Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1
1. Министр иностранных дел Турции дал обещание принять меня, чтобы получить полноценную информацию о событиях в Польше;
2. Министр посетовал на многочленные сообщения, получаемые турецким правительством от поляков из Вены, Галиции и других мест. Эти сообщения, однако, не дают ясного представления о том, чего на самом деле хотят поляки и какими принципами руководствуются. Создается впечатление, что здесь много разногласий;
3. Успехи французской армии в Италии, по предположениям Вернинака, могут ускорить подписание мира с Венским двором, что не повлечет за собой негативных последствий для Польши, так как условия договора будут продиктованы Францией;
4. Появилась уверенность, что Швеция выступит против России, а это значит, что и Турция предпримет аналогичные шаги;
5. Объединение польских военных в Константинополе является нежелательным, так как оно компрометирует турецкое правительство и больше вредит, нежели помогает делу поляков. Было бы целесообразнее сосредоточить силы польских патриотов на турецких границах.
Вернинак заверял меня, что никогда турецкий министр не был в таком добром расположении к Польше как на этой аудиенции. Более того, министр выразил готовность, не теряя времени, воплотить свои добрые намерения в реальные дела. Он решил, что будет разумно, если я напишу на имя Вернинака письмо, помеченное задним числом, с короткой мотивацией необходимости встречи с руководителем внешнеполитического ведомства Турции. Содержание этого письма Вернинак должен был конфиденциально изложить министру и заодно прощупать его позиции до того, как я смогу с ним встретиться сам. Мне, разумеется, ничего не оставалось, как согласиться с таким предложением и написать вот это письмо, которое я датировал 21 мая:
«Гражданин Вернинак! Новость о восстании на польских землях, в частности, в окрестностях Каменца, которую вы изволили сообщить, навела меня на серьезные размышления. Мы обсудили этот вопрос с гражданином Турским и пришли к выводу, что у участников восстания было много причин для решительных боевых действий, которые, по нашему мнению, все же были не очень осмотрительными и слишком поспешными. Отчаяние, которое на все толкает несчастных людей, жестокость русских чиновников, ужасы рабства, надежда на поддержку защитников свободы и всех, кому не безразлична горькая трагическая судьба Польши, – все это побуждает поляков во что бы то ни стало избавиться от ига.
Страна разорена и опустошена. От нее остались одни развалины. Земля залита кровью многих тысяч патриотов, пожертвовавших собой во имя спасения родины. И здесь, на этой земле, поляки, которые пережили крах своего государства и не смогли оставить родные края, не только пьют горькую чашу собственных страданий, но и оплакивают печальную участь тысяч и тысяч соотечественников, томящихся в темницах Петербурга, замерзающих в ссылке на бескрайних сибирских просторах, влачащих жалкое существование за границей. Эти люди потеряли все: родину, нажитое по’том имущество, семьи, друзей. Горестные чувства напоминают всем полякам о благородных порывах зачинателей последнего восстания, выводят их из оцепенения, придают им бодрости и сил, обостряют ненависть, озлобленность и месть к угнетателям Польши.
Гражданин Вернинак! Муки и страдания уже долго терзают поляков, и нет никакой уверенности, что в скором времени удастся от них избавиться. Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что поляки, не дожидаясь перемен в политической системе Европы, решили еще раз испытать свою прискорбную судьбу в новом восстании, исход которого не совсем ясен. А что им остается делать, в конце концов?.. Оставить потомкам нищету и рабство или же своей кровью смыть бесчестие позорных кандалов, в которые их заковали?
Я полагаю, что восстание под Каменцом вполне могло произойти. И даже, если это не так, то взрыв может прогреметь в любую минуту. Я полностью разделяю мятежные настроения моих соотечественников, и мне было бы очень больно, если я не смогу им помочь. Тем более, что именно такая задача и поставлена передо мной органом управления наших соотечественников в Париже.
Вы читали, гражданин Вернинак, письмо, адресованное мне польской депутацией в Париже. Из переданных вам последующих писем и инструкций, полученных мной в Венеции, вы хорошо осведомлены о моих полномочиях при ведении переговоров, равно как о цели и задачах моей работы в Константинополе.
Стремясь выполнить свою миссию, я сегодня имею честь, гражданин Вернинак, привлечь ваше внимание к очень актуальному и животрепещущему вопросу: окажет ли турецкое правительство содействие освободительному движению в Польше, и могут ли поляки рассчитывать на поддержку и финансовую помощь со стороны Турции?
Вы, безусловно, знаете, что иллюзорные надежды, основанные на ошибочных представлениях, приводят к опрометчивым действиям, а отсутствие надежды гасит все патриотические чувства даже у людей с самыми лучшими намерениями. Мне бы очень хотелось, чтобы мои соотечественники не оказались ни в том, ни в другом положении, а единственным ориентиром для их действий стала точная информация о сегодняшней политике и планах дружественных Польше государств.
В случае, если восстание уже началось либо начнется позже, полякам очень важно знать, как на это будет реагировать Турция… В этой связи, гражданин Вернинак, я был бы вам весьма признателен, если бы вы сочли уместным и возможным выяснить отношение турецкого правительства к событиям в Польше. В качестве благовидного предлога в переговорах можно было бы использовать недавнее известие о восстании на моей родине. И еще, не полагаете ли вы, гражданин Вернинак, что в настоящее время создались благоприятные условия для того, чтобы вы могли походатайствовать о моей встрече с турецким министром иностранных дел? Это позволило бы мне под вашим покровительством познакомиться с ним и сообщить о моей готовности предоставлять материалы о событиях в Польше, если того потребуют обстоятельства.
Просьба моя не покажется вам нескромной, если вы вспомните, что предметом всех моих забот является родина, которой я безмерно дорожу. Обращаясь к вам, я лишь исполняю волю и предписания своих сограждан, представлять которых мне оказана высокая честь. Ведь вся наша уверенность зиждется на причастности Франции к нашей судьбе. А лично для меня, гражданин Вернинак, огромной поддержкой стали ваши ревностные старания в отстаивании свободы, ваше умение вести дела, ваша любовь к роду человеческому, ваша постоянная забота и внимание к Польше, на которую обрушилось столько бедствий и невзгод.
М.О.».
Копию этого письма, а также все сведения, полученные от Вернинака, я отправил в тот же день польской депутации в Париже.
Заверенную копию акта конфедерации, составленного в Кракове 6 января 1796 года с подписями множества поляков, Рымкевич и Яблоновский также выслали в Париж польским патриотам для предоставления в Директорию.
Акт конфедерации, составленный в Кракове 6 января 1796 года (Перевод)«Мы, нижеподписавшиеся граждане Речи Посполитой Польши, глубоко верим в лояльность французского народа. Франция – это единственная страна, покрывшая себя славой за всемерную поддержку угнетенных народов, которые, познав цену свободы, делают все возможное, чтобы обрести ее вновь.
Мы радуемся, что французы в недавних действиях поляков высоко оценили нашу заинтересованность и единодушное желание совершать отвлекающие маневры, которые вынуждают врагов Франции рассредоточивать и разъединять свои войска. Мы польщены также тем, что французские друзья заметили, как наши душевные силы помогли нам преодолеть страх перед коалицией соседних держав, объединившихся для нашего уничтожения.
Несмотря на то, что успех пока не сопутствует нашему движению, мы убеждены, что своими деяниями мы заслужили право на поддержку со стороны французского народа. Едва ли Франция сможет найти себе более надежного и естественного союзника, чем наш народ, дорожащий, как и французы, свободой и стремящийся во что бы то ни стало восстановить ее в своей стране.
От имени польского народа, от имени всех наших патриотов, от имени всех лишенных в неволе права голоса наших сограждан, чьи чаяния нам хорошо известны, заявляем:
1. Надежда на наше освобождение зиждется на правоте нашего дела, на уверенности, которую придают нам наше мужество, великодушие французского народа, непредвзятость и справедливость государств, не принявших прямого участия в преступлении против нашей страны.
2. Мы, нижеподписавшиеся, все вместе и каждый в отдельности, считаем себя связанными неразрывными узами. Мы готовы по первому призыву благородного французского народа пожертвовать всем, что имеем в своем распоряжении, включая имущество и саму жизнь. Мы выражаем готовность в составе коллектива либо индивидуально отправиться в любое место, где наше присутствие будет необходимо и определено большинством.
