем. Автотранспорт дивизии отправить своим ходом по дороге через Решт.
В первую очередь вывести войска из районов Казвина, Решта, Зенджана и из областей Горгана и Сари.
Из Казвина уйти не позднее 5 апреля.
1-ю Гвардейскую мехдивизию (Руссиянова) выводить в последнюю очередь.
3. Вывод войск производить организованно, спокойно, без шума и особой торопливости.
Командирам и политорганам организовать проводы уходящих советских войск местным населением.
Из имеющихся запасов продовольствия часть продовольствия раздать местному населению.
4. О плане и порядке вывода войск доложить в Генштаб 25 марта с.г.
О ходе вывода доносить ежедневно к 24.00.
Заявку на перевозку морем представить в Генштаб 26 марта»[682].
26 марта ТАСС заявил о выводе советских войск. В заявлении говорилось: «Отвод находящихся в Иране советских войск из районов Мешхеда, Шахруда, Семиана, начатый 2 марта 1946 года, уже закончен. По договоренности с иранским правительством эвакуация остальных советских войск началась 24 марта. Советское командование в Иране рассчитывает, что полная эвакуация советских войск из Ирана может быть закончена в течение пяти-шести недель, если не произойдет чего-либо непредвиденного».
Излишне напоминать, что иранская сторона представления не имела о договоренности, на которую ссылалось советское телеграфное агентство. Можно предположить, что это экстренное решение было принято под давлением, устным или письменным, Вашингтона. Возможно, могли ли бы пролить свет на развитие событий пока еще засекреченные послания А. Громыко из США. Известный политик и дипломат, бывший госсекретарь Генри Киссинджер в опубликованном в 1994 году крупном труде «Дипломатия» пишет: «Весной 1946 года Трумэн перешел к жесткой политике и преуспел, потребовав от Советов ухода из Иранского Азербайджана… Как только Сталин оказывался перед лицом возможности возникновения военного конфликта с Америкой, он неизменно шел на попятный. Он сделал это в 1946 году, когда Трумэн потребовал вывода советских войск из Иранского Азербайджана, и он покончил с блокадой Берлина 1948–1949 годов прежде, чем она перешла в активные военные действия». Близка к этой сентенции позиция участника этих событий, азербайджанского историка И. Новрузова[683].
В НКИД СССР прекрасно понимали бесперспективность сталинской тактики грубого силового давления на Иран и Турцию. Например, М. Литвинов сообщал о беседе с вновь назначенным послом США У. Смитом в Москве 10 апреля 1946 года следующее: «Американцы все больше и больше спрашивают себя, каковы цели СССР и как далеко он стремится идти. В его поведении много загадочного, и это внушает тревогу. Посол как военный вполне понимает, что нам нужна безопасность, что нам нужны дружественные правительства в соседних странах, что нам нужна нефть и что мы имеем не меньше прав на иранскую нефть, чем Англия и США. Можно, однако, одобрять наши цели, но осуждать наши методы. Мы могли бы получить иранскую нефть, не прибегая к таким сильным средствам, как нарушение договора, вмешательство во внутренние дела и т. п.». Далее М. Литвинов отмечал: «Есть две возможности: либо наши страны будут сотрудничать, понимая друг друга, либо же будет разграничение Запада и Востока, что означает гонку вооружений, постоянные конфликты и, возможно, худшие последствия. Американцы хотели бы избежать этого второго пути, но они могут сделать это без нашей помощи»[684].
О беседе с послом У. Смитом на эту же тему доложили 28 марта глава военной администрации в Германии В.Д. Соколовский и исполняющий обязанности политического советника администрации В.С. Семенов. Новый посол был в свое время начальником штаба Американских экспедиционных войск, а потому разговаривал с советскими военными более открыто. Вспоминая свою беседу с Г. Трумэном накануне отправки в Советский Союз, У. Смит говорил, что президент просил его довести до сведения Москвы следующее: «США готовы пойти навстречу интересам СССР, может быть, даже в большей степени, чем Москва, в свою очередь, идет навстречу интересам США. Но он, Трумэн, хотел бы только, чтобы СССР, осуществляя свои планы по обеспечению безопасности, не давал США под зад коленом».
Говоря дальше от своего имени, Смит заметил, что он вполне понимает желание СССР получать нефть из Ирана, поскольку Англия, Франция и США фактически уже давно имеют в Иране обеспеченные возможности в этом отношении и пользуются ими. Об этом вполне можно было договориться, не прибегая к аргументации силой, т. е. соглашением, заключенным после вывода советских войск из Ирана. США вовсе не возражают против стремления СССР обеспечить свою безопасность, и противоречия возникают только в связи с теми методами, которые при этом используются советской стороной.
У. Смит высказал серьезную озабоченность американского общества тем, что Сталин и другие советские лидеры в своих предвыборных речах при анализе противоречий отдали приоритет идеологическим мотивам. Он также подчеркнул, что не понимает опасений СССР в ситуации, когда Америка сокращает свою армию, чтобы рассчитаться с внутренними долгами, выводит свои войска из зарубежных стран и готова сотрудничать с Советским Союзом. По мнению посла, общественность США не видит логики в организованном Советами дополнительном призыве на военную службу. Все это дополняет осложнение отношений с Ираном, Турцией и другими странами. Все это породило в Америке чувство тревоги и неуверенность в эффективности ООН — организации, на которую США возлагали большие надежды[685]. Как только секретный текст беседы с У. Смитом был получен из Берлина, копии этого документа были разосланы И. Сталину, Л. Берия, Г. Маленкову, А. Микояну, А. Жданову, А. Вышинскому, В. Деканозову.
