Гибель империи. Уроки для современной России - Гайдар Егор Тимурович
За августовскими событиями следует череда деклараций независимости, принятых республиканскими властями. Чтобы остановить ее, у Союза нет ни силы, ни авторитета. Происходящее наглядно демонстрирует и стране и миру, что Советский Союз не контролирует свою территорию, с точки зрения международного права не может быть признан его субъектом. В Прибалтике, на Украине союзные власти не управляют ситуацией на таможенных и государственных границах СССР. Оформленных и обустроенных границ между республиками не существует [638]. На деле это означает, что Советский Союз – государство без границ. 5 сентября Съезд народных депутатов СССР самораспустился, подведя черту под семьюдесятью с лишним годами существования СССР. Так, по меньшей мере, принятые решения рассматривали средства массовой информации [639].
Подготовленные в начале октября руководителями части союзных республик положения Договора об экономическом сообществе были расплывчатыми. В 16-й статье оформлена договоренность о необходимости сохранения рубля как единой денежной единицы. Там же предусматривалась возможность введения государствами – членами экономического сообщества национальной валюты. Для любого государства вопрос о деньгах – ключевой. Как его решать, было не определено, предполагалось впоследствии урегулировать это специальным соглашением. Создавался банковский союз, действующий на принципе резервной системы. То, как он будет принимать решения, прописано не было. Важнейшая для любого государства и межгосударственного образования проблема бюджета осталась нерешенной. В документе написано: “Бюджет Экономического сообщества формируется за счет взносов его членов, определяемых в виде фиксированных сумм. Размер и порядок формирования фиксированных взносов определяются специальным соглашением членов Экономического сообщества”. Что это значит, понять трудно.
Руководство крупнейшей после РСФСР союзной республики, Украины, во время событий 19–21 августа 1991 г. занимало осторожную позицию. Председатель Верховного Совета Украинской ССР отказывался от осуждения действий, предпринятых ГКЧП, вплоть до 21-го числа, когда крах попытки переворота стал очевидным. Именно это сделало и для него, и для всего руководства Компартии Украины поддержку идеи независимости Украины выбором, не имеющим альтернатив. В противном случае шансов на политическое выживание ни у него, ни у компартии не оставалось. 24 августа Верховный Совет Украины практически единогласно принял решение о независимости [640].
8 ноября 1991 г. Председатель Верховного Совета Украинской ССР Л. Кравчук сказал: “Экономический договор, соглашение можно рассматривать всего лишь как общие принципы – не больше и не меньше. Мы будем выступать против того, чтобы создавались какие-либо центральные органы. Мы не ратифицируем договор, если за ним будут стоять центральные органы какого бы то ни было типа. И никакого центра вообще быть не должно, кроме координационных органов, которые будут созданы государствами, участвующими в договорном процессе” [641].
§ 3. Политическая дезинтеграция: экономические последствия
Уже в первом полугодии 1991 г., еще до августовского путча, Россия получила из других республик лишь 22 % запланированных поставок сахара, 30 % чая, 19 % крупы, 22 % мыла. Все республики, кроме России, ввели таможни на своих границах, чтобы ограничить вывоз товаров соседям, в частности в Россию. Таможни работали в одну сторону – вывозить товары в Россию было нельзя, ввозить оттуда можно. В начале 1991 г. Украина и Эстония разместили за рубежом (в Канаде и Швеции) заказы на печатание собственных денег. В качестве подготовительной меры Украина намечала в ноябре 1991 г. ввести в обращение купоны как временную валюту [642].
Бывший заместитель Председателя Правительства СССР Л. Абалкин пишет: “В начале октября (1991 г. – Е. Г), находясь в США, я встретился с господином Гринспеном – руководителем Федеральной резервной системы США, одним из опытнейших финансовых специалистов современности. Мы знакомы давно, хорошо понимаем друг друга и практически говорили на одном языке. Он спросил меня: “Понимаете ли вы, что остается всего несколько недель для того, чтобы предупредить финансовый крах?” Я ответил, что, по нашим оценкам, этот срок измеряется двумя месяцами. Собственно говоря, различался только способ выражения мысли: несколько недель или два месяца – это практически одно и то же” [643]. Из записей Г. Шахназарова о заседании Государственного совета 16 октября 1991 г.: “На заседании Госсовета об экономическом союзе докладывает Григорий Явлинский. Называет цифры: спад производства в 1991 году на 15 процентов, в 1992 году ожидается 23–25 процентов. […] Остановка производства и рост цен в 2–3 раза создадут тупиковую ситуацию” [644].
И без того скромные возможности союзных органов власти контролировать налоговые поступления с начала осени 1991 г. сводятся к нулю. Союзное правительство получает от некоторых союзных республик небольшие суммы денег. Но речь уже идет не о налогах, а о дарах. К тому же их размеры несовместимы с потребностями союзного бюджета. Финансирование государственных расходов почти полностью обеспечивается за счет кредитов Госбанка.
В денежном хозяйстве союзные органы власти также утрачивают монополию, не контролируют создание безналичных денег центральными банками республик, являются лишь одним из конкурентов в наращивании денежного предложения. Из письма Председателя Правления Госбанка СССР В. Геращенко Президенту СССР М. Горбачеву от 9 августа 1991 г.: “В условиях использования общей валюты невозможно сдержать разрушительные действия тех республик, которые воспользуются своим правом осуществлять автономную денежно-кредитную политику. Ведь закрепленная за союзом функция денежной эмиссии по смыслу Договора означает лишь техническую функцию выпуска в обращение банкнот и монет. Реальная денежная эмиссия, определяющая инфляционные процессы, будет производиться самими республиками в ходе осуществления их центральными банками кредитных операций” [645].
Автору этих строк сложившаяся осенью 1991 г. ситуация представлялась следующим образом: “К тому времени, когда V съезд, дав президенту дополнительные полномочия, открыл дорогу к углублению экономических реформ, шесть лет колебаний, нерешительности, компромиссов уже породили настоящий социально-экономический хаос… Все прекрасно понимали, что пришло время расплаты за годы финансовой безответственности, за неплатежеспособность Внешэкономбанка, за разворованные природные ресурсы страны, за разваленные финансы, за неработающий рубль, за пустоту прилавков, за все те социальные демагогические обещания, которые раздавались вволю на протяжении последних лет… Осень 1991 года – это уже крутое падение общественного производства, это быстро останавливающаяся черная металлургия, за чем явно вставала угроза остановки всего машиностроения и строительства. Осень 1991 года – это время глубокого уныния и пессимизма, ожидания голода и холода. Все, кто в этой сложной ситуации решил бы и дальше тратить время на бесконечные и бесплодные дискуссии о безболезненных путях перехода к рынку, стабилизации экономики, ждать создания конкурентно-рыночной среды и формирования эффективной частной собственности, дождался бы паралича производства, гибели российской демократии и самой государственности” [646].
Архивные материалы, с которыми я потом имел возможность ознакомиться, показывают – оценка сложившегося в это время в России положения была верной. Приведу некоторые выдержки из документов. “По условиям учета запасы товаров определяются наличием их в торговле на начало дня. Учитывая, что большая часть товаров немедленно распродается, практически можно считать, что рубль не имеет на сегодня товарного обеспечения. […] Товарно-денежная несбалансированность экономики, обусловленная указанной диспропорцией, усугубляется огромным размером неудовлетворенного спроса населения, который накапливался годами и, по данным Госкомстата СССР, достиг 233 млрд рублей. […] Совокупный бюджетный дефицит по бюджетной системе в целом в зоне обращения рубля составит до 300 млрд рублей. Дефицит такого размера является катастрофой для финансов и денежного обращения. В то же время он не оставляет шансов на существенное реальное выправление положения до конца года… Кредиты, предоставляемые Госбанком СССР союзному и республиканскому бюджетам за период с 1986 до 1991 года, возросли со 141 млрд рублей до 581 млрд рублей, а с учетом позаимствованных средств в 1991 году эта сумма составила 644 млрд рублей… В настоящее время вклады населения в сберкассах распределены между республиками и являются банковскими ресурсами. Между тем вся сумма вкладов населения, достигшая с учетом индексации более 600 млрд руб., целиком и полностью использована для формирования внутреннего государственного долга” [647].
