Автор неизвестен - Проект Россия. Третье тысячелетие. Книга третья
Государство, и, тем более, община или партия, не смогут выполнить функцию защиты. Нужна принципиально иная конструкция, скорее всего, смешанная (из людей и материи), где основная компонента — люди.
Справиться с негативными процессами может группа, по ключевым параметрам напоминающая организацию ранних христиан. Отличительным признаком там было не богатство или обладание административным ресурсом, а понимание ситуации: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 2) . Для людей понимание учения Христа было стимулом к добровольному и неформальному объединению.
Возникшая структура была живой, но не иерархичной, и не нуждалась в регистрации, как не нуждается в регистрации дружба. Между людьми возникали горизонтальные связи (как в структуре типа интернета), но с более активной динамикой. Если по интернету любой связывается с любым в несколько шагов, в христианской структуре любой связывался с любым через один шаг. Такой эффект достигался через открытость ключевых фигур — апостолов.
В иерархичной структуре практически нереально простому человеку выйти на первое лицо. Теоретически это возможно (через несколько шагов), но на практике невероятно. Можно всю жизнь записываться на прием к президенту, но ни разу не попасть. В христианской структуре «попасть» к апостолу мог любой. Это обеспечивало как высокую устойчивость и живость структуры, так и формировало жесткие правила приема, чтобы не брать в тело церкви чужих людей.
Члены ранней христианской системы как говорили, так и жили. Своим поведением и образом жизни они распространяли учение, и это было очень эффективное действо. Они были словно белые точки на черном фоне. И эти точки постоянно разрастались, раздвигая тьму.
Наша цель — добровольное объединение единомышленников. Это образует мощнейшую силу, своего рода «монастырь для своих». У него нет крепостных стен, но его духовные стены крепче каменных. Эту команду составляют люди, по-честному признающие воскресение Христа и живущие (или стремящиеся жить) по Его заповедям. Строится такой коллектив на том же принципе, что и общение с друзьями — доверие и единомыслие. Все живут своей жизнью, но есть высшие цели, разделяемые всеми участниками.
Мы не находим лучшего термина для живой команды, кроме как группировка — определенная форма организации, отличающаяся от формальных структур. Ее нельзя назвать иерархичной организацией традиционного типа, и потому нельзя контролировать теми же способами, что и политические партии. Она не имеет учредительных документов, в которые можно вписать новых учредителей, и потому каждый член группировки есть часть целого, пока соответствует ее правилам. Нарушение правил ведет к естественному исключению из жизни коллектива. Группировка не зависит от денег, и потому ее нельзя убить, перекрыв финансовые каналы. Финансы влияют на активность действий, но не на факт существования.
Между официальными и неофициальными структурами серьезные отличия. Официальная структура «склеивает» человеческий материал заработной платой. Группировки «склеивают» своих членов признанием полезности друг друга относительно общей цели. В ком нет полезности, тот не может быть членом действующей команды.
Мы не открыли Америку, группировки с давних пор существуют в обществе. Любую формальную структуру контролируют неформальные группы. Они есть в любом министерстве, на предприятии, в учебном заведении и в любой администрации (в том числе и президентской). В церкви свои группировки. Вокруг одного владыки одна группировка сложилась, вокруг другого другая. В ООН и ТНК тоже группировки. Везде, где есть социальная структура, существуют группировки. Исключений нет.
Члены группировки держатся друг за друга сильнее, чем в любой формальной организации. За членство в неформальной структуре люди готовы нести повинности, жертвовать своим временем, ресурсом и прочее. За членство в официальной структуре люди требуют ровно обратного: чтобы им давали пакет соответствующих благ.
Любопытный факт: в мире нет ни одной христианской группировки. В любой стране есть национальные, преступные, чиновничьи, церковно-чиновничьи и прочие группировки, а христианской нет. Как министерства не лезут в дела друг друга и, тем более, в мировые проблемы, так и церковь дистанцировалась от стратегических тем (точнее, ее дистанцировали). Патриарх Никон пытался преодолеть этот момент, но тут Бог не попустил превратить Москву во второй Ватикан.
Живой социальный организм зарождается по той же технологии, что и биологический. Сначала возникает идея (аналог ДНК в биологии). Вокруг идеи собираются единицы, деятельность которых привлечет десятки, сотни и тысячи. В результате получается монолитная и высокоэнергетическая структура.
Группировку может выбить с занимаемых позиций только другая группировка. Официальная организация даже теоретически не в состоянии противостоять ей. Группировка не разделяет презумпцию невиновности. Напротив, исповедует презумпцию виновности. «Люди ведут себя в полном соответствии со своей природой. Не доверять незнакомому — это нормально. Демократы со своей надуманной презумпцией невиновности запутали народ, но против природы не попрешь. Нет никакой презумпции и быть не может. Ерунда какая — изначально предполагать невиновность человека. В жизни все наоборот. Оказавшись в компании незнакомых людей, какие бы красивые слова они ни говорили, мы первым делом за карманы держимся. Своим поведением мы изначально обвиняем людей в намерении причинить нам зло. Налицо презумпция виновности. Доверяем мы только тем, кого давно знаем. Доверяем... и проверяем. Потому что слаб человек, и всегда готов пасть» («Проект Россия», вторая книга).
Группировка вообще не является религиозной организацией, путь в нее открыт всем: и верующим, и светским людям. Наша группировка имеет христианские корни, как армия Суворова. Будучи православным воинством, она не была религиозной структурой.
Мы не касаемся религиозных догм и дистанцируется от всех противоречий и разногласий между различными церквями и учениями. Мы не богословы и не арбитры в этих вопросах. Стоит нам ступить в эту сферу, как мы утонем во множестве болот, словно заранее приготовленных для искателей истины в религиозном секторе. Человек не может охватить такой объем информации. Он может только верить. А раз так, пусть каждый верующий считает свою веру самой правильной, но не выносит это на обсуждение.
Сложный вопрос: если мы не позиционируем себя религиозной структурой, у нас не должно быть конфессиональных ограничений. Полезность человека делу должна определять не конфессия (от лат. confessio — исповедание), а его искренность и глубина понимания. Выходит, если, например, мусульманин в целом разделяет наше понимание мира и технологию действия, ничто не мешает ему участвовать в общем деле. Как это согласуется с его официальной верой, пусть каждый решает сам. Здесь как в случае военной ситуации: «если Родина в опасности, значит, всем идти на фронт» (В. Высоцкий). Сейчас в опасности душа человеческая.
Людям, еще вчера отрицавшим религию, но сегодня изменившим мнение, прямой путь в традиционную церковь. Многие наслышаны о негативе в церковных кругах, и это мешает им сделать шаг в сторону храма. Нужно укрепляться мыслью, что вы пришли к Богу, а не к священнику как личности. Священник это посредник, по сути телефон. По грязному телефону можно говорить так же хорошо, как и по чистому.
* * *
Долгое время единственным надгосударственным игроком является неизвестная группировка мирового масштаба. Она устраивает оранжевые революции, приводит к власти марионеток, распространяет демократию — работает в мировом масштабе.
Новое понимание мира дало начало противостоящей ему группировке. Потенциально мы превосходим противника, но наши возможности пока не реализованы. Наша сила в нашей открытости, что позволяет надеяться на духовный и интеллектуальный потенциал всего человечества, тогда как враг вынужден скрывать свои карты.
Мировоззренческая идея — то единственное, против чего нет защиты. Зацепив ум и сердце, она укореняется там, начинает расти и в итоге меняет сознание. Следом меняется понимание мира, и далее по цепочке преображаются воля и действие. Новое действие в итоге меняет мир. В этом смысл фразы «миром движут идеи».
Сопротивление любого материала можно преодолеть. Можно гору пройти насквозь или разрушить. Человек — самый трудно разрушаемый материал. Идейность увеличивает его прочность в разы. Человек становится непреодолимым препятствием, как в случае с христианами, которых не могла сломать железная машина Рима.
Мы не протокольная структура, живущая, пока у спонсора хорошее настроение и есть «подключение» к финансовой розетке, и не ура-патриотическая аморфность, собирающая людей под идею типа «за все хорошее и против всего плохого». Мы живая команда, состоящая из людей, удерживающих в голове конечную цель. Мы делаем дело, которое определит мировую историю. С одной стороны, дух захватывает. С другой стороны, это длительный и тяжелый процесс, но иного пути нет.
