Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма, Том 2
В большинстве из последовавших за событиями публикаций утверждалось, что манифестанты якобы мало что знали о ВТО. Очевидно, журналисты, писавшие подобные статьи, не слышали таких разговоров, как, например, этот, свидетелем которого я стал. Участниками его были демонстрант и делегат Евросоюза, который утверждал, что хочет войти в конференц-центр, чтобы «убедить ваше [американское] правительство согласиться на протекционистские меры для европейских фермеров».
Демонстрант спросил, почему ВТО выиграет, подорвав трудовые и экологические стандарты. Пока делегат пытался объяснить, как, по его мнению, можно было реформировать ВТО, демонстрант задал ему вопрос об одном из противоречивых решений ВТО, которое нарушило законы всех государств, требующие наличия у креветочных траулеров оборудования для защиты дельфинов от траулерных сетей.
— Может быть, подобное оборудование не по карману рыболовецкой отрасли, — ответил делегат.
— А вы знаете, сколько стоит такое приспособление?-— поинтересовался демонстрант.
Делегат признал свою полную неосведомленность в этом вопросе
— Пятьдесят долларов, — ответил демонстрант.
В ходе разговора, длившегося полчаса, демонстрант приводил хорошо обоснованные, говорившие о знании предмета аргументы, основанные на статистических данных и анализе. И это только один из сотен разговоров, произошедших в тот день, когда делегатов, лишенных возможности войти в конференц-зал, митингующие прямо-таки забрасывали вопросами и комментариями. Эта блокада дала возможность митингующим использовать подход, за который корпорациям и лоббистам платят тысячи долларов; это был лучший пример лоббизма не в мраморных институтах власти, но на улицах, которые походили на карнавал.
Возьмем «освобожденную зону». Там были танцоры, куклы, клоуны, уличный театр, радикальные группы поддержки, люди на ходулях и множество музыки. Еще там был молодой человек в униформе скаута, утверждавший, что некоторые из его знаков отличия получены за гражданское неповиновение и участие в создании блокад.
Быть может, это единственный раз, когда я так близко видел всеобщую забастовку, и я увидел ее в единственном городе США, в котором когда-либо происходила всеобщая забастовка. Вечером, когда мы, усталые, но довольные, шли по центральным улицам Сиэтла, все еще заполненным смрадом перцовых аэрозолей и слезоточивого газа, мы снова и снова скандировали слова, которые как нельзя лучше отражали дух этого дня: «Вот как выглядит демократия!»
Джим Кэмпбелл[111], Филипп Дюамель[112], Скотт Вайнштейн[113], Боб Уолтер[114]
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО К СИЭТЛСКИМ ПОГРОМЩИКАМ, ОБЪЕДИНЕНИЯМ, МИРНЫМ ДЕМОНСТРАНТАМ И СТОРОННИКАМ НЕПРИМЕНЕНИЯ НАСИЛИЯ
Перевод Е. Лазаревой
В этом интервью не будут критиковаться, с точки зрения морали или этики, действия ни мирных демонстрантов, ни тех, кто нанес ущерб частной собственности. До сих пор критика вандализма и реабилитирующие статьи (интервью с «Черным блоком» и статья Уорда Черчилля «Активисты поддерживают анархистов» и др.) были политическими по своей природе. В этом интервью речь пойдет о тактике, стратегии и последствиях. Оно написано старшими ветеранами движения, которые предостерегают нас от повторения прошлых ошибок.
Во многих отношениях этот карнавал противостояния ВТО одержал поразительную и исторически важную победу. Во-первых, тысячи людей были мобилизованы для участия в прямом действии и маршах протеста, не смотря на всю пропаганду СМИ за свободную торговлю. Молодежь заставила нас ею гордиться и сделала формальное предупреждение правящему классу. Во-вторых, мы стали свидетелями объединения огромного спектра сил: от коренных народов Филиппин до «Канадских потребителей товаров для здоровья», любителей здоровой еды, французских фермеров, защитников окружающей среды, Американской федерации труда/Конгресса производственных профсоюзов до Объединения портовых рабочих, панков, бабушек, студентов и т.д. С исторической точки зрения, это сплочение профсоюзов и разнородного прогрессивного движения в США — вынужденное отступление от традиции недавнего реакционного юнионизма холодной войны. В-третьих, мы все отчетливее понимаем, что такое капитализм, глобализм и свободная торговля, предлагая в то же время альтернативы в виде гражданского общества, в котором ценится глобальная солидарность, экологическая стабильность и справедливость. Многие из встреч, предшествовавших сиэтлской, и контр-саммит в Сиэтле отличались хорошей организацией и высокой посещаемостью. В-четвертых, дни протеста в Сиэтле доказали, что победа возможна при наличии инициативных и воодушевленных людей и что мы способны продолжать прямое действие даже под угрозой государственных репрессий.
Однако главным камнем преткновения оказались действия некоторых вандалов и реакция большинства демонстрантов. Странно то, что совсем никто не говорит о многочисленных свидетельствах активистов прямого действия, и почти никто не говорит о разработке стратегии нашего продвижения.
Совершали ли вандалы насилие?
Насилие — это действие против живого существа или земли. А разрушение и вандализм, направленные против корпораций, — это просто разрушение и вандализм. Бедность — это тоже насилие, т.к. в этом случае жертвами становятся люди; но корпорации — это ведь не живые существа.
Насилие в основном исходило от государства, которое послало полицейских, чтобы те атаковали нас слезоточивым газом, перцовым аэрозолем, фугасными гранатами и резиновыми пулями; все это побудило обычных манифестантов и мирных горожан бросать в полицейских бутылки, поджигать мусор и разбивать витрины.
Можно ли сказать, что вандалы пробуждали сознание людей?
Навряд ли. Скорее некоторые из их действий убили всякую надежду на пробуждение сознания. Если трезво оценивать значение разрушений и ущерба, нанесенного филиалам таких мировых компаний, как Gap, Mice или Starbucks, необходимо принять во внимание, что именно эти действия разубедили людей в главном: в том, что настоящими вандалами и нарушителями являются сами эти корпорации.
Кроме того, сама идея этих действий была сильно подорвана тем фактом, что люди, одетые в одежду Nike, наносили ущерб компании Mice; СМИ неоднократно подчеркивали этот факт. Другие действия как, например, провокационные художественные шоу или театральные представления вместе с призывами к бойкотированию, могли бы более решительно настроить людей по отношению к преступлениям, совершенным этими корпорациями.
Справедливо ли будет отметить, что нанесение ущерба частной собственности вывело протест против ВТО на новый уровень?
Может быть, но в небольшой степени. Массированные и успешные уличные блокады, марши профсоюзов, наряду с жесткой реакцией полиции привели к тому, что протесты приобрели другой характер, отличный от того, что был на начальной стадии. Беспорядки позволили СМИ сместить акцент своих репортажей: они уделяли большее внимание махровому вандализму, а не массовой мобилизации сил.
Увеличились ли расходы компаний, ведущих свободную торговлю, в результате ущерба, нанесенного частной собственности?
Не так, как из-за их страха перед многотысячной толпой обычных людей, объединенных в сильную и сплоченную оппозицию.
Лицемерят ли объединения и мирные демонстранты, жалуясь на погромщиков?
Некоторые лидеры объединений и мирные демонстранты не смогли отличить систематические и тяжкие преступления корпораций и государств от нанесения ущерба компаниям на улицах. Насилие, как его понимает правящая элита (а именно: любое покушение на ее привилегии и собственность), можно подвергнуть сомнению. Это в лучшем случае наивно, а в худшем — лицемерно публично обвинять нескольких человек в том, что они разбили какие-то там витрины, и закрывать глаза на настоящие смерть и ущерб, которые несут нашим братьям, сестрам, всем живым существам планеты компании, имеющие в центре Сиэтла филиалы, и соседствующие с ними сторонники войны в «Боинге» и «Макдональдсе». Надо еще разобраться, что считать вандализмом.
Демонстрировали ли хулиганы храбрость перед лицом насилия со стороны полиции?
Нет. На передовой были в основном те, кто блокировали улицы, и это на них пришелся основной удар полиции. Они держали блокады и сорвали конференцию ВТО в первый день, число их сторонников увеличивалось в десятки раз. Их действия напоминают о смелом протесте Студенческого ненасильственного координационного комитета против смертной казни во времена защиты гражданских прав. Это вызвало поддержку широкой общественности.
