Александр Минкин - Президенты RU
Старорежимные люди жалуются на детей: мол, растут потребителями. Но проедешь с ребенком полчаса по любому проспекту или на метро – за эти тридцать минут его атакуют тысячи соблазнов: вывески, рекламы, растяжки – купи! купи! купи! съешь! покури! выпей!
И против этого грандиозного хора – глупый и слабый дуэт мамы с папой: это вредно, это дорого, это тебе рано. И никакой помощи нигде. И дом уже не твоя крепость. И дома ящик продолжает эту атаку. И даже если вы выбрали подходящий фильм, какую-нибудь старую советскую «Золушку» – фильм, в котором вы уверены как в себе самом… вдруг в самом душевном месте – трах! реклама! Представьте: вы открываете ребенку дверь в ваш родной дом… а в подъезде подонок. И не успели вы отшатнуться – прямо перед вашим лицом, перед лицом ребенка он распахивает пальто: «Спонсор показа!», а за этим уродом и вся шайка: пиво, презервативы – в самый раз для Золушки.
Двести двадцать лет назад вертикаль власти была куда тверже. Никаких депутатов, никаких Европейских судов, никаких прав человека. Подданные Ее Величества были абсолютно беззащитны. Однако появились и были напечатаны стихи, которые и сейчас невозможно читать без страха за судьбу автора.
ВЛАСТИТЕЛЯМ И СУДИЯМ
Восстал всевышний Бог, да судит
Земных богов во сонме их;
Доколе, рек, доколь вам будет
Щадить неправедных и злых?
Ваш долг есть: сохранять законы,
На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.
Ваш долг: спасать от бед невинных,
Несчастливым подать покров;
От сильных защищать бессильных,
Исторгнуть бедных из оков.
Не внемлют! видят – и не знают!
Покрыты мздою очеса:
Злодействы землю потрясают,
Неправда зыблет небеса.
Цари! Я мнил, вы боги властны,
Никто над вами не судья,
Но вы, как я подобно, страстны
И так же смертны, как и я.
И вы подобно так падете,
Как с древ увядший лист падет!
И вы подобно так умрете,
Как ваш последний раб умрет!
Воскресни, Боже! Боже правых!
И их молению внемли:
Приди, суди, карай лукавых,
И будь един царем земли!
За такой призыв – ни в каземат, ни в сумасшедший дом, ни на каторгу; Державина даже не сослали. А после даже пригласили на выпускные экзамены царского лицея.
Учат ли это сейчас в школах? Рядом с этими словами современные критические заметки выглядят робко и бледно.
…Вмешается ли Бог? Захочет ли Он нас спасти? Или наказать? Иногда Он это делал (Потоп, Содом и Гоморра…). После Потопа Он обещал больше не делать одного – не уничтожать всех людей.
Но если, в результате упорного, мощного и стремительного расчеловечивания, люди исчезнут (останется лишь внешнее, бездушное сходство) – это снимет обещание. Животным Он ничего такого не обещал.
Бог считает нас людьми за душу, а не за колесо, порох, компьютер, ТВ. Утратив душу, мы в Его глазах перестанем быть людьми, и Он скорее всего устроит зачистку.
В Содоме Он (после жуткого торга с Авраамом) готов был пощадить всех ради десяти праведников. Не нашлось. На многие тысячи жителей не нашлось и десяти.
Свечка теперь, как комсомольский значок, обозначает верность кесарю, а не веру. Вчера теннис и свечка, сегодня лыжи и свечка. Но если свечки – пустая формальность, то держащие их – фарисеи, те самые, которым гореть.
И вот, год за годом, – сияние лампад, свечей, драгоценных окладов и странный фальшивый хрипящий голос, не дающий верить, мешающий верить, разрушающий веру.
Многие перестали смотреть трансляцию из главного храма, ибо зрелище не дает радости. Только горечь, насмешку и прочие не подходящие в святую ночь чувства. И, видя статистику убывания числа верующих, думаешь: не эти ли телепередачи отталкивают…
На вопрос «Смотрели трансляцию?» все, кого спрашивал, отвечали: «На что там смотреть? На подсвечники?» Подсвечниками у нас называют больших начальников, стоящих со свечкой в праздничные дни. Верят начальники в Бога или нет, но народ не верит в их искренность – вот в чем дело. И никто (из тех, кого я спрашивал) не испытывал благоговейных чувств, глядя трансляцию из храма Христа Спасителя. Никто не думал о Воскресении; все – о лицемерии.
Да и кто у телевизора в эту ночь? Искренние и глубоко верующие сами молятся в церкви, вместо того чтобы смотреть, как молятся другие. У телевизора – или неверующие, или слабые духом, или настолько уставшие, что у них нет сил на крестный ход, на несколько часов ночной службы.
И вот они-то – запертые, слабые и уставшие – вместо духовной пищи получают разрешенную передачу – позолоченное фальшивое яйцо.
…Через телевизор нам предлагается определенный образ жизни. Такой, где душа не нужна. Хуже того – она мешает.
Тут ничего не сделаешь. Власть живет по своим законам. Это всегда и всюду так. Это нельзя изменить. Но это можно не показывать.
P.S. Поразительно, что на эту публикацию не пришло ни одного оскорбительного и даже ни одного возражающего отклика.
Ищи-свищи
23 июля 2004, «МК»
Владимир Владимирович! Говорят, будто у нас есть общественное мнение. Но не говорят, где оно скрывается. Конечно, не в Думе. Хотя там вроде бы народные избранники, но на вопрос «Доверяете ли вы Думе?» лишь 2 % отвечают «Да». Это же уму непостижимо: ведь чтобы пройти, надо набрать в два с половиной раза больше[193]; новенькая Дума не допрыгивает и до половины пятипроцентного барьера. Как они туда проскочили, Владимир Владимирович?
А как общественное мнение формируется? Люди привыкли узнавать о своей жизни по ТВ, по радио, из газет. А если из СМИ нельзя узнать правду – как нам быть? Слухами питаться?
Вчера радио «Свобода» каждый час сообщало: «Автоколонна сорок второй мотострелковой дивизии попала под обстрел в Шатойском районе, погибли пять, ранены двенадцать… На автотрассе Грозный – Шатой подорван автомобиль с сотрудниками райотдела ФСБ, погибли три офицера и водитель…»
«Свобода» сообщала, а «Эхо Москвы» – нет, и «Маяк», и «Вести» («Россия») – нет, и Первый канал – нет. Как нам понять, случились ли эти трагедии? И так почти ежедневно.
Если «Свобода» врет – надо об этом сказать, а ее наказать. А если она говорит правду – тогда, выходит, остальные («Эхо», «Маяк», Первый, «Россия» и пр.) нарушают закон о средствах массовой информации. По закону они обязаны информировать общество о важнейших событиях. Может, нарушителей надо наказать?
Работать они умеют. В 1994–1996-м и 1999–2000-м они сообщали о всех потерях. Выходит, теперь сознательно замалчивают.
Есть еще один вариант. Если новость не важная, если она не имеет значения для жизни общества, тогда средство массовой информации само решает: сообщать или нет.
Считали важным – сообщали. Теперь считают неважным – вот и молчат, тратят дорогое эфирное время на более существенные вещи (Киркоров, «Тату», курс евро).
Если так – значит, стоимость человеческой жизни сильно упала.
В нашей стране уже случалось, что она падала до нуля.
Похоже, у общественного мнения нет постоянного места жительства.
В советское время общественного мнения не было на ТВ, не было в газетах. Даже если публиковались «письма трудящихся» – это была чаще всего липа, изготовленная в редакциях. И уж конечно, общественное мнение не выражали оппозиционные партии, ибо не было партий.
Но общественное мнение было. Иногда – в «Новом мире», в «Юности», в Театре на Таганке. И всегда были люди, которых тогда называли (без насмешки) совестью нации.
Эти люди были плохого мнения о власти КПСС и КГБ. Удушье – вот что мы чувствовали. И когда удавка лопнула, КГБ дрожал. Прямо перед Лубянкой (в 1991-м так называли не улицу, а организацию), прямо перед всеми ее расплодившимися огромными зданиями валили памятник Дзержинскому – и ни один из тысяч сотрудников (офицеров!) не попытался защитить своего кумира.
А у толпы было большое желание разгромить Лубянку, добраться до архивов, поглядеть, кто есть кто.
Эти погромщики были чистые люди. Рядом – ГУМ, ЦУМ; под шумок толпа (как в Ираке, как во Флориде, как везде) могла рвануть за товаром.
Нет, русская толпа образца августа-91 кинулась за информацией. За свободой.
Глупо?
Сейчас этих людей выставляют обманутыми дураками. Нет, тогда они не были ни дураками, ни обманутыми. Их обманули потом. А в 1991-м они были умными. Но – неопытными.
Скажите, Владимир Владимирович, если бы англичане начали свергать правительство или даже королеву – разве они кинулись бы уничтожать свою контрразведку? А Израиль? Как бы зверски там ни боролись за власть, им в голову не приходит потрошить «Моссад». Граждане стран с высокоразвитой разведкой не испытывают ненависти к своей разведке. Видят в ней свою защиту. Почему же в СССР очень многие (отнюдь не только диссиденты) видели в КГБ душителя?
А потому что душили. Не давали слушать радио (глушили), не давали читать, сажали, высылали.
