Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать
Последний раз я играл в гольф в школе. Тогда некий майор Моркилл выгнал меня с поля за то, что я в игре использовал только одну клюшку. «Ну вот, начинаются извинения, – говорит Эванс. – Все дело в умении загнать мяч в лунку. Какой у вас гандикап[307]?» Меня так и подмывает сказать: «Деревянная нога и стеклянный глаз».
Эванс настаивает на том, чтобы показать нам, какие душевые построила корпорация Kajima. Они оборудованы стульчиками с тремя ножками, которыми обычно пользуются доярки: очевидно, японские бизнесмены перед решающим заходом дружно садятся на корточки.
Мы направляемся к первой площадке «ти»[308], и я пытаюсь побороть волнение. Японские бизнесмены прилетают сюда просто поиграть в гольф, говорит Эванс. «Это дешевле, чем играть в Японии. Здесь играют президенты компаний Mitsubishi и Toyota, и пленных они не берут». Недавно он здесь играл с футболистом Газзой (прозвище английского футболиста Пола Гаскойна. – Прим. пер.). «Газза никогда до этого не играл в гольф. Но у него врожденный дар. Он всех обыграл».
Когда мы приходим на первую «ти», Крис и Дэвид Грейнджер, продюсер телесериала о гольфе, объявляют, что они играют в игру под названием «верблюды, морская звезда и змеи». Вы – верблюд, если загоняете мяч в бункер (песчаную ловушку). Морская звезда – если в воду. Змея – если в бурьян.
Ставки начинаются с 12½ пенсов, повышаются в геометрической прогрессии и достигают тысячи фунтов. Джордж, руководитель отдела и одновременно кэдди, отказывается ставить на мое умение.
Первым начинает Дэвид. Делает отличный удар. Затем наступает очередь Эванса. На нем кроссовки «Адидас» в стиле «Оазис» и зеленая военная униформа. Он гораздо выше, чем я представлял себе, – 188 см, седеющие виски – он артистично сгибает колени, наклоняясь в сторону удара.
Раздается звук профессионального удара. «Отличный удар, Крис», – говорит Дэвид, продюсер. Дэвид явно очень высокого мнения о возможностях Криса как гольфиста и не стесняется его выражать. Теперь очередь The Daily Telegraph.
«Если вы долго не играли после школы, вам нужна клюшка айрон № 5», – говорит Эванс. Джордж протягивает мне паттер[309], который Крис любезно перехватывает и находит мне нужную клюшку. Шмяк.
Я попал в бурьян, и трава поглотила мяч марки Titleist. Дэвид вынимает другой из своей сумки, и сейчас, пожалуй, самое время продолжить интервью, пока не поступил запрет от властей. Недавно в Америке я слушал Говарда Стерна, классного радиоведущего-провокатора. Не с него ли берет пример Эванс?
Это faux pas (ложный шаг). «Меня многие сравнивают со Стерном и здорово ошибаются. В нашей стране мы два диджея, о которых говорят больше всего». Разница между ними, по мнению Эванса, заключается, кажется, в том, что Стерн полагается на шоковую тактику, а Эванс – на талант.
Пристыженный, я опять оказываюсь в жалкой роли напарника Золотого Пальца по гольфу. Я рисую картину его триумфов: его «ягуары» и «астон мартины», его роман с Ким Уайлд, придуманное им шоу под названием «Не забудь свою зубную щетку» (Don’t Forget Your Toothbrush) – триумф на Би-би-си, – которое купили по всему миру, повысив число слушателей радио номер один на целый миллион.
Что вы будете делать теперь, когда всего достигли? «Скажем так, я всего не достиг, – говорит он, когда попадает на “грин”[310] после того, как побывал в бункере[311]. – «Хороший удар, Крис», – говорит Дэвид.
Теперь мы с Эвансом переходим к паттингу, и тут же становится ясно, что паттинг – это серьезная проблема. Мячи Telegraph метались из стороны в сторону, как шары на бильярдном столе. Воздушная карта ударов была бы похожа на паутину. Наконец мы оба подбираемся близко к лунке, и Эванс продолжает свой самоанализ.
«Я стараюсь осмотреть гору и всем дать возможность взобраться на нее. Я стараюсь заглянуть с другой стороны», – говорит он. Ага! Записываю изречение, и, когда мы приступаем к освоению второй лунки, мое настроение начинает улучшаться.
Эванс в буквальном смысле слова не блестящий игрок. «Я очень слаб», – говорит он, и наши удары с площадки «ти» вполне сопоставимы.
«Отлично, Крис», – говорит Дэвид и как помощник мегазвезды направляется к грину, а затем – позор и отчаяние. Я даю отпор, далеко и точно бью, но вместо мяча в воздух взлетает огромный кусок бакингемширского луга, за которым следует несколько кусочков помельче. Мяч, шлепая, преодолевает жалкие сантиметры.
Эванс убирает комки дерна. Мои следующие два удара похожи на поколачивание верхушки яйца. Мяч каждый раз бесцельно скачет несколько метров, и тогда Эванс делает великолепную вещь. Он дает мне совет.
«Всегда доводите свинг[312] до конца, – говорит он. – А вы стараетесь только ударить». И знаете, он прав. «Я говорю о большой игре», – рассказывает Эванс по мере того, как мы двигаемся дальше. Хотя к этому моменту три игрока позади нас сигналят нам и просят пропустить их. Мы садимся в бурьян.
День – благоуханный. Высокие облака, мягкое солнышко, и Эванс, кажется, рад поговорить. Другие копались в его прошлом – отец, который умер от рака, когда Эвансу было 14, воспитание в рабочей среде в Уоррингтоне, работа за £150 в неделю в роли «Тарзана», благодаря чему он ухитрился получить работу на радио Manchester’s Piccadilly. Но не будем вспоминать прошлое. Как насчет будущего? Где он на той горе, которую упоминал на лужайке?
Похоже, на самом деле он не на вершине. Он как раз делает короткую передышку, пока остальные тщетно карабкаются вверх. «Если вы можете позволить себе остановиться, пока другие люди будут делать за вас работу, то можно оглядеться вокруг и заглянуть в будущее, – говорит этот 32-летний мужчина. – Именно это делает Руперт Мёрдок. Он думает о будущем».
Вот опять! Я слышу музыкальную тему о великом магнате в исполнении Ширли Бэсси. Нам только остается пожелать, чтобы Дэвид сыграл Одджоба[313] и обезглавил кого-нибудь своей шляпой.
Итак, в какой следующей области современной жизни Эванс предполагает доминировать? Книги? Кино?
«Речь не об этом. И книги были, и сенсационные фильмы были. Довольно легко растормошить СМИ, но никто этого пока не сделал.
Я действительно зол после телевизионного фестиваля в Монтрё. Предполагалось, что этот уик-энд откроет новые возможности. Но представители Би-би-си вернулись с Женевского озера совершенно свихнувшимися, а самый большой заголовок гласил, что они продлили контракт с Даун Френч и Дженнифер Сондерс[314]».
Полный ужас всего этого не очевиден. Еще больше озадачивает его неодобрение пьянства. А как насчет его дружбы с Джимми «Пять Желудков»[315], попойки с Газзой? «Это мой стиль. Я люблю крепко поддать, но, думаю, для меня это плохо».
«Я так напивался, что не мог назвать свое имя или адрес водителю такси. И я вынужден был съехать с Кенсингтон-Парк-Роуд, потому что мне трудно было произнести название этой улицы.
Арундель-Гарденс – произносить легче. Понт-стрит – вообще нечего делать. Попробуйте произнести “ассоциация тюремных служащих”, когда выпьете. Шансов никаких, абсолютно никаких».
А как с наркотиками? «Иногда косячок выкуриваю. У меня с этим проблем нет. Меня как-то зажали в угол какие-то люди и в течение часа говорили ни о чем, держа свои носы на расстоянии 15 сантиметров от моего лица. Теперь я стараюсь не встречаться с ними, так как они на кокаине.
Кокаин мне предлагали бесчисленное количество раз. Но я никогда не нюхал его, я им не интересуюсь. Многие, кто работает со мной, нюхают кокаин, но не думаю, что это идет им на пользу».
Именно в этот момент через газон быстрым шагом подходит Патрик в темных очках. Он делает вид, что озабочен запланированной у меня встречей в Лондоне, но настоящая причина ясна.
На некотором расстоянии от нас останавливается гольфмобиль. Наше время близится к концу. Мы замечаем фоторепортеров из газеты The Sun с фотообъективами размером с молочный бидон.
«Пройдем еще одну лунку, – говорит Эванс, возможно чувствуя, что мне надо как-то спасти свою гордость гольфиста, и попутно рассказывает о своей культурной жизни. Он известен как человек постлитературной эпохи. Он хвалится тем, что в свое время прочитал всего три книги, в том числе «Моя семья и другие животные» Джеральда Даррелла и «Леди-босс» Джеки Коллинз, но их количество возрастает. Сейчас он читает «Мир Софии»[316], а Джеффри Арчер[317] подарил ему свою последнюю книгу в надежде, что Эванс подержит его в борьбе за пост мэра Лондона.
«Я сказал ему, что не могу поддерживать его, пока в борьбе участвует Кен Ливингстон, – говорит он. – Я думаю, Кен скоро выйдет из игры».
«Вот я бы был великим мэром, – добавляет он и сразу же делает оговорку, – но не думаю, что я знаю слишком много».
Наступил момент последнего удара площадки «ти». Кто бы ни был богом гольфа – полагаю, что Геркулес: у него была булава, – с меня сошло семь потов, и, боже мой, мяч взмыл с подставки и упал на грин с одной попытки.
