Итоги Итоги - Итоги № 44 (2012)
— Дорого заплатили за науку?
— Пока рано говорить. Все зависит от того, как будем реструктурировать проект. Спектр вариантов — от полной потери денег до хорошего заработка. Надеемся на второе. Исследовательскую часть продолжим развивать в любом случае. Разработки не пропадут, их можно использовать в иных сферах. Да, ошиблись с выбором продукта. Технологию стоило вкладывать не в ридер, а туда, где преимущества проще реализовать. Скажем, есть концепция новых кредитных карт с меняющимися фото владельца — анфас, профиль…
— Сколько уже вложено в планшет?
— Около двухсот миллионов долларов…
— Вы же изначально предполагали сделать школьный учебник? Сели бы на хвост бюджету, получили бы госфинансирование… Рынок по-русски.
— Ну да, это решило бы проблему на год или на два, максимум на три. Такие варианты не работают вдолгую. Можно сварганить демоверсию и всем ее показывать, а что дальше?
— Кто же в нашей стране заглядывает за горизонт?
— Так не годится. Лучше нас один раз поругают, чем мы будем тиражировать несовершенный продукт.
— Признающий ошибки Чубайс — это дорогого стоит!
— Предлагаете повысить мне зарплату? В принципе не против, но не по такому поводу. Да ладно! Я всегда критически оцениваю сделанное…
— Но когда вас недавно полоскали по случаю двадцатилетия ваучерной приватизации, предпочли отмолчаться.
— Поскольку не считаю это ошибкой. Моя позиция хорошо известна, неоднократно и подробно излагал ее. Мы совершили массу ошибок, но решили поставленную задачу: создали частную собственность в России. Попробуйте опровергнуть по существу! Устроители акции говорили не об этом, а в очередной раз соревновались в навешивании ярлыков. Зачем мне участвовать в подобном? Я занят своим делом.
— Насколько велика потребность в нанопродукции, Анатолий Борисович? Не нанодуманная ли тема?
— Нет, не нанодуманная. У инновационной экономики очень интересные законы, часто не совпадающие с обычными, мало того, даже им противоречащие. Например, известно, что спрос рождает предложение. В инновационной сфере нередко происходит ровно наоборот. Мы же не знали, что можно пальцами раздвигать изображение на экране, увеличивая его. А Стив Джобс решил, что нам с вами это требуется. И оказался прав. Все моментально схватились за кошелек, чтобы на последние доллары купить iPhone и iPad.
— И вы?
— Я типичный гаджетоман, уже лет двадцать не представляю себе жизнь без такой техники. Считаю iPhone и iPad одними из величайших достижений человечества за эпоху IT. Правда, в очередь за пятым iPhone не записывался. Пока в тяжелых раздумьях, но, видимо, откажусь. В каждом новом устройстве увеличивается фактор модности и крутизны, а уровень функциональности снижается. Мне даже четвертый не нравится. Третий лучше… Но это другая тема. Вернемся к нанопродукции. Скажем, мы предлагаем в железобетоне стальную арматуру заменить базальтопластиком. То бишь тросом из нитей, которые сделаны из расплавленного камня. Есть ли на него спрос? Нет, поскольку об этом попросту не догадываются. Между тем преимущества очевидны: неподверженность эрозии, низкая теплопроводность... Но мало предложить новый продукт. Для внедрения нужно пересматривать систему техрегулирования, менять сотни нормативных документов Росстандарта и Роспотребнадзора… Вот мы строили в Питере завод светодиодов и перед его вводом вдруг обнаружили: этот вид источников освещения не упомянут в списке разрешенных в России. Есть лампы накаливания, люминесцентные и прочие, а светодиодов нет. Значит, по факту они запрещены, их выпуск может квалифицироваться как незаконная предпринимательская деятельность, что карается сроком до пяти лет заключения. Все переводится в уголовку мгновенно! К счастью, есть взаимопонимание и здравый смысл. Мы пришли в ведомство Геннадия Онищенко, попросили внести поправки в санитарные нормы, в Росстандарте с Григорием Элькиным решили задачу техрегулирования. В итоге имеем такую динамику: в 2009 году объем продаж портфельных компаний «РОСНАНО» равнялся нулю, в 2010-м уже составил миллиард рублей, в 2011-м одиннадцать миллиардов, в текущем году рассчитываем поднять цифру до 20—25 миллиардов рублей. Следовательно, спрос есть, ведь это реальные нанотехнологические продукты, произведенные в России и приобретенные потребителем за свои кровные!
— Если воспользоваться лексикой советских пятилеток, недавно вы проводили слет передовиков нанотруда. Кто эти герои?
— Конгресс российских предприятий наноиндустрии прошел впервые и дал много информации для размышлений. Собрались представители малых и средних компаний, которые самоорганизовались без руководящих указаний и прямой помощи «РОСНАНО», а теперь делают бизнес в данной сфере. Как правило, это реальные производители. У некоторых есть потенциально очень перспективные проекты, но, что любопытно, нередко люди не хотят расширять производство, хотя это сулит доходы иного порядка. Они нащупали нишу, застолбили деляночку и возделывают ее. Перевод бизнеса на другой уровень чреват риском, в том числе потери руководящих позиций при новой модели управления. Проще оставить, как есть. Мол, не надо миллиардов, мы и на миллионы согласны. В определенном смысле логика ясна. В России живем.
— Хорошо, вы не из пугливых, Анатолий Борисович…
— Ну так и задачка перед нами поставлена вполне масштабная. Могу привести и такую цифру: в 2012 году объем производства в отрасли достигнет 150 миллиардов рублей. Правда, примерно половина суммы приходится на полученные в процессе нанокатализа высокие марки бензина. Формально это тоже нано, но нам оно совсем неинтересно. Однако все равно остается немало, если учесть, что наноиндустрия проходит стадию стартапа.
— Дефицит идей испытываете?
— И да, и нет. Практически в любом нашем проекте прописана отдельная графа — подготовка кадров. Объявляем тендер среди российских вузов на формирование программы обучения будущего коллектива и готовим людей по отобранной методике. В итоге получаем готовую команду. Так мы, к примеру, поступили на «Оптогане».
— И изобретателей вечных двигателей по-прежнему хватает?
— С избытком! Регулярно сталкиваюсь с людьми, готовыми предложить секретную идею на триллион долларов. Ни центом меньше! Когда слышу такое, сразу хочется сказать: «Спасибо. До свиданья!» Продолжаю разговор из вежливости, хотя понимаю его бессмысленность. Речь не обязательно о сумасшедших. Вопрос в другом: реализовать идею гораздо труднее, чем придумать. Как говорят американцы: доллар тому, кто открыл, десять — сделавшему и сто — продавшему.
— До инноваций ли окажется России в обозримом будущем, если ряд экспертов уже сегодня говорят о признаках стагнации в отечественной экономике?
— Не согласен с оценкой. Люди путают сезонные колебания и системные результаты. Думаю, по итогам года наша экономика выйдет на уровень роста в 3,5—3,7 процента. На фоне европейских показателей, где, скорее всего, будет ниже нуля, то есть ВВП упадет, это вполне прилично.
— И угроза кризиса вас не пугает?
— Вот это не шутки. Вероятность, что Европе кризиса не миновать, оцениваю как 50 на 50. Недавно мой расклад был 7 к 3 в пользу худшего сценария. Последние шаги Марио Драги, главы ЕЦБ, вселили сдержанный оптимизм. Если же Старый Свет накроет волной, это очень больно ударит и по российской экономике. Упадут объемы покупок газа и нефти, а потом и цена на сырье. Далее со всеми вытекающими: снижение экспорта, дефицит бюджета... Не случайно правительство выбрало сейчас абсолютно правильную жесткую бюджетную политику. Собственно, за нее и боролся Кудрин, настаивая, что выделение двадцати триллионов рублей на оборону нереалистично и губительно для российской экономики. В итоге Алексей Леонидович поплатился местом, а с его позицией согласились. У нас так принято...
— К слову, о позиции. Мне показалось или вы, Анатолий Борисович, действительно избегаете любых разговоров о Болотной и прокатившейся протестной волне?
— Как известно, я не являюсь ни политическим лидером новой оппозиции, ни сторонником партии «Единая Россия». Тем не менее у меня есть четкое понимание происходящего в стране, и я об этом не раз заявлял. Думаю, на следующие лет десять значимость экономических преобразований в России вторична по отношению к политическим изменениям. Главные тормоза находятся не в экономике, а в политике. Коррупция, неправый суд и прочие известные беды, которые нет смысла перечислять. Болотная и все, что с ней связано, категорически не разовое явление, а проявление глубинных социальных сдвигов, случившихся в стране. Могу утверждать это так нахально, поскольку озвучил мысль задолго до первых акций протеста в Москве. Егор Гайдар говорил, что государство с годовым уровнем дохода свыше пятнадцати тысяч долларов на человека не может долго оставаться авторитарным. Ровно так и происходит, это называется просто: в России образовался средний класс. Да, пока он московский, питерский и немного екатеринбургский, да, в нем нет явных лидеров, я абсолютно не уверен, что нынешние организаторы митингов останутся во главе движения, но процесс пошел, его не остановить. То, что в последний раз на марш вышло не сто тысяч, а тридцать, не говорит о затухании. Фигня это! Будет еще десять митингов, на которые выйдут три тысячи человек, а потом вдруг соберется полмиллиона. Уверен на сто процентов! Этот поезд обратно не едет. Он способен пробуксовывать в зависимости от массы факторов, начиная от времени года и погоды, заканчивая экономическим кризисом. Но новое качество состоялось, оно может развиваться крайне медленно, тем не менее движение началось. Запрос на политические преобразования не исчезнет. Это один вектор. Второй — реакция власти на этот тренд. Вот точка пересечения, которая и определит суть российской истории эпохи 2010-х…
