Александр Минкин - Президенты RU
ЧИЛИНГАРОВ. Так. Предложение депутата Гайнуллиной провести регистрацию. Зарегистрироваться прошу.
ИВАНЕНКО. Так называемая регистрация является нелепостью. Закон отклонен, таково решение Государственной Думы. Заседание закрывается.
ЧИЛИНГАРОВ. Уважаемые коллеги, кто хочет еще высказаться?
РЕЗНИК («Единство»). Я абсолютно уверен в том, что регистрацию можно производить в любой момент по требованию депутатов. После этого я попросил бы снова вернуться к голосованию и проголосовать данный закон.
РЫЖКОВ Н.И. Уважаемые коллеги, я не знаю, спокойная совесть у вас будет после сегодняшнего заседания? Смотрите, три раза голосуем, три раза не проходит закон. И тем не менее мы ухищряемся, всячески находим любые лазейки для того, чтобы протащить этот закон. А в отношении регистрации, Артур Николаевич, мы что, дети здесь, что ли? Это уловка, нельзя этого делать.
ЧИЛИНГАРОВ. Хорошо. Было предложение депутата Резника провести регистрацию. Включите режим регистрации.
ИВАНЕНКО. Бесполезно убеждать Артура Николаевича. Я требую поставить на голосование вопрос о замене председательствующего. На любого другого заместителя председателя, который скажет в микрофон: «Заседание закрывается».
ЧИЛИНГАРОВ. Было предложение депутата Резника вернуться к голосованию. Кто за то, чтобы вернуться к голосованию? Решение принято. Вернулись к голосованию!
ИЗ ЗАЛА. Поставьте на голосование замену председателя!
ЧИЛИНГАРОВ. Поставлю в порядке очередности. Сначала закон.
ИЗ ЗАЛА. Ставьте на голосование немедленно.
ЧИЛИНГАРОВ. В порядке очередности. Садитесь, успокойтесь.
ИЗ ЗАЛА. Я вам говорю, ставьте на голосование.
ЧИЛИНГАРОВ («яблочнику» Иваненко). Я сейчас подойду и по харе дам тебе. Вот на этом закончится все. Давай трезвый приходи на заседание.
ИЗ ЗАЛА. Артур только что награжден орденом за морские заслуги, поэтому он может дать по харе.
ЧИЛИНГАРОВ. Ты знаешь… Уважаемые коллеги. Кто за то, чтобы принять данный законопроект?
(По харе никому неохота. – А. М.)
От первого голосования до последнего (удачного) прошло всего семнадцать минут пятьдесят семь секунд.
У Чилингарова получается не хуже, чем у Хасбулатова.
Любознательные читатели увидят из таблиц, кто выступает за правительственный закон о большой квартплате и ледяных батареях. ЛДПР стопроцентно «за». «Единство» и ОВР – почти полностью «за». «Яблоко» стопроцентно «против». Коммунисты, которые на всех митингах кричали, что они против, – не голосовали вообще. Это, конечно, тоже протест, но в мягкой форме.
Так действуют многие. «За» не хочу, «против» – страшно, дай-ка выйду в туалет, в буфет… Не было меня в зале – какой с меня спрос?
Неуклонный рост голосов «за» от голосования к голосованию демонстрировали «Нардепы»: 35–37 – 42–43. За семнадцать минут сознательными стали восемь «нардепов».
А самый интересный результат у СПС: 3–7 – 0–5. Им очень не хотелось голосовать за непопулярный закон. Дали немножко «за», потом добавили. А потом понадеялись, что закон пройдет без их соучастия, и не стали голосовать. Но дважды увидев один и тот же результат (221 «за»), СПС добавил властям необходимую пятерку.
Смерть Сталина
6 ноября 2003, «МК»
На троне он сидел и вдруг упал —
Кровь хлынула из уст и из ушей.
Пушкин. Борис ГодуновУмирающего Сталина нашли на полу. Подробное описание известно. Слова Берии, воспоминания Хрущева…
Позже к этому прибавились домыслы. Обожатели якобы видели генералиссимуса лежащим в полном параде, со строгим ликом, в сиянии славы. Ненавистники – в вонючей луже, в рвоте и в моче, с перекошенной рожей, в домашних штанах (это были черные сатиновые шаровары с резинками внизу).
Сразу скажем: маршальского мундира на умиравшем, конечно, не было; да и с чего? Что касается мочи и рвоты, то этого никак нельзя поставить тов. Сталину в укор. Как и перекошенное лицо; инсульт – такая штука, перекосит рожу и праведнику.
Никем не упомянута одна деталь. О ней не узнали даже самые въедливые биографы. Деталь эту не скрывали; просто сочли несущественной, недостойной упоминания. Эта деталь – раскрытая книжка, валявшаяся возле тела обложкой вверх. Нижний правый угол книжного разворота оказался в вышеупомянутой луже естественного происхождения. Промокли нижние правые углы листов, начиная с нижней трети страницы 22 и далее. Причем чем дальше к концу, тем промокшая часть становилась меньше, и у последних листов чуть заметен след на самом кончике уголка.
Промокшие страницы в тот же вечер были поочередно высушены утюгом, что позволило избежать плесени и гниения, но некоторая покоробленность бумаги, а также явственный след высушенного места сохранились, как и легкий неприятный запах.
Принадлежи эта книга перу Карла Маркса, или Фридриха Энгельса (обоих И. В. Сталин читал в русском переводе), или В. И. Ленина (его Сталин не читал с 1924 года, но часто листал в поисках подходящих цитат), или будь это вообще какая-либо серьезная книга – возможно, она и была бы упомянута в описании (в протоколе) как подтверждение тому, что и на пороге смерти вождь продолжал свое великое дело.
Но книга, точнее книжка, была отнюдь не серьезная. Даже не вражеская, а просто пустая. Детская. Ее в 1992 году показал мне Николай Никодимович П., служивший в 1953-м охранником на Ближней даче. Николай Никодимович был уже очень стар, тяжело болен, не вставал, спереди осталось три зуба, и потому сперва категорически отказывался говорить перед видеокамерой.
Вообще вкусы И. В. Сталина были очень просты и в еде, и в питье, и в одежде, и в музыке, и в кино, и в науке, и в литературе. «Киндзмараули»; и никаких виски, никаких ликеров. «Герцеговина флор»; и никаких кубинских сигар, никаких голландских табаков. Мягкий френч, мягкие сапоги; и никаких фраков-смокингов, никаких лаковых туфель. «Старуху Изергиль» Максима Горького он ставил выше «Фауста» Гете (так и сказал: «Штучка пасильнее “Фауста” Гете! Любов пабэждает смэрть!»). Что касается музыки, то эстрадный кумир 1930–1950-х Вадим Козин рассказывал автору этих строк (в Магадане в 1984-м и вторично – в 1994-м) о том, как по окончании правительственных концертов Сталин просил его, Козина, остаться и петь в отдельной комнате, где ужинал ближний круг. По словам Козина, Иосиф Виссарионович постоянно заказывал две частушки:
На реку белье стирать
С милою ходили.
Я хотел поцеловать,
А штаны уплыли!
Хопа-хопа-хопа!
Ритатуха ходил к Нюхе.
Нюха жила в пологу.
Нюха девочку родила —
Боле к Нюхе не пойду!
Хопа-хопа-хопа!
Владыка мира, повелитель всего, корифей всех искусств и наук, начальник жизни гениев – Шостаковича, Прокофьева… И – хопа-хопа-хопа. Вообразите: ледяная январская магаданская ночь, беззубый Козин (после лагеря зубов у него осталось мало), согнав с пианино кота по имени Бульдозер, поет заезжему журналисту любимые частушки величайшего людоеда всех времен и народов.
* * *Сказка ложь. Да в ней – намек.
Пушкин
Следует сразу и со всей решимостью пресечь как злонамеренные, так и наивные попытки проводить аналогии, ассоциации, аллюзии с сегодняшним днем, с современной эпохой нашей русской политики. Никакой связи! Но, увы, приходится об этом говорить. Так, одна бедная воспитательница детсада № 1234 (Кунцевская управа Центрального округа г. Москвы) сказала сразу трем мамам, одевавшим детей для ухода домой: «Не читайте им “Тараканищу”, особенно если они крутятся возле телевизора, когда вы смотрите новости. Вдруг у них в голове что-то перещелкнется, в смысле замкнет».
Это предупреждение следует расценить как наводящее, наталкивающее на вредные мысли. А главное, из этого случая совершенно ясно, что у той воспитательницы такие мысли уже есть. И неизвестно, предупреждает ли она мамаш искренне, чтобы предотвратить, или лицемерно – чтобы натолкнуть и тем посеять сомнения, скепсис, цинизм.
Такие разговоры опасны, ибо почти вся русская классика может быть истолкована злоумышленно.
В этом смысле тяжелейшая судьба сложилась у гениального произведения Пушкина «Борис Годунов». Написав «Комедию о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве», то есть написав в 1825 году о событиях двухсотлетней давности (Борис Годунов умер в 1605-м), Пушкин сознавал, что его «комедия» может быть истолкована как намек на еще очень горячее событие 1801 года, когда Павел I был убит и на престол возведен почти отцеубийца Александр I, сказавший первым делом крайне важную для ближнего круга фразу, означавшую поворот назад: «При мне все будет как при бабушке!»
Пушкин предвидел неизбежные проблемы с цензурой. В письме Вяземскому сразу по окончании пьесы он пишет: «Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию. Навряд, мой милый. Хотя она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!»
