Сергей Баландин - Основы научного антисемитизма
Таким образом, как мне кажется, в первый раз обвинение в том, что евреи (евреи — христиане) пьют человеческую кровь, было создано евреями же (нехристианами). Евреи сами инсценировали свой первый ритуальный процесс. Правда, он был направлен против «еврейских врагов», то есть христиан, но с течением времени сия стрела обратилась вспять. И даже из стрелы сделалась неким неловким бумерангом. Сей бумеранг хотя и достиг первоначальной цели, то есть бросил на песок арен тысячи невинных людей, но затем метнулся обратно, как и полагается бумерангу; и вот, в течение веков колотит «дикаря», в своем религиозном изуверстве сей снаряд запустившего. Так и свершилось по слову безумцев, вопивших: «Кровь Его на нас и на детях наших».
/конец цитаты/
Итак, в чем же спор между евреями и «антисемитами» по кровавому навету? Как видим, никто из последних ни навет, ни клевету не оправдывает. Однако расхождение позиций есть. Евреи считают, что ритуальные убийства и даже государственные измены могут иметь место только в гойской среде, поэтому даже подозревать кого-либо из евреев в причастности к оным есть уже преступление. Так, известный нам Арье Барац в своей статье «Иудаизм и сатанизм» пишет: «При всем том, что христиане фатально ошибались, обвиняя евреев в сатанизме, они нисколько не ошибались относительно того, что сатанизм вообще существует. Если обвинения евреев в том, что они режут христианских младенцев и ругаются над хостией, являлись фантастическими измышлениями, то аналогичные обвинения сатанистов полностью соответствовали действительности». «Антисемиты» же считают, что перед законом должны быть все равны, и никто не может быть освобожден от подозрений только в силу своего происхождения. Более того, гои никогда не раздували дел о «кровавых наветах», хотя такие наветы возводились против них ничуть не меньше, если не больше, чем против евреев. Приведем еще точку зрения по этому вопросу другого «антисемита» — Игоря Шафаревича. В своей книге «Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России» он сравнивает различные прецеденты «кровавых наветов»:
«В России не раз высказывались обвинения в таких преступлениях в секте хлыстов. Обвинение заключалось в том, что в некоторых случаях "радения" переходили в свальный грех ("христову любовь"), первая забеременевшая женщина называлась "Богородицей"; если у нее рождался мальчик, то он назывался "христосиком", умерщвлялся и поедался на ритуальном собрании. Однако, насколько я знаю, властям ни разу не удалось доказать, что такое преступление было реально совершено.
…мне кажется, что вопрос о том, имело ли место ритуальное убийство и был ли виновен Бейлис — не имеет значения ни для истории русско-еврейских отношений ни для истории вообще. Точно так же как вопрос, совершались ли ритуальные убийства среди хлыстов, не есть вопрос русской истории. Например, Мережковский (в романе "Петр и Алексей") описал именно такой случай — и никаких протестов ни в России, ни за границей это не вызвало. Правда, действие романа относится к Петровским временам. Но, по реакции на "дело Бейлиса", можно представить себе, какой вопль раздался бы, если бы кто-то рискнул описать в романе ритуальное убийство, совершенное в еврейской среде, хотя бы и в Средние века.
…Ну кто из русских рискнул бы заявить (или поклясться Всемогущим Богом), что среди хлыстов не бывает ритуальных убийств? Это предполагало бы существование организации, знающей "все о каждом". Конечно, такой не существует. Во всех протестах звучало возмущение, что "такие обвинения" выдвигаются "в прогрессивном XX веке". Но всего через год самые прогрессивные страны набросились друг на друга и истребляли друг друга 4 года, травя ядовитыми газами. А еще лет через 30 одна из самых прогрессивных стран выдумала душегубки и газовые камеры, а другая, не менее прогрессивная — атомную бомбу и сбросила ее на мирный город. Это уж были убийства не одного ребенка, а "жертвы" миллионами. Так что прогресс тут явно не при чем».
Кроме того, практику ритуальных убийств признают и сами евреи, но подозревать в них считают возможным лишь только гоев. Таковы, например, факты из статьи Алисы Лаппан «Ритуальные убийства евреев в Париже»:
«После совершения убийства, передает корреспондент Rosenpress Элен Азриа, мать Селлама увидела, как сосед поднимается по ступенькам с окровавленными руками. Затем он публично объявил ей о своем деянии. "Я убил своего еврея. Я попаду на небо", — передают его слова свидетели».
Из всех вышеприведенных цитат ясно, что ритуальные убийства, увы, бывают, и даже чаще, чем ложные наветы на них. Барац по этому поводу пишет: «Все исследователи согласны с тем, что значительное число судебных процессов над людьми, обвинявшимися в совершении изуверских обрядов (в том числе в заклании младенцев), не были фальсифицированы» (там же). А теперь, представьте себе, какая была бы реакция «либералов», если кто-нибудь напишет вместо слова «над людьми», «в том числе и над евреями» (или же евреи не люди?).
Следует также сказать, что наиболее «подлым кровавым наветом» многие евреи считают не дело Бейлиса и даже не «Протоколы сионских мудрецов», а как вы думаете, что? — Евангелия. Однако здесь гои могут сказать евреям: «Извините, но мы здесь не при чем, мы Евангелия не писали». — «Не важно, но вы в них верите», — могут возразить евреи. — Да, верим, а разве вы евреи, не верите? Разве ваши же «мудрецы» не сочинили на вас куда более гнусный кровавый навет под названием «Толадот Йешу»? Нет уж, в такую гадость мы не верим, и на том скажите нам спасибо.
К перечню этих «традиционных» и древних преступлений следует добавить и совсем новые, такие, как, например, хакерство — виртуальный взлом интернет сайтов политических противников, кража данных, разрушение базы данных, загрузка на чужой сайт собственной информации, заражение вирусами, рассылка вирусов по электронной почте, спам — атака почтовых серверов и интернет форумов незаконной рекламой, нередко порнографического содержания. Правда, хакеров трудно ловить, ибо вирус или спам может быть послан с любого компьютера в интернет-кафе или даже с портативного (карманного) компьютера, а в сеть уже можно входить и с сотовых телефонов. Тем не менее своих политических целей хакеры не добьются, ибо большинство человечества относится к ним как к бандитам, что только вызывает сочувствие их жертвам и презрение к той идеологии, которая борется со своими оппонентами такими гнусными методами. Так, в свое время коммунистическая идеология потеряла к себе уважение интеллигенции только из-за того, что некоторые ее слишком рьяные защитники стали затыкать рты всем инакомыслящим, в СССР стали глушить зарубежные радиостанции, что только повышало интерес населения к последним. Всем ясно, что преследует слово только тот, кто сам боится разоблачения своих скрытых преступлений.
Итак, все вышеперечисленные формы борьбы мы определили как преступные, это значит, что мы не только их отвергаем и осуждаем, но считаем необходимым вести с ними непримиримую борьбу, кем бы сии преступления ни совершались. Для Фемиды нет гоев и евреев, нет классов и статусных групп, она их не различает, ибо слепа, но всякое преступление должно быть осуждено и наказано, дабы никому не сходило с рук — таков должен быть первый принцип всякой правозащитной борьбы, ибо без закона и права нет ни демократии, ни справедливости. Римляне сей принцип формулировали так: «pereat mundus et fiat justitia» (пусть погибнет миp, но да свершится правосудие), иными словами: борьба борьбой, но правосудие превыше всего.
2. Не преступные, но аморальные действия
К пограничным формам политической борьбы, стоящим между преступностью и законностью, можно отнести диффамацию — распространение косвенных порочащих сведений о противнике, но не ложных, как в клевете, (в английском языке под словом «defamation» подразумевается самая настоящая клевета, поэтому в американском законодательстве диффамация считается преступлением, в русском же языке понятие диффамации отличается от клеветы именно тем, что первая распространяет истинные сведения о человеке, но, как правило, имеющие сугубо частный конфиденциальный личностный характер, прямо не относящиеся к принципиальной сути спора с данным человеком — своего рода argumentum ad hominem, поэтому диффамация в нашем понимании не может считаться преступной, хотя, конечно, с нравственной точки зрения она довольно-таки гнусна, да и в частном гражданском иске пострадавшая от диффамации сторона вправе требовать компенсацию за материальный и моральный ущерб). Примером типичной диффамации можно привести книгу Владимира Войновича «Портрет на фоне мифа», где автор предает публичной огласке свои кулуарные отношения с Солженицыным, рисует негативный портрет его личности по некоторым подробностям частной жизни, не имеющим никакого отношения к тем идеям, которые Солженицын проповедует в своих книгах. Если покопаться, то у каждого из нас отыщутся такие моменты в жизни, из которых может составиться весьма неприглядный «портрет», тем более, если эти моменты представить тенденциозно. К тому же, если между оппонентами идет какой-либо принципиальный спор, то всякое составление «портретов личности» друг на друга здесь неуместно и является как бы «ударом ниже пояса» (сведение личных счетов не должно быть достоянием широкой публики). Есть такое русское выражение: «рыться в грязном белье» — вот это и означает диффамацию.
