Балтийская трагедия: Агония - Бунич Игорь Львович

Сложный фарватер пролива был преодолён, и тральщики повернули обратно. Лодки продолжали идти в надводном положении, не подозревая, что следуют в капкан, расставленный противником. Маленькая, но хищная, как пиранья, немецкая подводная лодка «У-149» ждала их на выходе из пролива, находясь в подводном положении, несмотря на очень малую глубину.

Часы в центральном посту «М-98» показывали 07:55, когда над кормой «М-94» поднялся огромный столб воды и донного ила, и грохот взрыва резкой волной ударил по барабанным перепонкам капитан-лейтенанта Беззубикова и всех стоявших на рубке «М-98». Лодка мгновенно затонула, ударившись развороченной кормой о грунт. Часть носовой оконечности осталась торчать над водой. Взрывной волной сбросило в море находившихся на мостике командира «М-94» старшего лейтенанта Дьякова, дивизионного штурмана старшего лейтенанта Шпаковского, командира отделения рулевых Компанейца и старшину группы мотористов Лаптева. Штурман Шпаковский был тяжело ранен и вскоре утонул. Остальным удалось доплыть до возвышавшейся над поверхностью носовой части полузатонувшей лодки и взобраться на нее.

В момент взрыва «М-98» находилась от «М-94» на расстоянии четырёх кабельтовых. Будучи уверенным, что «М-94» подорвалась на мине, Беззубиков застопорил ход и приказал спустить на воду надувную резиновую лодку, предоставив командиру «У-149» возможность повторить подвиг Отто Ведингера.

К счастью, уверенный в успехе командир «У-149» слишком высунул свой перископ, который был замечен тремя мокрыми и ошеломленными моряками «М-94», которые вскарабкались на носовую оконечность своей погибшей лодки. Старшина Компанеец, сорвав с себя мокрую тельняшку и взяв другую у Дьякова, быстро передал семафор на «М-98»: «Вас атакует подлодка противника, уходите». «М-98» успела дать ход и резко изменяла курс. Выпущенная «У-149» торпеда прошла у нее за кормой.

Немец решил больше не искушать судьбу и скрылся, а возможно у него и торпед больше не было.

Сняв с носа «М-94» уцелевших, Беззубиков вернулся на базу в бухту Триги, а оттуда перебазировался в Таллинн, сохранив о своем первом боевом походе не самые приятные воспоминания.

В море, как и многие его коллеги, он совсем не рвался. По лодкам ходили мрачные слухи о существовании секретного приказа, предписывавшего расстреливать командира лодки, вернувшегося без результата из боевого похода. Говорили, что кого-то уже расстреляли в Кронштадте, называя разные номера лодок и фамилии командиров. Никто не мог проверить, так ли это. Расстреляны ли они или пропали без вести в пучине. Никто этого толком не может сказать и сегодня.

Инстинкт самосохранения заставлял вернувшихся из походов командиров в сговоре с экипажами придумывать своим лодкам немыслимые подвиги, развеять которые до конца не удалось историкам и через полвека после окончания войны. У подводников были все основания верить подобным слухам: предвоенный террор слизнул, как корова языком, 120 командиров лодок и дивизионов, бросив подводные силы флота в русло дикой некомпетентности, откуда им не удалось выбраться до самого, конца войны...

01:45

Командир подводной лодки «С-5» капитан-лейтенант Бащенко сидел в своей крошечной каюте с двумя своими непосредственными начальниками — командиром 3- го дивизиона капитан-лейтенантом Аверочкиным и комиссаром бригады Обушенковым. К прибытию из Кронштадта командира бригады капитана 1-го ранга Египко, которое ожидалось сегодня во второй половине дня, им было приказано составить очередной проект рапорта на имя начальника штаба КБФ адмирала Пантелеева с планом действия подводных лодок бригады до конца навигации 1941-го года. В каждой строчке рапорта слышалась отчаянная мольба к штабу флота выпустить подводные лодки из Таллинна.

План предусматривал два варианта. Если флот останется в Таллинне, то оперативная обстановка, весьма сложная для активных действий надводных боевых кораблей (подводники подобрали самое мягкое выражение), напротив, диктует более активное использование подводных лодок. Если флот начнет эвакуацию своих сил из Таллинна, то подводные лодки должны быть выведены с главной базы флота заранее, чтобы создать завесу на путях вероятного подхода боевых кораблей противника, сообщая об этом, а по возможности и атакуя. Всячески подчеркивалась нежелательность и нецелесообразность движения таких хрупких и уязвимых кораблей как подводные лодки в конвоях с надводными кораблями и транспортами. Лодки будут вынуждены двигаться в надводном положении, беззащитные от мин, от ударов с воздуха и с моря, лишенные своего главного преимущества — скрытности.

Два предыдущих рапорта, поданных капитаном 1-го ранга Египко в течение прошедшего месяца, остались практически без ответа, если не считать холодного замечания Трибуца об этике подчинённости, когда Египко удалось пробиться лично на доклад к командующему. Пробив себе командировку в Кронштадт под предлогом организации бесперебойного планового ремонта лодок своей разделенной между двумя базами бригады, комбриг обещал своим офицерам, что «постарается добиться правды в Кронштадте вплоть до наркома», и все с нетерпением ждали его возвращения...

Оставив штабных в каюте, Ващенко вышел в центральный пост и поднялся на рубку, отмахнувшись от рапорта вахтенного. Темнота плотным покрывалом окутала гавань. Слева возвышалась громада «Серпа и молота». В тусклом голубом подсвете маскировочного освещения угадывались силуэты пришвартованных к плавмастерской лодок. Его «С-5» была хорошей, надежной океанской лодкой, достаточно крупной — 1070 тонн подводного водоизмещения, способной пройти под дизелями без дозаправки 5800 морских миль, если надо — со скоростью почти 20 узлов. Шесть 533-мм торпедных аппаратов (4 носовых и 2 кормовых), два орудия — стомиллиметровое и сорокапятимиллиметровое — делали лодку грозным морским оружием.

«С-5», введённая в строй 30 октября 1939 года, успела повоевать ещё в финскую войну, совершив два, правда безрезультатных, боевых похода. В эту войну лодка была выбрана в качестве флагманской — на ней располагался не только штаб дивизиона, но и штаб бригады. Капитан 1-го ранга Египко желал сам вести в бой вверенную ему бригаду, но адмирал Трибуц категорически запрещал командирам бригад выходить в море без его личного разрешения, и ни одного разрешения за последний месяц получено не было. Видимо, командующий решил, что высшей справедливостью будет гибель в Таллинне всех кораблей без исключения. Лодки, конечно, могут спастись, но пусть и они погибнут, чтобы никому не было обидно. Так острили командиры лодок, так позволяли себе высказываться вслух при подчинённых и комбриги, Герои Советского Союза Египко и Трипольский.

Капитан-лейтенант Ващенко вздохнул, глядя на багровеющее на юго-западе небо. Это пылали пригороды Таллинна, напоминая, как мало времени осталось у командования флотом для принятия решения. Ващенко спустился в лодку, решив пару часов подремать на диванчике в кают-кампании. Штабные плотно оккупировали его каюту. Даже прилечь отдохнуть было негде.

01:50

Капитан-лейтенант Автомонов, командир подводной лодки «М-79», закончил обход отсеков и, вернувшись в свою каюту, прилег не раздеваясь на койку. «Малютка» стояла пришвартованной к стенке в крошечном пространстве между массивной кормой «Серпа и молота» и молом. Вторым корпусом у стенки стояла «М-102». Как и все его коллеги капитан-лейтенант Автомонов был издерган непонятным и ненужным бездельем в тесной мышеловке таллиннских гаваней. Автомонов и его маленький экипаж из 17 человек буквально рвались в бой. Тем более, что и лодка их считалась счастливой.

«М-79», малютка в полном смысле этого слова, принадлежала к лодкам так называемой серии VI-бис, имея всего 196 тонн подводного водоизмещения, длину 36 метров (только в два раза длиннее знаменитых двухместных «миджетов»), но мощное для своего размера вооружение, состоящее из двух носовых 533-мм торпедных аппаратов, сорокапятимиллиметрового орудия и пулемёта.